— Великая праматерь, это действительно так! Но это невозможно! Сколько раз я заговаривал с проходящими здесь людьми, и никто из них не откликался. Раньше хоть парочка соседей скрашивала мое одиночество, но и они ушли, когда живые про них забыли и навещать перестали. Говорят, заскучали в одиночестве. Вот подумываю, может, и мне за ними податься? Хотя прикипел я душой к этому месту. Птички поют, природа, погода… никогда в жизни не отдыхал, а теперь вот круглые сутки наслаждаюсь.

— Если ты действительно хочешь уйти, могу тебе помочь, — я с легкостью открыл дверь-портал над могилой Марка Антоновича.

— Ого! А ты, я гляжу, не прост. Но… пожалуй нет, благодарю, я слишком люблю этот свет. Полагаю, ты понимаешь, что я имею в виду. Жаль, что привязан к могиле, не могу никуда отлучиться. А то бы полетал по миру, посмотрел на людей и на их жизнь. Но здесь тоже хорошо. За зимой весна, за весною лето, да и осень великолепна. Мне же нынче осадки не страшны, хе-хе, дождь проходит сквозь меня, да и снег тоже.

— Значит, хочешь мир повидать?

—Я только сейчас понимаю, как бездарно жизнь провел. Всё за расчетами, контролем, и хоть бы одна сволочь это ценила по достоинству! Так кто бы на моем месте не захотел тут задержаться и всё переиграть хоть в малости?

— Ну не знаю. Сам говоришь, соседи по погосту тебя одного оставили. Значит, не было у них такого желания, как у тебя.

— Тоже верно, — во вздохе Марка Антоновича послышалась явственная грусть.

— Похоже, мне в любом случае есть что тебе предложить, — я улыбнулся и свернул портал.

— Интересно послушать, — голос моего незримого собеседника так и сочился скепсисом.

Старика можно понять. Приперся тут некто непонятный, то к свету уйти зовет, то ещё с глупостями пристает. Похоже, только великая скука заставляет его разговаривать со мной. Ну и капелька любопытства. Хотя, тут я как раз ошибаюсь: жгучая волна любопытства!

— Я могу забрать тебя с собой. Будешь смотреть на мир моими глазами, слушать моими ушами. Как тебе вариант?

— Хм, — послышалось недоверчивое бурчание, — а в чем подстава?

— Только в том, что своим телом я управляю сам, а у тебя фактически никаких прав на него не будет. К моей памяти тоже доступа не получишь. Зато насмотришься всякого, вот это я тебе обещаю! И общаться сможем не только возле твоей могилы.

— Звучит… слишком соблазнительно. Но по сути, а что я теряю? Жизни я давно лишился, — принялся рассуждать Марк Антонович. — Заскучал здесь изрядно. И по разговорам соскучился. А давай, чародей! — оживился он. — Я готов! — и тут же осекся. — Но если тебе для этого кровавый ритуал какой требуется, то я пас. Не хочу, чтобы из-за этого безвинные пострадали. Даже не уговаривай меня!

Я оценил это заявление. Похоже, расчет оказался верным: Марк Антонович — человек с принципами. Именно такой мне и нужен.

— Даю слово чести, что мой ритуал не причинит вреда ни одному ныне живущему.

— А мне? — прицепился дотошный старикан. — Вдруг я после этого полудурком стану?

— Не станешь, не бойся. Мне поглупевший собеседник без надобности.

Мы еще некоторое время обменивались репликами, пока бывший управляющий не дал своего полного и безоговорочного согласия.

Признаться, раньше такого ни разу не проворачивал. Но успешный опыт с Цапом натолкнул меня на мысль, что в теории я могу тем же самым образом привязать к себе и человеческую душу. А мне остро был нужен эксперт, который в кратчайшие сроки наведет порядок в финансовых делах. Вроцлаву я доверял, но опасался, что он не потянет нагрузку, которая упала на него за последние дни. Лишь бы сил хватило на ритуал. Было бы обидно осознать, что я замахнулся на то, что мне нынче не по уровню.

Я принялся развешивать по контуру могилы световые маяки. Потом проверил их местоположение и парочку передвинул на нужные места. Затем набросил на себя светящийся полог, одновременно с этим чувствуя, как моя энергетическая система начинает работать на пределе возможностей. Но она всё же работала!

