Они с трудом взобрались на холм, стараясь не привлекать внимания. И действительно, за зданием универмага, в густых зарослях крапивы-переростка, они нашли полузасыпанный землей и мусором люк, ведущий в узкий, темный лаз.

«Только бы там не было завалов… или новых хозяев,» – пробормотал Седой, откидывая ржавую крышку.

Коллектор теплотрассы оказался не таким уж и безопасным. Он был узким, низким, местами полузатопленным какой-то вонючей жижей. Но зато он вывел их почти к самой набережной Москвы-реки, хотя и заставил сделать приличный крюк, отняв у них драгоценное время.

Когда они, наконец, выбрались на поверхность, уже начинало смеркаться. Серое, низкое небо отражалось в свинцовых водах реки, замусоренной обломками, ржавыми бочками и каким-то плавающим хламом. Вдалеке виднелся полуразрушенный мост.

«Вот она, матушка-Москва-река, – Давыдов с какой-то странной, тоскливой нежностью посмотрел на воду. – Сколько же ты видела на своем веку… И сколько еще увидишь…»

«Не время для сантиментов, профессор, – оборвал его Седой. – Нам нужна лодка. Или хотя бы что-то, на чем можно переправиться на тот берег. Там, похоже, меньше разрушений и, возможно, меньше патрулей.»

Но найти что-либо, пригодное для плавания, на этом замусоренном берегу оказалось не так-то просто. Все, что могло держаться на воде, давно уже было растащено или пришло в негодность.

И тут они снова услышали его. Рокот винтокрыла. На этот раз он летел низко, вдоль реки, его прожектор шарил по берегам. А следом за ним, по набережной, двигался бронетранспортер Анклава, из которого то и дело спрыгивали солдаты в силовой броне, прочесывая прибрежные развалины.

«Черт! Они нас почти настигли! – Седой схватил Давыдова за руку. – Сюда! Быстрее!»

Он заметил неподалеку полузатопленную баржу, ржавевшую у берега. Это было их единственное укрытие. Они успели заскочить на ее палубу и спрятаться за какими-то ящиками буквально за секунду до того, как луч прожектора с винтокрыла прошелся по тому месту, где они только что стояли.

Солдаты Анклава приближались. Было слышно их голоса, лай собак. Седой достал свой АКМС. Патронов оставалось всего на один магазин. Лазерный пистолет-пулемет был почти разряжен.

«Похоже, это все, профессор, – он посмотрел на Давыдова. – Дальше нам не пройти.»

Но Давыдов вдруг указал на трюм баржи, куда вел полуоткрытый люк.

«Туда, Орлов! Быстрее! Если эта старая посудина еще не совсем прогнила, у нас есть шанс!»

Не раздумывая, Седой первым прыгнул в темный, воняющий затхлостью и рыбой провал трюма. Охота Анклава достигала своего апогея. И им оставалось только надеяться на чудо.

Глава 47: Знания – Сила

Трюм старой, полузатопленной баржи встретил их запахом ржавчины, тины и дохлой рыбы. Сквозь пробоины в корпусе сочилась вода, на дне хлюпала мерзкая жижа. Снаружи, на палубе и на берегу, слышался лай собак, резкие команды анклавовцев и тяжелый топот силовой брони – их стремительно настигали. Седой проверил свой АКМС – патронов не было. В трофейном лазерном пистолете-пулемете оставалось всего несколько зарядов. Он был готов к последнему, безнадежному бою.

«Кажется, это все, профессор, – глухо сказал он, прижимаясь к ржавой переборке и выглядывая в узкую щель. – Дальше нам не пройти. Разве что вплавь по этой радиоактивной водичке, но, боюсь, вы такого заплыва не выдержите.»

Давыдов, тяжело дыша, осматривался вокруг цепким, лихорадочным взглядом. Его ноздри подрагивали, словно он пытался уловить не только запахи, но и какую-то невидимую информацию.

«Погодите, Орлов, – прошептал он. – Эта баржа… она не простая. Судя по конструкции и остаткам оборудования, это какой-то старый земснаряд или кабелеукладчик. Здесь должны быть мощные генераторы и лебедки. Если они еще не совсем сгнили…»

Он вдруг указал костлявым пальцем на большой металлический ящик в углу трюма, опутанный толстыми кабелями. «Вон там! Это главный распределительный щит! А рядом… да, я не ошибся! Аварийный дизель-генератор ДГ-100! Довоенный, конечно, но надежный, как… как автомат Калашникова!»

