Наверное, так же когда-то решил и предатель-отец. Он точно умел терпеливо ждать.

Где-то вдали с высокого потолка мерно капает вода. Хорошо, что не здесь. И так — холодно. Выстыло за долгие века.

В подземелья каминов не построено.

— Боги не всегда на стороне правды.

Если что наивная и неумная Корделия и поняла в реальной жизни, то это уж — точно.

— Всегда, просто иногда слишком долго выжидают. — Тоже — слишком терпеливые? — Но любым богам нужно поставить хоть на кого-то. Они не сами спускаются в подзвездный мир. Для земных войн и мести им всегда нужны отчаянные смельчаки и храбрые герои. Кто-то, кого нужно направить и помочь с удачей. Но если теперь погибнет подполье Ланцуа, сражаться против узурпатора Исильдура станет некому. А такое вряд ли входит в ближайшие планы небожителей. Им тогда придется и дальше любоваться сверху на мерзкую рожу сволочного Исильдура одни змеи знают, сколько долгих лет. А кому такое понравится?

— Если ты действительно веришь в них — как при этом можешь быть настолько дерзкой?

— Если я нужна им, такую ничтожную мелочь они мне простят, беспечно пожала плечами ланцийская ведьма. — А если не нужна — значит, всё равно предназначена на убой. С Исильдуром-то в качестве короля. С таким никому не выжить. Я не из тех дурней, кто до последнего надеется, что конкретно ее не тронут, а потом придет кто-то могучий и наготово спасет.

Тусклый свет единственного факела бросает смутные тени на старые стены. И всё еще за соседней стеной мягко бьются о каменный пол тяжелые капли. Сколько бы девушки ни прошли под землей — мерная капель всё еще не прекратилась.

И по-прежнему стынут ноги от холодного, сырого пола. Всё сильнее.

— Мне показалось, мы похожи? — Морриган вновь обернулась — в дерзких зеленых глазах отразились багряные отблески дрогнувшего факела. — Мы обе — младшие сестры. Обе всегда считали, что мир не слишком к нам справедлив. И что удача улыбается храброму и дерзкого. Разве я ошиблась?

— Не ошиблась. Родная мать считала меня слишком безрассудной. И да з слишком дерзкой. А беспринципный отец-заговорщик сумел это использовать — против нас всех. Всей нашей семьи. И потому вовсе я больше не уверена, что поступать как я — правильно. Возможно, лучше быть такой, как моя старшая сестра Изольда.

— Мы все-таки очень похожи, — задорно, хоть и негромко смеется зеленоокая Морриган. — И у нас обеих — рассудительные сестры. А мы — отчаянные и бесстрашные. Верь мне: иногда именно это — как раз правильно. Ты долго жила под теплым, но тяжелым крылом матери, Корделия. А я — уже давно одна. Я привыкла рисковать — каждый день и час. Я так живу уже давно. И до сих пор не погибла. Так о чём это говорит?

Возможно. Корделия любила, но никогда не понимала старших сестер. Ни наследницу престола Изольду, ни мягкую, спокойную Тариану. Вот с близнецом Илейн было много проще. Но и та ничем не напоминала отчаянную, бесшабашную Морриган.

— Мы вернемся за Элис и Викторией?

— Не сейчас, — криво усмехнулась Морриган. — Видишь ли, туда нет тайных ходов. Это с крыши, как ни странно, можно попасть много куда. И мы исчерпали чужой резерв. Но ничего, скоро пополним.

Еще одним жертвоприношением?

Корделия так устала, что даже не стала спорить. Может, оно того и стоит. Если друзья спасутся, а враги, включая Исильдура отправятся гореть в Темной Бездне.

Глава двадцать пятая.

Ланцуа, Веаран.

За витражным окном — пламенеющий закат. Красиво.

Очередной закат очередного миновавшего дня, когда опять кто-то был казнен. Прямо под окнами дворца.

Его мало кто жалел, потому что Исильдур добрался уже до своих же личных Магов-предателей.

На закат смотреть приятнее, чем на того, кто совсем рядом. За стеклом зеркала.

Увы, ослепительный закат для Ирэн сейчас бесполезен. А вот магическое зеркало — нет.

— Найти их живыми или мертвыми! — бешено ревет подлый узурпатор и бесчестный убийца собственного отца.

