Прошло, наверное, минуты полторы-две, прежде чем мой товарищ порозовел и начал нормально дышать, а то до этого он больше напоминал собой труп. В любом случае и речи не шло о том, чтобы продолжать путь в усадьбу как есть, Кешу нужно было перевозить лежа и никак иначе.

Пришлось поломать голову, в итоге бедолагу мы положили на бок с согнутыми в коленях ногами в багажный отсек. Евдокия поехала задом наперед, контролируя состояние названного брата и не давая посоху выпасть из его рук, ну а я примостился возле Павла, который наконец-то освоил дао медленного и аккуратного вождения. Еще через полчаса паромот доставил нас до места, но признаюсь честно, это были самые долгие полчаса в моей жизни.

Мы аккуратно перенесли Кешу в его спальню, Евдокия открыла там окно, а я добыл кольцо Милолики из кабинета и положил его в тень на подоконнике в комнате ребят, потребовав от девушки, чтобы она надела кольцо на палец брата через час после заката солнца. Конечно, много ночной энергии оно к тому времени впитать не успеет, но все-таки. Вроцлав распорядился насчет куриного бульона и самолично принес два кувшина, один с холодной родниковой водой, второй с молоком. Сын шамана то ненадолго приходил в себя, то вновь впадал в беспамятство, и его состояние серьезно нас беспокоило. М-да, похоже, мое спасение обошлось ему слишком дорого…

— Может, лекаря вызвать? — вполголоса осведомился Вроцлав.

— Лекаря для чародеев? — грустно усмехнулся я, давая понять, что проблема кроется в материях, которые обычному сельскому врачу вряд ли подвластны. — Евдокия, а раньше с ним такое случалось?

— Пару раз, — пожала она плечами. — Когда отец его с духами общаться учил.

— И что вы тогда делали?

— Клали его в чум и завешивали так, чтобы он в темноте оказался.

— Так чего же мы ждем? — требовательно спросил я.

Еще через пять минут занавески были задернуты, а над кроватью Кеши высился самодельный балдахин из покрывала. Иннокентий, не просыпаясь, потянулся и перелег на другой бок, что я счел хорошим знаком.

— Если что, дай знать Цапу, — указал я Евдокии на суслика. — Он нас позовет. А пока предлагаю всем лишним покинуть комнату, а то парню совсем нечем дышать будет.

Признаюсь откровенно, после наших сегодняшних приключений мне хотелось ровно двух вещей: вкусно пожрать и отвалиться на боковую. Я всё еще чувствовал себя так, будто меня ошпарили изнутри, и хотел немного отдохнуть. На самом деле нужно было осторожно погонять эфир по раненым каналам и оценить масштабы бедствия, но при одной мысли об этом меня начинало мутить. Какой же мощности был откат, если я едва не сгорел, а Кеша, единственный, кто смог нейтрализовать излишки света, еще минимум сутки будет приходить в себя?!

Похоже, мне на какое-то время стоит забыть что про облако, что про волну света. Не по рангу мне пока в этой жизни пользоваться заклинаниями такого уровня. И это безумно обидно, знаете ли. Потому что на самом деле я могу их применять, как показывает опыт сегодняшнего дня! Вот только что делать с откатом никто не знает и не подскажет. И на помощь Кеши надеяться не стоит, если я только не захочу загнать его раньше времени в могилу.

В этом мире всё вообще действовало не так, как мне было привычно. Обычно маг тратит на заклинания ману, в какой-то момент он может израсходовать ее в ноль и останется беззащитным, это аксиома. Но чтобы после заклинания мана возвращалась, да еще и в увеличенном объеме — такое было за гранью моего понимания и противоречило всему, что я знал ранее. То, о чем я мог лишь мечтать раньше, оказалось весьма серьезной проблемой в настоящем и вынуждало искать способ, как побыстрее раскачать свои энергетические каналы. Или же найти вариант, как и куда экстренно сливать излишки маны. Как показал сегодняшний опыт, на лопату особо рассчитывать не приходилось, поскольку она, увы, могла впитать в себя лишь незначительный объем света.