Если очень грубо обобщать, я стал для привязанной здесь души той самой дверью-порталом, только на сей раз она вела не к свету, а в чертоги моего разума, где долгое время обретался Цап. И я призвал туда Марка Антоновича.

Его душа словно только и ждала этого, легко просквозила сквозь кладбищенскую землю, а затем, повинуясь направляющим ее маякам, втянулась в мой полог. И я упал.

Сложно сказать, как долго длилась моя отключка, но пришел я в себя, когда солнце еще не начало клониться к закату.

— Ну наконец-то, — раздался внутри ворчливый голос. — А то уже, грешным делом, представил, как тебя тут похоронят, и окажется, что я напрасно тебе поверил.

— Долго я так лежал?

— Вполне хватило для паники, — недипломатично ответил Марк, не собираясь щадить мои чувства. — Уже и не думал, что когда-нибудь вновь такое испытаю.

— Ладно, зато теперь видишь, что я тебе не лгал.

— И на том спасибо.

— Думаю, нам стоит получше познакомиться…

— Не помешало бы, — перебил меня Марк. — А то я туда-сюда потыкался и понял, что верно ты, чародей, сказал: нет мне хода к твоей душе. Сидел в тебе словно в темнице.

— Ну, давай без преувеличений, — рассмеялся я. — Не думаю, что твое кратковременное затворничество так уж сильно отличалось от ощущений после похорон.

— А вот и нет! — возмущенно завопил управляющий, и я вынужденно приглушил в своем мозгу его голос. — Я раньше всё видел! Мог отлететь от могилы, хоть и недалеко. А тут темнота и только слышу, как кузнечики стрекочут. Или думаешь, я как кисейная барышня от всякой ерунды в ужас прихожу?

Логично. Глаза-то у меня во время обморока были закрыты, а мое тело его дух покинуть не способен. Неудивительно, что старика обняла кондрашка, когда он представил, что его ждет, если я не приду в себя.

Кстати, сил после этого обряда не прибавилось, да и чувствовал я себя откровенно разбитым. Видимо, для стихии света это было чем-то противоестественным, поэтому я и не получил привычной подпитки. Что ж, отправим это в копилку новых знаний о том, как действует моя магия в новом мире.

Пока мы добрались до усадьбы, я успел трижды пожалеть о своем опрометчивом решении. Марк не затыкался ни на секунду, вырубить его можно было только волевым усилием мысли и то ненадолго. Мои надежды на то, что он подобно старой версии Цапа будет спокойно находиться там, где я определил ему место, пошли прахом. Антонович оказался слишком деятельным духом, которому было дело до всего на свете. Ладно, я подумаю, как лучше разрулить возникшую проблему. Но были в сложившейся ситуации и положительные моменты…

— Объявляй арендаторам Луцкого, что мы прекращаем покупать у них любую продукцию, — приказал я Вроцлаву, едва вернулся домой, одновременно сгружая в кабинете три лопаты: одну свою и две трофейных.

— Но барон именно этого и хочет, — растерянно произнес управляющий. — Да и люди… У Луцкого закупочные цены вдвое ниже наших. Считай, в убыток себе работать придется. Арендаторы будут сильно недовольны.

Я от души расхохотался.

— Вот именно, мой друг, вот именно!..

— И тогда они…

— Все верно! Вместе с семьями переедут жить на наши земли, которые чересчур щедро были розданы Новаками семьям своих прислужников. Я уже знаю, как нам лучше провести передел имеющейся территории, чтобы хватило всем желающим.

— Но те, кто занимает их сейчас, будут крайне недовольны.

— Договоренность с Новаками истекла. Моя бывшая родня больше не имеет здесь власти, а их слуги потеряли права на свои наделы. Поэтому если захотят продолжить арендовать мою землю, смогут это сделать на условиях, предназначенных для рядовых арендаторов. Никаких привилегий по старой памяти им не положено, да и за нападение на меня они ответственность не понесли, непорядок. И отсидеться не выйдет, пусть даже не рассчитывают: просто так им я это с рук спускать не намерен.