Нет, Салля точно не хотела знакомиться с ними. И, унося ветерок в своем капюшоне, заскользила она быстро-быстро — прочь от странного места!

Ветерок был странным. Он смирно сидел в капюшоне Салля, точно боязливый кутенок, который, попав в чум и с ужасом забившись под лохматую шкуру, тщетно надеется, что про него забудут и не найдут.

Когда в твоем капюшоне ветер, про него сложно забыть.

Салля убежала недалеко. Остановившись, она уселась на лыжи и позвала его. Тот, кто таился в капюшоне, снова замер. И молчал, как будто не хотел с ней говорить.

— Хотя бы расскажи мне, что это за место, — ласково попросила Салля. И, когда уже решила, что не дождется ответа, услышала тонкое, звенящее, с затаенным ужасом, произнесенное:

— Мы там умираем, чтобы возродиться другими.

— Ты родился! — обрадовалась девушка.

— Я почти умер, — теперь он шелестел как старые листья ёрника.

— Я спасла тебя? — уточнила Салля.

— Вряд ли. Ты сама могла погибнуть, — возразил ветер, но после паузы добавил. — Спасла.

— И теперь ветер говорит с Салля, словно она просит его носить камни с горы. Ветер не может просто сказать спасибо Салля?! — уколола она своего найденыша.

— Спасибо, — прошелестел ветерок. — Я верну тебе твою доброту. Но на каменном поясе мне тяжело. Это ты его не чувствуешь, а мне сложно говорить с тобой.

— На каком поясе? — удивилась молодая хансю. — Здесь кругом лед! И немного снега. Тут нет камней.

— И да, и нет. И разве ты не видишь, что здесь нет ни одного живого существа, кроме тебя?

— Да, — растерянно согласилась девушка. — Но я только и могу, что идти по своим следам обратно. Я не знаю, как я попала на этот странный путь. Я боюсь, что совсем потеряюсь здесь.

Ветерок выполз на плечо Салля неловко, словно и правда был слепым детенышем. И замер, легко трепеща над ее плечом.

— Иди на правую руку, Салля, — сказал он, наконец. — И будем молчать. Ты сама поймешь, когда выйдешь на Панцирь.

Как будто она сейчас не на Панцире! Но место было непривычным и необычным, чего уж тут спорить и — промолчала Салля.

А вышла уже к ночи. Поняла это, когда увидела полярную сову, что решила поохотиться вечером, и обрадовалась ей как родной:

— О, Снежная бабушка! Я вышла из колдовского места! — помахала она сове. Та, впрочем, на нее внимания не обратила, а вот ветерок, который снова прятался в капюшоне, явственно фыркнул. Кажется, спасенный был невысокого мнения о Салля.

На ночевку девушка встала у самого края невидимой границы — раз уж и люди, и звери, и даже ветры избегают этого места, а Салля оно вреда не приносит, значит и спать ей там куда безопаснее.

— Ты улетишь? — спросила она ветер.

Он промолчал.

Похоже, Салля спасла самого неблагодарного из ветров.

Утром она удивилась, обнаружив его на месте.

Он так и был в облике ласицы, и слабо колыхался рядом с маленьким костерком, который развела Салля, надеясь растопить снег, чтобы попить горячей воды и подумать. Нужно было решить, что делать: трут у нее заканчивался, да и бересты осталось на один костерок. Спуститься с Панциря в тундру, пополнить запасы и возвращаться? Она еще может успеть на праздник.

Дед никому не скажет почему Салля убежала, неожиданно покинув росомах. Он и ей ничего не скажет, только, когда они останутся одни, будет смотреть на нее так, что Салля сгорит от его взгляда, желая только одного — провалиться прямо к подземным духам, чтоб им никогда не увидеть солнечного света!

Спустившись с Панциря, можно набить горностаев, чьи шкурки уже должна вызреть. Тогда на празднике Салля принесет дополнительный дар, чтобы свирепые зимники, что выдувают тепло и забирают жизни, щадили народ в студеную пору. И никто из народа не скажет, что Салля — глупая, и где-то бегает в важные для хансю дни.

— Почему ты другой? — вдруг спросила она неожиданно для самой себя.

Ветерок слабо колыхнулся.