Мы пообедали прямо на кухне, чтобы не вынуждать Василису таскать туда-сюда еду. Павел рвался со мной пообщаться, но я дал ему понять, что устал и хочу посидеть в тишине. Сегодня наша хозяюшка побаловала нас тушеной то ли говядиной, то ли олениной, и мне опять стоило определенных морально-волевых усилий отказаться от добавки, так вкусно у нее все получилось. Я по-простому выскреб куском хлеба всю подливу аж до блеска тарелки и как раз собирался поблагодарить Васю за старание, как заметил, что она застыла истуканом, а ее глаза изменили цвет на пронзительно-голубой.

Ох, сейчас наша домашняя прорицательница опять что-то скажет…

— Чего это с ней?

— Заткнись на полминуты, умоляю!

— Мертвый спит, бедный обижен, богатый удручен. Льется кровь водой на чужие мельницы ради старых клятв. Сила хитрости место уступает…

Когда Василиса принялась оседать на пол, ей на выручку рванули сразу двое, Вроцлав и Павел, но Вроцлав оказался быстрее.

— Сам с ней посиди сейчас, ладно? — попросил я. — Боюсь, сегодня ей несладко пришлось. Так что куриный бульон будет кстати, когда в себя придет.

Управляющий ничего не ответил, лишь кивнул и, бережно прижимая к себе дорогую ношу, вынес Василису с кухни.

— И что это было? — поинтересовался опешивший Черкасов.

— Предсказание, — вздохнул я. — Василиса у нас вещая. Да, сразу говорю, она ничего о том, что в таком состоянии говорит, не помнит, приставать к ней с вопросами по этому поводу глупо и жестоко.

— У меня такое ощущение, будто я в сказку попал! — в глазах отца горел нездоровый энтузиазм. — Сын и его приятель чародеями оказались. Я своими глазами видел восставших из могил мертвецов и испорченных животных. А теперь еще и вещая! И все под одной крышей, чума!

— Ты вроде собирался после обеда домой в Смоленск поехать, — напомнил я.

— Да ну этот дом, — отмахнулся от меня папаша, — когда тут такое происходит!

— А как же мать? Твои обязательства перед семьей?

— Мать не сегодня, так завтра свалит со своим мужем на юг. А мне что? Каждый понедельник сиди со скучным хлебалом и выслушивай доклады управляющих? Так мне эти доклады никуда не уперлись, я там свадебным генералом работаю, исключительно ради того, чтобы матушку порадовать.

— Понедельник? Выходит, ты сегодня пропустил важный день?

— Да и наплевать! К чему это лицемерие? Управляющие знают, что я в этом не шарю и охотно обошелся бы без подобных встреч. Всем же лучше, что хотя бы сегодня нам не надо было изображать из себя невесть кого.

— Боюсь тебя огорчать, но с таким подходом к делу твоя мать на юг не поедет. Скорее уж Сергея одного отпустит… по делам. А сама начнет разгребать то, на что ты болт положил. Если ты даже управляющих нормально выслушать не в силах и не понимаешь, чего они тебе говорят, то кто еще этим может заняться, как не она лично? И для тебя это очередная неприятная новость.

— Новость? Что за новость? — на кухне появился Спиридон, потрепал за ушами томно мявкнувшую ему Лаванду, после чего заметил нового для себя человека.

— Знакомьтесь, — предложил я. — Это Спиридон Савватьевич Игнатьев, мой заместитель и финансовый директор. А это Сергей Афанасьевич Черкасов, мой родной отец. Кстати, Савватьевич, где тебя носило?

— Как где? — искренне изумился Спиридон. — Вчера у меня вечером свободное время выдалось. Понимать надо, — выделил он последние слова, и я понял, что наш ветреник с радостью нашел замену приставучей Таисье, которую он успешно спровадил Прохору. — А сегодня я с самого ранья на Пятигорье. Контролировал, чтобы хлебная линейка дальше не просела, да и еще наметки на новые направления появились, вот сидел, с мужиками обсуждал, как лучше все уладить.

— Тебе-то хорошо, — с обидой протянул отец. — Тебе вон какой управляющий вместе с хозяйством достался, всё сам на своих плечах тянет. А мне сиди, разбирайся…

Не знаю, как мы с Савватьевичем смогли удержаться от хохота, хоть нас так и подмывало устроить ржач после этих слов Павла. Ну да, достался… прямиком из могилы. Впрочем, папаше такие тонкости лучше не знать, он и так чересчур экзальтированным выглядит. Если выяснит еще немного больше подробностей про наше житье-бытье, вообще может кукушечкой поехать, а она там и так, бедная, уже куковать готова, похоже.