— Вот же! — восхитился я. — А мне он ни о чем таком не рассказывал.

— Просто ты его вчера здорово загрузил поручениями. Твой маленький приятель к концу дня еле лапками перебирал, так что немудрено, что забыл тебе поведать об этом случае. Кстати, как вы с ним это делаете? — Иннокентий ловко перевел разговор на интересующую его тему.

— Ты про мыслеречь? — вздохнул я.

— Так вот как это называется!

— Честно говоря, я сам не до конца понимаю, как это работает. Знаю только, что мыслеречью мы можем обмениваться лишь с существами, чьи души были связаны с моей. И я не представляю, что надо провернуть, чтобы кто-то еще получил способность общаться со мной таким образом.

— Ты же сам сказал: надо связать души.

— А это так просто делается? — я надеялся, что сын шамана считает звучащие в моем голосе язвительные нотки.

— Отец рассказывал мне про этот обряд, — кивнул Кеша. — Обычно его проводят, когда в роду кто-то сильно заболевает, тогда близкий человек может пожелать связать свою душу со страдающим родственником и разделить его тяготы.

— И что, помогает? — я скептически отнесся к этой новости.

— Обычно да, — невозмутимо сообщил Иннокентий. — Кто-то находит в себе силы выздороветь за счет поддержки второй души, а умирающие хотя бы успевают проститься и передать свои последние дары.

— И что потом происходит с человеком, который связал свою душу с умирающим родственником? Он себе жизнь не сокращает тем самым?

— Нет. Зато получает возможность некоторое время общаться с ушедшим во сне, пока тот в посмертии не захочет окончательно разорвать свою связь с миром живых.

— Хм, интересно, — задумался я. — Однако смотри, какая тонкость. Допустим, мы с тобой захотим связать души. Но ты темный, а я светлый. Нас такая связь не прикончит?

— Нет, — уверенно ответил Лэгэнтэй. — Я же говорил тебе, что у нас есть Шаманы ночи и Шаманы дня. И я лично видел, как преемник отца связал свою душу со своим умирающим дедом, который в юности был учеником Шамана дня.

— А дед этот сам шаманом не стал что ли?

— Нет, тогда выбрали другого преемника, да и человек не горел желанием провести свою жизнь как Шаман дня. Такое тоже случается. Духи тогда подтвердили, что он сделал правильный выбор.

— Стоп! — дошло до меня. — А у вас что, в одном роду могут и темные, и светлые маги появиться?

— Здесь они называются чародеями, — кончиками губ улыбнулся Кеша. — Да, рождаются дети, которые могут быть сосудами, такие как я. Их мало, шаманы с рождения наблюдают за ними. И рождаются дети, в которых нет искры, такие как Огдооччуйа. Дети-сосуды со временем получают свой цвет. Небо само решает, кто и когда ему нужен.

— А вы с Огдооччуйа, — я решил назвать Евдокию по ее исконному имени, — души не связали?

— Да как-то надобности особой не было, — растерянно ответил темный и посмотрел на названную сестру. — Мы оба здоровы, всегда рядом друг с другом. Мы бы ничего от этого не получили.

— И насколько этот обряд сложен?

— Не особо, — легко отозвался темный. — Да и длится недолго. Куда больше времени подготовка занимает. Ну и место придется найти, где нас никто не потревожит и не услышит. Боюсь, селяне моих песен не поймут.

— Лес подойдет если что? — я махнул рукой, указывая на небольшую опушку перед нами.

— Вполне.

— Ну тогда на днях можем попробовать, если ты сможешь сам над собой обряд провести, — решился я. — Штука полезная, если все сработает как надо. А нам любой козырь перед схваткой с Властелином важен. Очень уж мне не по себе от мысли, что нас пока всего трое ему противостоит. Если он сможет выдвинуть против нас армию, как было в прошлом мире, нам не выстоять, хоть мне и хочется верить в лучшее.

— А твой Спиридон?

— Он не чародей, как ты говоришь. Просто расторопный товарищ, немножко обязанный мне жизнью. То есть на помощь придет без вопросов, но… боюсь, это не его война.

— И не моя, — внезапно подала голос Евдокия. — Но когда Властелин постарается устроить очередное жертвоприношение, это будет касаться каждого. Никто не сможет остаться в стороне. Ты знаешь, что нам противостоит. И знаешь, как с этим справиться. Поэтому ты поведешь нас в бой.

