— А ведь и правда, — горько усмехнулся Вроцлав. — Сам придумал, сам разволновался. Как есть дурак.

— Но-но, не наговаривай на себя! — я хлопнул его по плечу. — Просто жизнь тебя не баловала, вот и ждешь отовсюду подвоха.

Утро следующего дня встретило меня небольшим теплым дождем, что, впрочем, ничуть не помешало тренировке. Слуг я предупредил о своем желании помыться сразу по возвращении с площадки, так что они уже готовили все необходимое. Сегодня я собирался быть безупречным со всех сторон. По крайней мере, хотя бы в собственных глазах.

Спиридон успел сгонять к портному и привезти мне новые вещи, в которые я и облачился по выходе из купальни, с удовлетворением отметив, что Яков был прав: одежда четко по твоему размеру даже сидит иначе.

Затем настала очередь Иннокентия, который с гордостью вручил мне — нет, не древко, а уже полностью собранную лопату. Судя по тем взглядам, которыми они обменялись с заместителем, тут опять не обошлось без помощи Спиридона, который договаривался с кузнецом. Я с огромным удовольствием принял дар, отошел на центр комнаты, где было попросторнее, и ради пробы несколько раз крутанул ее в руках.

Ого! Так это не просто лопата с красивым резным древком, а артефакт?! Да к тому же светлый! Как из-под рук темного мастера могло такое получиться?

Я задал этот вопрос сразу, как Спиридон вышел за какой-то надобностью, и мы остались наедине с Кешей.

— Если бы я не удерживал свою силу внутри, вышло бы что-то вроде моего посоха, — охотно объяснил Иннокентий. — Но тебе было бы неприятно держать его в руках. Да и пользоваться бы так, как мог это сделать я, у тебя бы не вышло, слишком уж разная у нас сила.

— Пусть так. Ты удержал свою тьму, но лопата получилась не нейтральной, а светлой! Что за чудо?

— Я ведь говорил, что мой приемный отец, Шаман ночи, дружит с Шаманом дня. Они многое знают о силе друг друга. А значит, знаю и я. Я вырезал знаки света, которые направят твою силу, а чтобы свет заструился и дерево ожило, использовал кольцо. Я заметил, что ты не каждый день пьешь его энергию, поэтому дождался, пока камень впитает солнце, а затем впустил солнце сюда, — Кеша бережно провел рукой по древку.

Что не день, то открытие. Темный, оказывается, не просто мастер, а еще и артефакторщик. Что ж, зато подгон он мне организовал просто царский! Что-то мне подсказывает, что вряд ли буду этой лопатой копаться в огороде, а вот навешать знатных люлей последователям скверны смогу запросто.

— Экипаж подан! — к нам вновь заглянул Спиридон.

— А что, не на бричке поедем? — удивился я.

— Как можно, — всплеснул руками заместитель. — Визит важный, непростой человек едет. Это каждому должно быть понятно. Поэтому только экипаж с кучером по форме снаряженным.

Я подхватил лопату и вышел во двор.

Экипаж действительно впечатлял. Пара вороных застыла прямо напротив дверей, на козлах сидел столь важный господин с зажатыми в руках вожжами, что мне самому не грех было бы поучиться у него этой важности. Что ж, Новаки будут впечатлены, или я ничего уже не понимаю в этом мире.

Дорога до Перепелицыно неожиданно оказалась довольно утомительной, так что я даже успел вздремнуть. Разбудил меня Спиридон, которого я решил взять с собой, раз уж этот пройдоха знал все входы-выходы. Заместитель критически оглядел меня, смахнул с плеча микроскопическую пылинку и поправил мне выбившийся вихор.

— Серьезный мужик! — кивнул он, а затем поинтересовался, глядя на лопату. — В экипаже оставишь?

— Только если под твою личную ответственность. Хотя нет, — прикинул я объем дружелюбия Новаков. — Так с ней и пойду. Заодно напомню, при каких обстоятельствах они огребли от меня.

Спиридон на это ничего не сказал, но судя по веселым искоркам в его глазах, он не видел ничего зазорного в том, чтобы отдельно понервировать мою бывшую семью.

Встретиться решили в резной беседке словно бы на нейтральной территории. Ко мне вышел только Матеуш, чему, признаться, я был только рад. Лишний раз любоваться рожами своих братьев и мачех совершенно не хотелось.

