— Стоп! — я поднял ладони, желая прервать её выводы до того, как они примут нежелательный для меня оборот. — В этом смысле помощь мне не нужна. Я всего лишь хочу понять твои мотивы. Узнать твои цели. Это ведь не так сложно — рассказать мне, чего ты хочешь. Видишь ли, я считаю, что дети должны появляться на свет по доброй воле обоих родителей, иначе они никогда не будут счастливы.

— Ты знаешь это! — воссияли глаза Евдокии. — Значит, мой ребенок будет благословленным!

— Эй, ты себя слышишь? — я помахал рукой перед лицом шаманской дочери. — У малыша всегда два родителя. Два, не один. А ты, похоже, собираешься использовать меня в качестве племенного быка. Чтобы я сделал дело и забыл про тебя и ребенка. А я так не могу. Что мое — то мое. Так что если хотела разок переспать и разбежаться, то забудь. Я не из тех, кто бросает свое потомство.

Евдокия посмотрела на меня так, будто впервые увидела. Нахмурилась. Задумалась. А затем неохотно сообщила.

— Там, где мы с братом родились, принято искать свежую кровь. Каждый чум будет счастлив, если там появится ребенок от дорогого гостя. Ты сильный и здоровый. У тебя есть способности, почти как у моего названного брата. Если я рожу ребенка от тебя, наш отец будет доволен. Но сначала мне надо защитить Лэгэнтэя, поэтому мне нельзя торопиться, ведь когда я буду носить младенца под сердцем, я перестану быть бойцом. А это значит, мне придется подождать. Но когда я исполню свое предназначение, я вновь приду к тебе с этой просьбой. И очень надеюсь, что ты не прогонишь меня.

— Отлично объяснила, стало понятнее, — кивнул я. — Но остается важный вопрос: ты ко мне что-то чувствуешь? Или твое желание родить ко мне имеет лишь опосредованное отношение?

Охотница задумалась. И я, увы, понял, что был прав во всех своих грустных прогнозах. Юная дева действовала по некоему шаблону, впитанному в процессе воспитания в семье шамана. Словно рядовой муравьишка в огромном муравейнике, которого с малолетства отрядили таскать к родному дому сосновые иголки. А зачем, для чего — объяснить не сочли нужным.

— Значит так, — заключил я, вытирая полотенцем вспотевшее после тренировки тело. — Я не буду отцом твоего ребенка. Это противоречит моим принципам. И вообще, как-то странно младшей сестре становиться матерью до того, как её старший брат станет папой.

Евдокия вылупилась на меня так, что я опешил.

— Что не так?

— Лэгэнтэй давно отец! До того, как мы уехали, три девушки стали матерями его детей.

Отлично! Похоже, мой темный товарищ освоил сомнительное искусство «навешай лапши на уши ближнему своему». Я же помню, как мы с ним обсуждали очередное видение Василисы, и Кеша с серьезной миной вещал мне, что он ни разу не папаша.

Я откинул в сторону полотенце и отправился в дом. Евдокия, надо отдать ей должное, за мною вслед не кинулась и сцен не закатывала. Уже хорошо.

Иннокентия я нашел в его комнате. Он сидел на полу и обстругивал ствол. Не слишком в этом разбираюсь, но, похоже, дубовый. Мое внезапное появление застало его врасплох.

— Что случилось? — с тревогой спросил он.

— Одна большая херня, — усмехнулся я. — Так сколько у тебя детей?

— Трое, — недоуменно пожал плечами темный. — А к чему ты интересуешься?

— К пророчеству! — рявкнул я.

— А при чем здесь мои девочки? — удивился Кеша. — Вещая про сыновей говорила. А у меня ни одного сына нет, только девчонки.

Я проглотил массу вертевшихся на языке выражений, после чего просто плюхнулся на пол и обхватил руками голову.

Дочки. У темного родились дочки. Собственно, он мне ни разу не солгал, ведь пророчество Василисы касалось сыновей, поэтому Иннокентий и не стал говорить о своем отцовстве.

Но почему я всё равно чувствую себя обманутым?!