— Я не совсем тот ветер, к которым ты привыкла, — словно нехотя ответил он.

— Я вижу. Кто же ты? — наклонила голову Салля.

— Это долгая история, — скупо ответил собеседник.

— Похоже, я имею время, чтобы выслушать тебя, — грустно усмехнулась девушка.

— Что ты делаешь одна на Панцире? — ветерок явно был не глуп и не хотел говорить о себе. Об этом Салля и сообщила ему, сердясь. В самом деле, что за ветер она подцепила! С ним можно говорить совсем как с человеком, но характер у него тоже как у человека. Вредного-вредного человека!

Догадка озарила ее: да вот же он, секрет, весь на ладони!

— Ты человек? — прямо спросила она.

Ни разу до этого момента не видела она как ласица закатывает глаза. Они у детенышей мелкие, как бусинки для детской вышивки. А вот ее спасенный оказался вполне себе… лупоглазым. Все-таки он не совсем как детеныш, хоть и пытается держать его облик.

— И что? — рассердилась молодая хансю. — Ты умный! Что я должна думать? Только то, что ты был человеком! Ты был человеком?

— Раньше люди умели выращивать свои ветры, — снизошел он до объяснения. — Эти ветры были помощниками людям. Они — разумны.

— И ты? Ты помощник людям? — живо заинтересовалась девушка.

— Мой друг и господин давно покинул этот мир. Он не взял меня. И я служил его детям и детям их детей. Но они потеряли дар. Они не слышали меня, и я был им не нужен. Я летал над миром, не находя никого, с кем могу говорить. Я берег себя тысячу лет, медленно теряя крылья, но сохраняя суть. Пока… Пока меня все равно не притянуло сюда. Я встретил девушку, которая похожа на друга и господина, но она не стала говорить со мной. Я не знаю, как я почувствовал тебя. Я уже не должен был чувствовать. Ты тоже похожа на него. И ты поделилась дыханием. Сама.

— А что это было там такое? — нерешительно спросила девушка: вдруг опять нельзя узнавать.

— Черное колдовство, — ответил ветер. — Не говори об этом, я слаб, и мы не так уж и далеко. Что ты делаешь на Панцире?

Салля почувствовала, что краснеет, но все-таки ответила:

— Ищу снежного великана.

— Зачем?

— Хозяйкой хочу стать, — звучало это почему-то донельзя глупо. Сейчас этот несносный ветер снова закатит свои прозрачные глаза…

Но ветер-ласица вдруг повернул голову и сказал спокойно:

— В городе есть потомок Великана. Но это там, где лес и горы. Туда надо идти, если хочешь замуж за него. И он сам там не живет. Он приехал издалека. Я видел его, когда пытался поговорить с девушкой. Если ты поспешишь, то встретишься с ним.

Потомок великана, конечно, не великан.

Или потомок великана тоже великан?

Это как считается?

Салля заволновалась. А не врет ли ей ветер?

— А как я узнаю, что ты не обманываешь меня? — спросила, вложив в голос дедову строгость.

— Я тебе должен, — со слабым смешком ответил он.

Должник мог бы вести себя повежливее. Но, опять же, разумный ветер, попал в передрягу, еле выбрался… Может у него в той воронке характер испортился? Или он в себя еще не пришел?

— Расскажешь мне потом о том, что я видела — все, о чем молчишь, — так же строго сказала она вслух. — Мой народ живет рядом с Панцирем, и никто не знает, что такое здесь творится. Мы должны понимать, чего ждать.

— Мир давно шатается, — устало ответил ветер. — Грядет погибель.

— Какая еще погибель?! — возмутилась Салля. — Мне хозяйкой в свой чум надо заходить, детей рожать, детей растить… Нет, так не пойдет!

— Так мы собираемся за женихом для тебя? — слабо колыхнулся ветерок. — Он — побег старого корня. Вот и спросишь сразу, что можно сделать. Вдруг он знает как с этим бороться.

— С чем? — сердясь, выговорила девушка. — Ты мне даже толком не объяснил ничего!

— Потом, когда мы уйдем отсюда, — пообещал ветерок. — Я все тебе расскажу.

Салля очень сомневалась. Но других великанов или их потомков в округе, похоже, все равно не было.

— Не поедем — не узнаем, — решительно молвила она, поднимаясь.