— Разумеется, милорд, — тут же ответил он. — Следуйте за мной.

Мне оставалось лишь сдержать улыбку. Эта сцена вновь заставила меня задуматься, насколько легко Виктор открывал любые двери.

Зал ресторана был не просто роскошен — он дышал историей.

Каждое место в этом пространстве будто хранило отпечатки разговоров, тайн и заговоров, заключённых между бокалов вина и тонкого кружева вееров.

В центре свет был тёплым, мягким, ласкающим кожу, словно он принадлежал лишь этому моменту. Но по краям помещения, в отдалённых уголках, освещение становилось приглушённым, создавая ощущение интимности.

Здесь всё было зонировано с искусством — игра света, тонкие шторы, разделяющие приватные пространства, деревянные панели стен, украшенные картинами в изящных рамах.

А среди этого великолепия — изящные статуи, цветущие деревья в тяжёлых горшках и тихая, едва слышная музыка, растворяющаяся в воздухе.

Но нас провели дальше.

Кабинет, в котором мы оказались, поражал своей атмосферой. Здесь чувствовалась восточная нотка. Атласные стены, украшенные гравюрами. Воздух напоён тонким ароматом сакуры и жасмина. Холодные оттенки освещения придавали комнате особый, чарующий шарм.

Белый, розовый, голубой — цвета, в которых утопал этот уголок, словно оазис тишины в гуле ресторанных голосов.

Я медленно опустилась на мягкое кресло, провела пальцами по гладкой скатерти и взглянула на Виктора.

— Хороший выбор, милорд, — с лёгкой усмешкой сказала я.

Он смотрел на меня внимательно.

— Я знаю. Вечер раскладывался на оттенки напряжённости. Каждое слово Виктора, каждый жест были выверены до мельчайшей детали. Он не торопился. Ему нравилось растягивать моменты, словно музыканту, играющему сложную симфонию.

— Сегодня ты ослепительна, Анна, — тихо произнёс он, проводя большим пальцем по тыльной стороне моей ладони.

Я чувствовала, как его прикосновение обжигает даже сквозь тонкую перчатку, заставляя сердце ускорять ритм. Мысли путались, когда он лениво наклонился, позволяя своему дыханию скользить по моей коже. Затем его рука легла на мою, а большой палец начал неторопливо гладить мою ладонь, едва касаясь. Я не отстранилась. Не смогла.

Во время ужина Виктор не сводил с меня глаз. Его взгляд — тяжёлый, знойный — разливался по мне, заставляя чувствовать себя пленницей собственного желания.

Когда принесли десерт, я взяла ложечку и осторожно поднесла ко рту. Крем оказался нежным, лёгким, растаял на языке, оставляя едва уловимый привкус ванили и ликёра. Виктор внимательно следил за каждым моим движением.

— У тебя... — он медленно вытянул руку, и я замерла, не успев сообразить, что происходит. Его пальцы аккуратно смахнули капельку крема с уголка моих губ. — Вот здесь.

Я почувствовала, как его кожа скользнула по моим губам, и не успела вдохнуть, как он небрежно провёл кончиком языка по подушечке пальца, пробуя вкус.

— Восхитительно, — выдохнул он.

Меня бросило в жар.

Я поняла, что этот ужин становится испытанием, и мне хотелось одного — поскорее добраться домой, чтобы выдохнуть.

Магнестим мягко покачивался на булыжной мостовой. Мы ехали в тишине, но напряжение между нами звенело, как перетянутая струна. Я не могла не думать о том, как Виктор нежно помог мне надеть меховую накидку перед выходом. Он не просто подал её мне — его пальцы медленно провели по моим плечам, словно запоминая каждую линию.

А когда я оступилась у выхода, он мгновенно подхватил меня, крепко прижимая к себе.

— Осторожнее, — его голос прозвучал низко, с ноткой чего-то глубокого, чего я не могла до конца понять.

Я вспыхнула, отвернулась к окну и заставила себя сосредоточиться на огоньках, проносившихся за стеклом.

Как только мы переступили порог дома, я была готова молниеносно исчезнуть в своей комнате, спрятаться от этого сводящего с ума вечера. Но не успела.

Виктор поймал меня за талию.

