Безумно хочется съязвить, что это история самого Исильдура, а не Корделии. Что это он завидовал абсолютно всем подряд, потому что последний трубочист и последний помощник младшего лакея в королевском замке был достойнее зваться принцем, а последний свинарь в свинарнике — был чище и ароматнее.

Но нет, Корделия не скажет даже этого. Никаких слов. Исильдур их не достоин. Какая разница, что извергается из губ того, кто настолько ничтожен и омерзителен? Даже лай бешеной собаки — не настолько отвратен.

— Что за коровы! — с силой пнул в бок шелковой туфлей короленок всё же не Элис, а вторую девушку, белокурую пышку. Та, в отличие от Ритэйнской принцессы, не в силах сдержать тихих, горьких рыданий. И сначала даже пыталась робко прикрыться руками, но под бешеным взглядом Исильдура торопливо отвела их. — И ведь принцессы же!

Ясно. То ли покойный король Танред лгал, то ли не так уж далеко его гостьи ушли. И кем же была эта несчастная девчонка — липовой Изольдой или такой же Корделией? По-настоящему ведь не похожа ни на ту, ни на другую.

— Может, хочешь занять их место? — вновь насмешливо окликает Исильдур Корделию. — Обидно же, что не зовут даже на такую роль, да? Эй, тебе там не жарко? Может, на тебе многовато одежды? Помочь раздеться?

Молчание. Спокойно-равнодушное. Пока он не приказал пустить Корделию по кругу стражников, нет никакого смысла волноваться. Здесь нет ни одного мужчины, чье мнение ее волнует. С таким же успехом ее могут раздеть перед стадом местных деревенских баранов.

А ночь — даже красива. Луна в звездной свите — на диво хороша. Как никогда прежде.

Если наши близкие сейчас смотрят на нас звездными глазами, в каком созвездии сейчас Изольда? Рыси?

— Вот наглая! — приподнял бровь Исильдур, возмущенно оглядываясь на стражников. — Она не отвечает своему королю. Ты знаешь, как наказывают за наглость? Здесь тебе не Лингард. Не королевство вконец охамевших девок и баб, забывших свое место.

А вот это уже становится по-настоящему опасно. Исильдур пока еще — слишком далеко.

Значит, пора поднять на подлого узурпатора равнодушный взгляд. Как сквозь толщу прозрачного студеного льда:

— Ваше Величество желает увидеть мой танец?

— Ну наконец-то! — сквозь всё еще не выбитые зубы процедил он. — Это же надо быть настолько глухой и слабоумной. Радость от гибели сестрички последние мозги застила? Тебя этот ценнее не сделало, не надейся. Для своего папочки ты ничего не стоишь. А твой папочка ничего не стоит для Тенмарского Дракона. Да и тот уже тебя наверняка давно перехотел. Этих — убрать назад в башню! — небрежный взмах в сторону Элис и всё еще безымянной девушки. — А ты, Корделия, подойди ближе. Может, хоть ты умеешь танцевать, как надо? И ублажать мужчин? Сделаешь всё правильно — и уйдешь отсюда целой, не потеряв ничего, ха-ха-ха. Ну, кроме девственности, которой у тебя всё равно уже давно нет. Ты же лингардка. И дочь такой матери, ха-ха-ха.

Глава двадцать вторая.

Ланцуа, Веаран.

Лунный лик плывет по черни небес в окружении звездной свиты. Будто скользит по агатовому шелку.

Луне и звездам хорошо — они там. И сестрам с мамой хорошо — они уже все мертвы.

Зато Корделия всё еще способна что-то сделать.

Танцевать Корделия научена лучше Элис. Хотя бы потому, что ей знакомы не только бальные танцы, но и простонародные пляски на городской площади Лингарда. А еще Диего их всех быстро научил самым разным танцам Илладэна — страны, где уж точно умеют веселиться напропалую. Летними ночами напролет. И не всегда делают разницу между знатью и простолюдинами.

Правда, Исильдуру сейчас нужно совсем не это. Вон как злобно сопит. И подливает себе еще. Закусывая уже третьим приторным пирожным.

Как можно сладкое заедать сладким? А как можно быть настолько мерзкой скотиной и столь подлым предателем и убийцей?