— Эй, ты чего? — Кеша потрепал меня за плечо. — Обижаешься, что я не всё о себе рассказал? Так ты особо и не спрашивал. Но на всякий случай, если тебе это важно: мы все довольными остались. Девушек я уважил как мог. И подарки им подарил хорошие, шкурки да мясо. Мне говорили, что лишнее это, но я считаю, матери моих детей достойны самого лучшего. Их мужья за малышками приглядывают, тут я спокоен…

— Ты вообще понимаешь, что ты несешь? — взорвался я. — Какие-то чужие люди теперь будут воспитывать твое потомство, а ты типа не при делах. И это нормально?

Скажу честно, атмосфера в комнате сгустилась настолько, что начало пахнуть хорошей дракой. Однако все прервал вопль ворвавшейся к нам испуганной Василисы.

— Зло снова здесь!..

— Зло здесь! — Василиса кричала в голос, рискуя напугать домашних.

Мы с Иннокентием недоуменно переглянулись. Ни он, ни я ничего не чувствовали. Скверны, или же, говоря языком Кеши, порчи поблизости не было. Я посмотрел на глаза Василисы, но они были обычного цвета, а значит, сейчас она не пророчествовала. Да и выглядела она взволнованной, но вполне себе земной девчонкой.

На всякий пожарный я мысленно обратился к Цапу, но суслик, как выяснилось, пребывал в благодушном состоянии в обществе ненаглядной кисы и никакой скверны рядом тоже не ощущал.

— Василиса, что случилось? — я разговаривал с девушкой мягко, как с ребенком.

— Зло пришло, — всхлипнула она, а затем, не сдержавшись, зарыдала.

Еще через десять минут аккуратных уговоров и расспросов выяснилось, что на Василису совместно наехали двое новых слуг, о прибытии которых вчера упоминал Спиридон. И чем-то они настолько нашу вещую обидели, что та впала в самую натуральную истерику.

Эх, как бы ей подсказать, что не всё зло одинаковое. А то скверна — зло. Наглые слуги — зло. И поди еще разбери, что конкретно в этот раз приключилось. Эх, в сортах дерьма разбираться…

В любом случае, требовалось мое участие. Я встал и спросил:

— А где Вроцлав?

— В село пошёл, — всхлипнула Василиса.

— Спиридон?

— В Пятиречье уехал с самого утра, я ему с собой еды собрала, чтобы голодным не остался. Он меня поблагодарил и по плечу погладил.

— А Иоланта?

Девушка задумалась, потом неуверенно сказала:

— Вроде бы возле кошки была.

— Так, слушай меня. Сейчас ты находишь Иоланту, затем вы обе будете ждать меня… ну, пускай возле кошачьей лежанки, почему бы и нет. Ни с кем из новых слуг в полемику не вступай.

— Куда не вступай? — не поняла девушка.

— В то самое, — подмигнул мне Кеша и тоже встал. — Я с тобой, Демьян.

— А как же твоя работа? — я кивнул на будущее древко.

— Мне все равно нужно рукам отдых дать. Да и не делаются такие вещи быстро. Быстро только лемминги плодятся.

Мы спустились в гостиную, где уже с хозяйским видом оглядывалась по сторонам парочка, юный бугай и девушка ему под стать, с такими выдающими со всех сторон данными, что ни капли не удивительно, как они смогли напугать собой нашу трепетную вещую. Хм, в памяти Демьяна их не было, но… веяло от них чем-то знакомым до боли.

Первым меня заметил бугай. Ткнул подругу под ребра и осклабился в любезной, как ему казалось, улыбке.

— Григорий и Марьяна Шепотковы, — представился он. — Прибыли сюда по вашей настоятельной просьбе.

— Не припоминаю, чтобы я вас о чем-то просил, — холодно заметил я. — Спиридон ваши кандидатуры одобрил?

Парочка недоуменно переглянулась.

— Сказали же, в усадьбе никого не осталось, — голос у юной бабенки был визгливый, что совершенно не вязалось с её обликом. — Вот мы и решили вам на помощь выдвинуться.

Так, хрень какая-то. Спиридон вчера предупредил, что он договорился о новых слугах. И отдельно заметил, если выделенные от села слуги не подойдут, я в полном праве отправить их восвояси и затребовать новых. Интересно, он хотя бы видел эту парочку? Или счел ниже своего достоинства лично заниматься рекрутингом?

Ладно, со Спиридоном отдельно поговорим, а как и зачем пришельцы обидели Василису, я выясню прямо сейчас.

— Моя кухарка сообщила, что вы вели себя с нею неподобающе.