— Зачем пожаловал? — с места в карьер начал герцог.

— Граф Демьян Павлович Черкасов изволит знать, откуда у него такое отчество, — я с презрением посмотрел на Матеуша.

Похоже, мой план сработал. Человек моментально покраснел и ответил мне взглядом, полным ненависти. Что ж, кажется, сейчас я узнаю много интересных подробностей относительно своего появления на свет…

— Твоя мать была шлюхой! — сказал будто выплюнул Матеуш.

— Неудачный выбор мужа еще не делает из приличной женщины шлюху. Попробуй еще раз, — предложил я.

Мне было нужно, чтобы герцог потерял самоконтроль и выложил мне то, что он изначально даже и не собирался. А на войне все средства хороши, как известны. За гадости в адрес мамы он от меня потом отдельно огребет, но пока пусть поет соловей.

— Если бы не моя доброта и благородство, твоя мать никогда бы не смогла прикрыть свой стыд.

— Пожалуй, единственное, чего ей стоило стесняться, так это тебя.

— О нет! — Матеуш позволил себе рассмеяться. — Тут ты ошибаешься. Её грязным секретом был ты.

— Кого же мог настолько смутить графский внук, что его уже в грязные секреты записали? — подначил я герцога.

— Графский-то графский, но есть нюансы, — осклабился Матеуш. — Нюансы, которые в приличном обществе называются словом «бастард».

— Главное, что не от Новаков, — хмыкнул я.

Тут мой экс-папаша всё-таки вышел из себя и добрых минут пять разорялся ругательствами на двух языках. Экий он нежный, оказывается. А потом он наконец-то начал говорить по делу, и тут я слегка, что называется, присел на задние лапы.

Я-то полагал, что Милолика в девичестве пересеклась с кем-то из дворян, после чего ввиду скорого появления на свет меня Елизавета Илларионовна быстренько пристроила дочку замуж. Герцогу заткнули пасть богатым приданным, и до поры до времени вся эта драма была заметена под коврик. Но того, что поведал Матеуш, я точно не ожидал.

Милолика не была дочерью Елизаветы! Да и к аристо отношения не имела.

Но при всем при этом я таки был графским внуком, вот такой парадокс.

Возвращаясь к истоку истории, у Елизаветы был сын Павел. Видимо, тот самый мальчишка, которого смутно припоминал гостившим в усадьбе Марк Антонович. И в какой-то момент Павел обратил свое внимание на дочь прачки, Милолику. А та не нашла в себе сил отказать притязаниям юного графа. Тут был скользкий момент, о котором Матеуш сам не знал, но мне почему-то показалось, что Павел действовал… некрасиво, мягко скажем.

Тем не менее узнав о случившемся, Елизавета Илларионовна внезапно развила бурную деятельность. Почему она поступила именно так, стоило спросить у нее лично, но… Она разыграла комбинацию, которую вряд ли кто-то мог ожидать.

Милолика внезапно по документам становится дочерью Елизаветы. Делай раз.

Милолика выходит замуж за Новака по личному соглашению между ним и Елизаветой. Делай два.

Сын Милолики Демьян получает довольно-таки призрачное право стать владельцем усадьбы и Пятигорья, если доживет до семнадцати лет. Делай три.

Что ж, это в чем-то объясняло холодность и даже жестокость Черкасовой к Милолике. Та со своей беременностью могла разрушить намечающийся удачный брак ее сына Павла. Но терять внука, пусть и бастарда, Елизавета Илларионовна не желала, поэтому разменяла деньги на потенциальную возможность заполучить официального внука. Но… слишком много «но».

Похоже, она не слишком верила, что внук получится таким, какой был ей нужен. И пока была жива мать, она постоянно попрекала Милолику тем, что она родила рохлю. Возможно, даже не напрямую, но уж выражать недовольство бабушка умела виртуозно. И когда Милолику сжили со свету жены Матеуша, ожидаемо плакать не стала. Она ожидала момента моего совершеннолетия, при этом постепенно разочаровываясь в Демьяне, который, как ей виделось, получился статью не в Черкасскую породу, а в мать: несчастную забитую девчонку, которой не повезло когда-то отбиться от наглого графского сына.