— Подожди, не убегай, — прошептал он мне в самое ухо.

Я замерла.

— Я просто… не могу себя сдерживать.

Он скользнул губами по краю моего уха, и меня пронзил жар, словно вспышка молнии. Его руки медленно, но уверенно прошлись по моему телу — по рукам, по спине, затем вниз, сжимая талию и заставляя меня всем существом ощущать свою беспомощность перед его волей.

Я пыталась сказать хоть слово, но язык не слушался. Виктор не дал мне времени на размышления. Он наклонился и оставил мягкий поцелуй на моей шее, затем ещё ниже, и ещё…

Горячее дыхание на моей коже.

Его губы скользнули к шее. Он провёл языком по косточки ключицы, словно исследуя территорию, прежде чем продолжить своё завоевание.

Я не заметила, как оказалась на диване. Моя спина чувствовала прохладу атласной обивки, а платье соскользнуло с плеч, обнажая кожу, которая мгновенно покрылась мурашками.

Виктор не собирался отступать. Он глубже погружал меня в пучину наслаждения, смешивая в себе властность и нежность. Каждое его прикосновение — испытание, от которого невозможно сбежать.

Эта ночь была горячей. Мы сгорели в пламени желания, оставив от былых сомнений лишь пепел.

Наутро я ни о чём не жалела.

Лежа в постели, я задумчиво смотрела в потолок, ощущая, как тепло Виктора до сих пор окутывает меня даже на расстоянии.

Да, его забота порой была пугающей. Его власть, его нежность, его одержимость…

Но, может, так бывает, когда мужчина действительно влюблён?

С самого утра я решила не терзать себя размышлениями и угрызениями совести. Все случилось, и я ни о чем не жалела. Гораздо важнее сейчас было двигаться дальше и как можно скорее завершить процесс оформления документов. Несмотря на развитие отношений с Виктором, я твердо решила, что не буду вовлекать его в теневые структуры компании и подробности по подрядчикам. Это мой бизнес, моя независимость, и я не собиралась рисковать этим. Яркие вспышки прошлого нахлынули на меня внезапно, словно чёрные крылья дурного предзнаменования. Воспоминания, из прошлого мира,которые я старалась спрятать в самых тёмных уголках своего разума, вдруг вырвались на поверхность, заставляя вновь ощутить ту смесь боли, отчаяния и предательства.

Я доверяла ему. Не в плане любви или каких-то личных отношений — между нами никогда не было романтики. Но он был моим спонсором, партнёром, человеком, которого я считала своим другом. И ещё хуже было то, что его жена когда-то была моей подругой. Мы вместе учились, вместе мечтали, вместе смеялись… А потом она стала частью этого предательства, закрыла глаза или, возможно, даже помогала.

В тот день всё началось с телефонного звонка. Голос на другом конце линии был холоден и официален:

— Анна Павловна, вам необходимо явиться в отделение полиции для дачи объяснений. Вас подозревают в мошенничестве.

Я пришла в отделение, стараясь сохранять спокойствие. Разговор был коротким и неприятным. Мне предъявили какие-то фальсифицированные документы, намекая, что мои финансовые операции сомнительны. Я пыталась объяснить, но понимала, что за всем этим стоит кто-то влиятельный, кто-то, кто знал, куда бить, чтобы выбить почву из-под ног.

Когда я наконец выбралась из полиции, охваченная дурными предчувствиями, я бросилась в офис. Надеялась, что это просто чья-то неудачная шутка или ошибка. Но стоило мне открыть дверь кабинета, как реальность обрушилась на меня с жестокой неизбежностью.

Сейф был пуст. Совсем. Ни денег, ни важных документов, ни единого следа моего существования в этом бизнесе.

Руки дрожали, когда я пыталась дозвониться до них. Гудки… один за другим, но ответа не было. Я снова набрала. И снова. Телефон был отключён.

Я проверила счета — заблокированы. Письма от клиентов — перехвачены. Контракты — расторгнуты.

Моего бизнеса больше не существовало.

Как я могла быть настолько слепа? Как могла не заметить, что меня готовили к этому? Они медленно, методично вычищали меня из игры, пока я, доверчивая и занятая работой, даже не замечала ловушки, захлопнувшейся вокруг.