Как бы ни относилась к покойному королю Ирэн — такой участи она ему не желала. Ну, кроме особо тяжелых моментов…

Они порой случались. Но у всего есть предел.

Покойный король был настоящим хищником — порой жестоким и беспощадным. Но на смену ему теперь пришел бешеный крысеныш. И ему подчиняться — еще опаснее и… позорнее.

Так почему же на такое готов чуть ли не каждый первый? А все прочие — молчат?

Стража вылетает исполнять очередной приказ. Немолодой Маг тоже спешно пятится, чуть не спотыкаясь. С некоторых пор от Исильдура разрешено выходить только так. К нынешнему королю Ланцуа нельзя поворачиваться спиной. Это оскорбительно. И карается мучительной смертью. Как за измену Короне.

Впрочем, изменой теперь считается даже не угадать вовремя желания короля.

Ирэн еще сначала беспокоилась, что Маг почувствует слежку. Но то ли слабоват, то ли зеркало защищено слишком хорошо, то ли Магу было просто не до этого.

Или он — провинциал. Они не слишком-то сильны, искусны и хорошо обучены, просто их много. Исильдур уже заменил некоторых прежних Магов новыми из провинции. Теми, кто готов за новое место при дворе загрызть всех и вся. Включая родителей.

Взять в этом пример с Исильдура.

Теплый камень вековой стены успокаивает. Будто тоже отгораживает от безумного Исильдура, с кого окончательно сползли рваные остатки придворного лоска. Прежде они кого-то еще могли обмануть. Некоторых юных и наивных фрейлин и заложниц. Но саму Ирэн — никогда.

Странно, что эти камни и стены — всегда теплые. Будто накопили за долгие века — от горячих душ и сердец всех тех поколений, что жили в этом замке прежде. Разумеется, тех, у кого душа была. Не подобных бесчеловечному Исильдуру.

Она была даже у короля Танреда. С гнильцой, но уж какая есть. Только сыну не передалась.

— Проклятая девка! — еще яростнее ревет взбешенный узурпатор, швыряя в стену кубками. Один за другим.

Непонятно, о ком он сейчас. Об одной из Лингардских принцесс — которой? — или о Морриган? Вряд ли он имеет в виду безобидных Элис и Вики. Или тех безобидных самозванок, что назвались принцессами по прямому приказу самого покойного короля Танреда.

Именно сейчас красное и белое вино стекает светлому шелку, по дорогим гобеленам. Будто свежая кровь. Ирэн видела их часто — когда покойный король приглашал ее в свой кабинет. Изъявить очередную волю о ее фамильных владениях. Она ведь была для него просто приложением к ним. Причем, заменимым приложением. На Морриган.

Кстати, что сделает король-отец пленных принцесс Ритэйны, узнав, что какой-то зарвавшийся щенок расправился с его родными дочерьми? Одно дело — самовластно казнить их самому, и совсем другое — спустить смерть кровного родича кому-то другому. Такое недопустимо для любого более-менее властного (не путать с тупым самодуром) правящего короля. Насколько уж Ирэн вообще в них разбирается, но одного знала точно. И это — не нынешний.

А сам не справится — союзников призовет. Ирэн ничего уже не имеет даже против Тенмарского Дракона, если он между делом сковырнет Исильдура. Почему бы его тоже не заменить каким-нибудь попавшим под руку Тенмарским графом, а? Хуже уже некуда.

Так каков ты, король Хьюго Ритэйнский, а? Простишь родных дочерей или не простишь?

Пора уходить. Ирэн уже услышала довольно. Дальнейшее шпионство становится уже опасным. И не слишком полезным.

Дальше Исильдур вызовет к себе очередных наложниц. Любоваться, что он станет творить с ними Ирэн не собиралась. Слишком мерзко и противно.

Даже если Исильдур никогда и ничего не знал об этой тайной нише. Ирэн и сама бы ее не обнаружила — если бы не ловкая, вездесущая и бесстрашная Морриган.

Впрочем, жизнь в чужом дворце никогда не была безопасной — для наследницы столь важных для Короны Ланцуа родовых земель. И уж точно не могла такой стать при сумасшедшем Исильдуре. Окончательно свихнувшемся от безнаказанности.

К сожалению, он выжил — после нападения прирожденной воительницы Корделии. К сожалению. Магия иногда защищает от слишком многого. Как и стража.