И если в большинстве земель знатная жена вышивает дома, а муж развлекается со смазливыми селянками, то в Лингарде такое невозможно. И никогда не было возможно.

Но тот, кто идет в консорты, рассчитывая изменить королеву, сам себе дурак. Или будущий предатель, вроде Жака-Гийома.

Два монарха ужинают. Правящий и потерявшая свой трон.

Сияние свечей отразилось в ее бокале, ярое пламя факелов — в его. Белое и красное.

Слегка трещат яблоневые дрова в камине. Только не греют.

Прямо среди лета. Даже оборотня.

— Всё верно. Мой сын Исильдур и вы должны были объединить наши королевства. Мы должны были построить Империю.

Для начала — как бы Изольда с ним ужилась? С принцем, воспитанным как будущий правитель? Отнюдь не готовым подчиняться какой-то бабе.

— Но Ланцуа и Лингард не имеют общих границ.

Ни с какой стороны. Даже узкого перешейка. Или хоть морского пути. Как и портов.

За неимением в Лингарде иного моря, кроме внутреннего Альварена. Пресноводного.

Да, по нему ходят суда, в том числе, по рекам. Но не в Ланцуа же.

— Сейчас — да. Но будущая империя планировалась отнюдь не в нынешних границах. Далеко.

— За счет Ритэйны?

Не Тенмара же. И хоть теперь ясно, почему Хьюго Ритэйнский настолько люто ненавидел маму. Даже стакнулся с Драконом Тенмара.

Не только из-за отказа в браке. И уж точно не из-за отсутствия в его семье сыновей. В консорты.

Потому что и Ланцуа, и Лингард имеют общие границы с Ритэйной. А вот Тенмар — нет.

Тогда еще нет. Теперь-то всё изменилось.

Что ты об этом думаешь, король Хьюго?

Чем таким благоухают дрова, кроме яблони? Бывшие живые деревья, что теперь горят, чтобы людям стало теплее.

Но тогда зачем так далеко разжигать камин? И ставить настолько далеко стол.

Король Танред ведь даже не оборотень.

Глава тринадцатая.

Ланцуа, Веаран.

В окрестностях славной столицы Ланцуа отличные зеленые холмы. Поросшие густыми рощицами. Очень удачно. Меньше бросается в глаза засевшая везде королевская стража и целый полк лучших Магов Ланцуа. Самый цвет гостеприимной столицы.

Жаль, нельзя отъехать подальше — в чисто поле. Как бы они тогда выкрутились?

Можно подумать, Корделия без сковывающих «браслетов» их всех не почует. А нацепить на нее здесь очередной артефакт пока еще не додумались.

И, можно подумать, Тенмарский Дракон или Хьюго Ритэйнский и впрямь сюда заявятся. Но не говорить же напрямую, что удрать может и счастливая невеста. До самого Илладэна.

А там — чем боги не шутят? — еще и поискать себе другого жениха?

А то вдруг она забудет, что вся ее семья осталась во дворце? Под присмотром оставшихся лучших Магов чужого королевства. Абсолютно заботливым и дружеским, не сомневайтесь. А то вдруг коварные враги вломятся еще и прямо во дворец? Кто их знает? Вдруг вся Тенмарская драконья стая уже парит над столицей?

Король Ланцуа прежде хотел женить отпрыска на Изольде. Но теперь сестра для него — бесполезна. После проклятого обряда на Острове Ястреба. И притом — законная королева Лингарда. Помеха на пути драгоценного Исильдура к очередному трону. И если у короля какие-то понятия о чести еще остались, то уж у его отпрыска….

Но если убить Изольду сейчас, Корделия ведь может и взбрыкнуть? А вот если сестра случайно погибнет потом… Тут ведь кругом рыщут недремлющие враги. Уже почти парят над столицей.

Исильдур — надменный, насквозь эгоистичный белокурый, голубоглазый красавчик. Уже перепортил при дворе Ланцуа половину знатных девиц. И наставил ветвистые рога целой армии терпеливых и не слишком мужей. Вон — очередная «счастливица» во дворце уже горькие слезы льет. Корделия ее лично видела. И слышала ядовитые насмешки в ее адрес многих присутствующих. Что дам, что кавалеров.

Двор в любом королевстве — еще то змеиное кубло.