— Ты ничем не лучше этих двух коров, — раздраженно морщится короленок, выхлебывая четвертый кубок и наливая пятый. — Неужели тебя не научили даже самому простому? Отвечай, когда тебя спрашивает мужчина и твой король! — истерично заорал он. Сейчас еще ногами затопает. Изнеженными, в шелковых туфлях.

Причем, прямо сидя.

— Я не понимаю вопроса, Ваше Величество, — смиренно тянет Корделия, еще на шажочек аккуратно подтанцовывая к узурпатору. В лихом вихре зажигательной пляски веселых танцовщиц-банджарон из вольного табора. Жаль, не хватает шелковой шали. В танце взмахнуть. Или придушить кого-нибудь. — Самым простым в Лингарде были бальные танцы…

— Такая же дура, как и Элис! — теперь уже бешено рычит он. — Еще одна балованная принцесска! Нормальные, самые простые танцы Великого Шахистана, призванные ублажать твоего господина! Того, кто настолько выше тебя по рождению, что твой куцый умишко не способен это даже осознать. Ладно, Элис ее папаша готовил для какого-нибудь Храма. Но ведь тебя мать собиралась отдать за мужика. Как ты собиралась ему служить, если не умеешь вообще ничего? Да кто захочет настолько неловкую рабыню, как ты? В Шахистане любую девку убьют, если этого просто захочет ее господин.

В Шахистане первым бы грохнули тебя самого. Еще вперед всех девок. Показательно, чтобы все видели.

Корделия никогда не уважала Восток, но слабых и трусливых мужчин там презирают так же, как и женщин. Считали позором своего рода. Да, женщины там — пыль под ногами. Но проигравшие мужчины — такой же прах, только еще и бесполезный.

И это не говоря уже о презрении к любому, кто иначе верит в бессмертных богов. И рожден в другой стране.

Да, есть глупые, романтичные девицы, мечтающие о «настоящей» любви в Шахистане. И так же глупы наивные юнцы, считающие, что там они считались бы… кем-то.

Даже забавно, что к таким относится Исильдур. Было бы забавно.

Еще шажок Корделия протанцевала под пафосную речь недокороля. Стража молчит с каменными лицами… почти каменными. Их зажигательный танец Корделии вполне устроил и… даже зажег.

Им на Восток не надо, им и тут всё отлично. Всё, что интересно, показывают. И шахов рождаться не нужно.

— Танцуй, что велено, или лишишься ног! — взвизгнул короленок, швыряя полупустым кубком в Корделию. Увернулась она виртуозно, хватая кубок на лету. Тяжелый, удобный. Прозрачное сладкое вино плеснулось в воздухе, как чьи-то фальшивые слезы. И так же бессильно пролилось на каменный пол, не задев никого. — Они тебе не нужны, если ты не умеешь вообще ничего! Если ты настолько неловка, ничтожна, бесполезна…

Еще два шага приблизили Корделию к врагу.

Осталось меньше десятка. Пора?

Еще не совсем.

— Стража! — рявкнул короленок. — Связать девку! После меня можете попробовать ее все. Прямо здесь. Я хочу насладиться ее визгом. Потом — отрубить правую ступню. Я хочу это видеть и слышать! Культю прижечь, а потом…

Корделия стремительной стрелой рванула вперед. Все-таки — пора.

Стража — к ней, наперехват. Кубок летит в лицо ближайшему, разбивая его в кровь. Стражник оседает под ноги товарищу — всё же кубок оказался весьма тяжел.

Следующий успел наперехват… и получил иглой в горло.

Яд там был, потому он и хрипит. Жаль, достался не тому.

В сторону двух приятелей Корделия толкнула его сама.

Зато его клинок — теперь у Корделии. Удобный, кстати. Хоть и чужой, а вполне по руке.

Ей вообще еще ни разу не противилось никакое оружие.

А Корделия уже почти рядом с короленком. Трое заслоняют его, враг визжит, дрожит и пятится назад, к лестнице, ссыпается вниз.

Стражник позади прочих торопливо захлопывает дверь на лестницу вниз. Спасает своего короленка.

А позади, за спиной Корделии — краткий, но страшный крик.

Оглянуться она не успела. Только наугад ткнуть клинком назад… но меч встретил пустоту. На Корделию оттуда никто еще не напал.

Ужас вспыхивает разом — в глазах всех трех стражей. Что они сейчас все видят? Погасшую луну? Так она светит по-прежнему.