Замолчи, Изольда. Замолчи немедленно. Так к себе точно не располагают. И друзей и союзников не находят.

Ты опять сорвалась. Даже если больше не кричишь.

Но, наверное, уже слишком поздно. Рысь — это всё же дикий, лесной зверь, а не ручная, домашняя кошка. И даже у кроткой Илейн не всегда выходило быть мягкой.

— Скажи, Арсен, ты знал? — в упор глянула Изольда. — Знал, чем грозит Алтарь? Нам обоим?

— Я считал это устаревшим суеверием, — не отвел он черных глаз. — Мало ли что говорят неграмотные крестьяне? Я решил, что древние боги читали в душах и плевали на ритуалы. И что они никогда не соединят людей, ненавидящих друг друга.

— Так ты переоценил мудрость богов? — злее усмехнулась Изольда. — С чего вдруг?

— Да, переоценил. Я не учел, что Алтарь — это не ступень к суровым и справедливым богам и не шанс открыть им душу и сердце. Это просто топкое болото. Брошенная без присмотра трясина. Его просто оставили в мире смертных — невесть зачем. И оно затянет любого, кто ступит в него, с какой бы целью неосторожный туда ни сунулся. И его близких — тоже затянет. Дотянется через него.

Странные у вас там, в Тенмаре, представления о высших силах. С другой стороны, вряд ли твоего самодура-отца, Арсен, можно счесть истинно верующим. Так кто мог воспитать подлинное уважение к богам и их непоколебимой воле — в тебе?

— Ну, что, теперь понял, — уже устало усмехнулась Изольда. — Чем ты поклянешься, что был настолько наивен? Потому что, увы, не наивна я.

— Я любил девушку по имени Катарина. Увы, не принцессу и даже не дочь знатного лорда. Мой отец никогда не позволил бы наш брак. А вздумай я унести ее прочь на крыльях, нас преследовали бы до конца наших дней. Мой отец не прощает предательства. Но сейчас я понимаю, что стоило рискнуть.

— Стоило.

Хоть предательства не прощает никто.

Но тогда Тенмарский Дракон лишился бы не одного, а двоих сыновей. Потому что в мужья Лингардской королеве-пленнице предназначили бы следующего.

Но у него осталось бы еще двое. А Изольда сейчас была бы мертва, потому что ее никто бы не спас из рук разъяренных селян. А Элис и Вики — из высокой башни, куда их засунул злобный садист Исильдур.

И при всём сочувствии к этой неведомой Катарине, Изольда лично ее никогда не знала.

Глава двадцать четвертая.

Ланцуа, Веаран.

— В змеиные подземелья мало кто осмеливается спускаться, — мягко смеется Морриган. — У записного труса Исильдура так уж точно кишка тонка. Ему даже не с бабами воевать, а с младенцами. Причем, без Магического Дара. А то всё равно… устрашится.

— Почему змеиные? — собственный голос кажется здесь оглушительным. Хоть Корделия его и понизила. До предела.

Странно — Морриган говорит громче, а слышно ее тише.

А Диего и Мордред где-то впереди, в других уже коридорах. Их даже отсюда не видать и не слыхать.

…Они тогда появились из той самой двери, что привела на ночную крышу Корделию. И по пути просто смели стражу.

Распылили ее. Втроем.

Плечом к плечу. Морриган, Мордред и Диего. Ланцийская графиня, Лингардский бастард и Илладэнский принц.

И в глазах у всех троих плескалась Тьма. Даже у Диего — прежнего такого светлого и солнечного.

Но его личное солнце уже погибло…

А потом Мордред переглянулся с Морриган. И она ему кивнула:

— Твое право. Ты же хотел ее уесть.

И от его красивого жеста ее «браслеты» рассыпались. В такую же пыль, как и стража.

Корделия рвалась вниз — догнать Исильдура. Но Морриган ее удержала. Их Силы на самом деле уже почти исчерпаны. Слишком много ушло на расправу по пути с вооруженной стражей, тремя встретившимися Магами и маскировку.

А Исильдура как раз сейчас встречают его собственные Маги. Со свежими силами…

— По легендам тут какой-то темный культ был. — Багровые отблески факела Морриган освещают путь. И также ее тонкий силуэт — в темно-синем плаще с глухим капюшоном. И ощущение, что языки Темного пламени даже сейчас вьются вокруг нее. Ластятся, как котята. Или… как змеята. — Пытался возродить какую-то змею.

— Кого? — Корделия вздрогнула — от такого пересечения с ее же собственным видением.