Причем, не исключено, что оскорбленный муж потом на ней и отыграется. На принце — будущем короле! — ведь не посмеет. А в фаворитках тут девы и дамы недолго бывают. В мимолетных жертвах — тем более. И куда обычно отсылают надоевшую игрушку? Правильно, назад к отцу или к мужу. На произвол судьбы и их.

Может, хоть в отношении Диего бдительность ослабят? Какое у них право силой удерживать здесь родного сына илладэнского короля?

— Хотите вина? — Исильдур галантно сует «невесте» разукрашенную вязью флягу. Полную почти ло краев. Почти.

Вязь хороша, витая, инкрустированная изумрудом фляга — не хуже, вино тоже сойдет. А вот кавалер — определенно нет.

Наверное, хорошо, что Корделия не родилась наследницей. Изольда сумела остаться человеком и тут, а вот за себя ручаться трудно. Если бы вдруг растили, как этого Исильдура. Сокровище ненаглядное.

— Пейте больше, — щедро дозволяет он.

В смысле: угощайтесь, не жалко? Еще есть?

— Простите, Исильдур, — виновато улыбается Корделия.

День и ночь — звали их с Илейн. Кромешной Тьмой была, конечно, вовсе не кроткая сестренка. Теперь Дэлли живет за двоих, так почему иногда не побыть милой Илейн?

— Но моя мать еще никогда не дозволяла мне больше двух бокалов за ужином.

Не многовато ли целомудренной застенчивости? С другой стороны, Дэлли — невинная дева или не дева? А незамужней деве положено быть тихой скромницей. Или хоть хорошо притворяться.

Везде, кроме родного Лингарда, но откуда же недалекому Исильдуру так хорошо разбираться? По-настоящему ему интересно лишь одно: собственная драгоценная персона.

— Но теперь-то вы… — еле сдерживает нарастающее раздражение. И нетерпение.

И еще много что, о чём невинной деве знать вообще не положено. Везде, кроме Лингарда.

— Сирота, знаю, — кротко и печально опустила Дэлли невинный взгляд. — Но в память о бедной матушке я пока продолжаю исполнять ее прежние заветы. Возможно, со временем…

— С нетерпением буду ждать! — раздраженно пробурчал Исильдур. Явно едва сдержал совсем другую реплику. Причем, не исключено, что изрядно сдобренную отнюдь не предназначенными для невинных ушек словечками.

Но поверил.

Выпить на самом деле было можно. Даже с учетом, что сам Исильдур хлебал уже из той же фляги.

Пьянела Корделия всегда очень медленно. Но ведь тогда «неотразимый» наглец ломился бы дальше с неотвратимым упорством дикого быка на гоне. Тащил бы очередную деву уже в постель.

Кругом полно цветов — золотых, алых, синих, голубых, лиловых, фиолетовых, белых. Скромных и роскошных. Но этот принц может вручить очередной даме только флягу с вином. Да и то — на время. И с целью получить в ответ больше.

— Кроме того, моя любимая сестра… — На любые цветы смотреть определенно приятнее, чем на Исильдура.

— Корделия, вы — взрослая девушка, — не выдержав, едко процедил он. Терпению самовлюбленного Исильдура не учили никогда. Бедной Ланцуа светит будущий король-самодур. — Невеста. Я женюсь на вас, а не на вашей сестре. В нашей стране после вступления в брак девушка переходит в семью мужа и становится уже ее частью. И совсем скоро вы станете во всём слушаться своего законного супруга, а вовсе не сестру.

А ведь ему и в голову не пришло, что у Корделии совсем недавно была не одна сестра, а три. И она могла иметь в виду, что носит траур по любой из них. Или по обеим. И горько оплакивает их.

Вот только сам Исильдур явно способен любить и жалеть исключительно драгоценного себя. И о других думает так же.

Но, продолжай, продолжай, Дур. Можешь даже нахлебаться из той же фляги.

Илейн совершенно случайно выманила бы из этого надутого индюка все его планы. Корделия же никак не доберется до главного: «Лингардской Королевой скоро станете тоже вы, а вовсе не ваша старшая сестра».

Глава четырнадцатая.

Ланцуа, Веаран.

Менестрель задумчиво перебирает струны лютни. Будто не поет, а напевно рассказывает печальную историю девы из далекого замка. Король и его приближенные рыцари, проезжая мимо, убили ее отца и брата. А саму деву один из королевских приближенных решил забрать к себе в любовницы.