— Да в том-то и дело, что ни в чем я не разбираюсь! — понуро покачал я головой. — Твой брат уже доступно мне объяснил: то, что я считал своим триумфом, обернулось для Властелина перерождением из нежити в живого человека. То есть он до сих пор существует! И мы до сих пор понятия не имеем, чего он добивается и зачем пытается протащить свою скверну в этот мир, если сам уже вполне может обойтись без нее.

— Но…

— Стоп! — прервал я девушку, услышав мыслеречь Цапа. — У нас в усадьбе гости…

— Мы должны готовиться к драке? — вскочил на ноги Кеша.

— Нет, — улыбнулся я. — Точно не в этом случае. Да и разговор с гостем у нас пойдет один на один. Так что, если хотите продолжить наш пикник, вперед. Я практически настаиваю на этом!

Я со значением посмотрел на сына шамана. Тот все понял правильно и уселся обратно. А я помахал ладонью озадаченной Евдокии и отправился к усадьбе.

Торопиться с возвращением в усадьбу не стал. Этот гость меня точно подождет. В крайнем случае, его займут Вроцлав и Спиридон. Да, маленькая такая месть за недосказанность и за наличие персонального шпиона среди селян Больших Заимок.

Похоже, я правильно вычислил, кем именно является этот человек. Все косвенные признаки говорили о том. И с учетом того, какая именно судьба постигла Новаков, он просто не мог не приехать. По разным причинам, среди который моя личность — наименьший фактор. Что же, сбросим маски, я совершенно не против.

Гость поджидал меня в гостиной, попивая чай.

— Сергей Михайлович? — улыбнулся я. — И вновь меня посещает… ангел! Проводник в мир света! Какая немыслимая честь! Никогда не было, и вот снова!

Глаза Салтыкова сузились. Похоже, он не ожидал, что я раскрыл его маленький секрет.

Он поднял руку, и дверь в гостиную захлопнулась сама собой. Думаю, теперь сюда не в силах войти никто, разве что кто-нибудь возьмет топор и проломит стену. Сама собой дверь не откроется точно.

— Я не ангел, — сообщил мне бабушкин муж. — Но мне крайне интересно, с чего ты сделал такой вывод.

— Ох, ошибочка вышла, — развел я руками и плюхнулся напротив Сергея. — Ну, раз не ангел, значит помолчу, чтоб совсем за дурака не приняли.

— Хватит кривляться, — поморщился Сергей. — Говори открыто, Елизаветы Илларионовны здесь нет.

— А где ты ее бросил?

— Не бросил, а оставил. Мы не успели уехать слишком далеко. Она любит неспешные путешествия и походы в театры, а в Смоленске, как по заказу, несмотря на летний сезон продолжают выходить занятные вещицы.

— Как же это ты её так, да одну? Вы же вроде не разлей вода по легенде? Ниточка за иголочкой?

— Твоя бабушка привыкла к моим… командировкам.

— Оу, какая канцелярская формулировка. И кстати, Смоленск, это же изрядный зигзаг в сторону по дороге с учетом того, что вы планировали ехать к морю.

— А мы такие внезапные все, непредсказуемые! — осклабился Сергей.

— Оно и видно. Кольцо Милолики — твоя работа?

— С чего ты взял, что можешь устраивать мне допрос?

— С того, что кто-то задолжал мне с дюжину ответов, а может, даже и больше.

— Не помню, чтобы давал тебе какие-то обязательства.

— В данном случае это и не требуется. Достаточно того, что это ты предложил бабушке вариант, как узаконить бастарда, не навредить будущему браку Павла и поймать двух зайцев сразу. И кольцо ты неспроста подсунул с отдельным пожеланием-требованием к беременной девушке носить, не снимая. Вот мне и хочется узнать, в чем твоя выгода?

— Кто-то, кажется, говорил об ангелах?

— Не спеши, и до этого дойдем. Не я к тебе с поклоном пришел, а ты ко мне как ужаленный метнулся. Потому что ангелы рассказали о скверне. И о нашем с ними разговоре поведали. А ты, — не знаю, как тебя назвать? Ангел-надзиратель? Ангел-эксперт? Поначалу счел угрозу крохотной. Ниже своего уровня внимания. А когда сообразил, с чем мы столкнулись, тут же подорвался. И скажи, что я хоть в чем-то не прав!