— Змею какую-то древнюю. Из стариковских легенд. Даже опытные жрецы Белой Матери приходили, что-то там непонятно колдовали. Но может, это просто бабушкины сказки. Я тут никакого зла не чувствую. А вот в том же Исильдуре — еще как, хоть Магия в нем и не ночевала. В конце концом, про Белую Мать тоже говорят, что когда-то ей служили и женщины. А ты можешь себе такое представить?

Нет, потому что бестолковая Корделия вообще интересовалась прежде только своими богами. Да и то — постольку поскольку.

Да и читала маловато. И совсем не то.

Кто же знал, что вдруг понадобится? Позарез.

— Но именно здесь у нас всё и получилось. Нам-то не змея была нужна, а больше Силы. Ненадолго, на много. А тут ее — ведром черпать можно. Главное, не захлебнуться. Я станцевала тот самый танец из Свитков, Мордред принес в жертву на алтаре стражника, и Сила как к нам потекла… Будто соскучилась по старым друзьям.

— Что сделал Мордред? — Корделия аж покачнулась, вглядываясь в невозмутимо шагающего впереди бастарда.

— Да не кричи ты, — поморщилась Ланцийская колдунья. — На этом страже было грехов — клейма ставить негде. Он же Исильдуру служил. Вот пусть и катится в Темную Бездну — к своим хозяевам. Они уж заждались.

— Нельзя играть с Тьмой! — Уж это-то Корделии было известно всегда.

Это любому Магу известно.

— То есть лучше сразу сдохнуть? — криво усмехнулась Морриган. — Лапки сложить и сдаться Исильдуру? Или с крыши сигануть? Не трусь. У Силы нет Цвета. Это просто возможность. Ключ к источнику.

— Еще как есть…

— Ты еще скажи, что бывает дубина добрая и злая. Или меч.

— Это не одно и то же. Дубину ты держишь в руках, а не в душе. И ее в любой миг можно отложить, а вот Тьму…

— Слушай, а мне казалось, что это твоя сестра — жуткая зануда… Ой, прости. Я не хотела сказать о ней ничего дурного. Она погибла, как героин. Но как раз она Тьму в душу впустила, разве нет?

— Не сама. Тариана отдала ей Силу. Добровольно.

— Так и у нас добровольно. Страж уж точно не был Магом. Мы просто себя слегка усилили. Ну, или не слегка. Тут Магия прямо в воздухе разлита, нам просто ключ нужен был. Ты тоже можешь взять…

— Ни за что, — отрезала Корделия. — Диего — тоже?

— Это его право. Он у вас вообще смертник, разве нет? И как вполне взрослый, чтобы сам за себя решать. Ты ему пока еще не старшая сестрица? И нам лучше поторопиться, — Морриган явно в этих стылых катакомбах, как рыба в воде.

Еще бы. Она их уже кормила кровью. И черпала из них Магию. Темную, запретную Силу Смерти.

Самое опасное, что только бывает в подзвездном мире.

— Спасибо, что спасла меня. — Корделия взяла себя в руки. Что сделано, то сделано. Морриган на это пошла еще и ради нее. И ее жертву уже не отменить. — Я — твоя должница. Но не станет ли теперь хуже твоей сестре? Я не вижу ее сейчас рядом с тобой.

— Ее спасет любовник-Маг, — почти беспечно отозвалась Морриган. — Он уже один из нас.

— Один из кого? — Корделия точно заблудилась бы в этих ветвистых коридорах — без напарницы. — Он что, тоже…

— Да нет же, — досадливо поморщилась Морриган. — Я еще не рехнулась — Ирэн и ее чистенького парня к Тьме в гости брать. Из сопротивления. Или из подполья. Мы скрываемся от королевской стражи уже несколько лет.

— Но Исильдур захватил власть лишь несколько дней как.

А сколько лет готовил свое подлое предательство лживый отец, чтобы потом обойтись несколькими часами внезапной удачи?

Как долго обычно зреет чужое недовольство?

Это никогда не бывает мгновенно.

— Всё верно. Его более умный папаша тоже был не роскошный подарок мудрых богов благодарным подданным, — подтвердила догадку Морриган. — Он подставил нашего с Ирэн любимого отца, чтобы получить нашу мать. Так что балованный Исильдур был не единственным в королевстве тайным заговорщиком. И уж точно не единственным недовольным. Просто он лучше других подготовился. Но зато теперь мы будем правы перед законом Ланцуа и древними богами. И свергнем не законного монарха, а подлого узурпатора и бесчестного отцеубийцу. Вот что значит терпеливо выждать и вовремя напасть, Корделия. Сами всесильные боги будут на нашей стороне.