Седой посмотрел на указанное профессором место, потом на самого Давыдова. «Вы хотите сказать… что эту рухлядь можно запустить?»

«Наука, молодой человек, иногда требует некоторого оптимизма и здорового авантюризма! – в глазах Давыдова блеснул знакомый безумный огонек. – Если в баках осталось хоть немного солярки, а проводка не вся сгнила, то мы можем устроить этим ребятам наверху небольшой… сюрприз. Или хотя бы отвлечь их внимание.»

Терять им было нечего. Пока анклавовцы прочесывали палубу и берег, Седой, следуя указаниям Давыдова, который, казалось, помолодел лет на сто и теперь сыпал техническими терминами и довоенными матерными выражениями, принялся копаться во внутренностях древнего генератора. Рыжий… эх, Рыжий бы сейчас пригодился со своей ловкостью и смекалкой. Но Рыжего не было, и Седому приходилось отдуваться за двоих, одновременно выполняя роль механика и охранника.

«Так, этот кабель – на стартер… нет, не тот, чтоб тебя! Вот этот, с двойной изоляцией! – командовал Давыдов, тыча тростью в переплетение проводов. – А теперь замкни вон те два контакта на реле! Только осторожно, там еще может быть остаточное напряжение!»

Седой, используя свой нож и кусок проволоки, следовал его инструкциям. Раздался треск, посыпались искры, запахло горелой изоляцией.

«Есть! – торжествующе воскликнул Давыдов, когда один из индикаторов на панели генератора тускло засветился красным. – Система под напряжением! Теперь… теперь самое главное – провернуть маховик! Орлов, вся надежда на вашу физическую силу!»

Маховик старого дизеля был огромным и покрытым ржавчиной. Седой, сцепив зубы и напрягая все мышцы, налег на него. Раз, другой… Маховик не поддавался.

«Сильнее, молодой человек! Представьте, что вы пытаетесь свернуть шею Воронцову!» – подбадривал его Давыдов.

Седой зарычал от натуги, раненое плечо пронзила острая боль, но он продолжал давить. И вот, с протяжным, ржавым стоном, маховик медленно провернулся. Еще одно усилие – и дизель, чихнув несколько раз черным, вонючим дымом, который тут же заполнил трюм, вдруг затрясся, затарахтел и, наконец, с оглушительным ревом завелся.

Баржа содрогнулась от вибрации. Наверху, на палубе, послышались встревоженные крики анклавовцев.

«Отлично! – Давыдов сиял, как начищенный пятак. – А теперь – главный фокус! Видите тот большой рубильник на щите? С надписью «Аварийный сброс»? Врубайте его! И бежим отсюда со всех ног!»

«А что он делает, этот рубильник?» – спросил Седой, пробираясь к щиту сквозь клубы едкого дыма.

«Он переключает всю мощность генератора на старые прожекторы и сирену этой баржи! – с дьявольской ухмылкой пояснил Давыдов. – Должно получиться очень… эффектно! Настоящий «безумный Fallout», как вы любите говорить!»

Седой добрался до рубильника, взялся за его массивную рукоятку.

«На счет три, профессор! И сразу к тому пролому в борту, который мы видели! Три!»

Он с силой рванул рубильник вниз.

В тот же миг баржа взревела, как раненый зверь. На ее мачтах вспыхнули ослепительным светом несколько огромных, чудом уцелевших прожекторов, их лучи хаотично заметались по небу и окрестным руинам. Одновременно с этим завыла старая, но на удивление мощная сирена, ее звук, усиленный эхом от воды и развалин, был способен поднять и мертвых.

«Что за черт?!» – донеслись с берега панические крики анклавовцев. Судя по звукам, они бросились к барже, пытаясь понять, что происходит.

А Седой и Давыдов, воспользовавшись этой суматохой, уже вылезали через пробоину в противоположном борту баржи, оказавшись по пояс в холодной, грязной воде Москвы-реки.

«Теперь куда, профессор?» – крикнул Седой, перекрывая вой сирены.

«Вплавь… к тому берегу! – Давыдов указал на противоположный, менее застроенный берег. – Там… там должны быть старые коллекторы… городской канализации… Если мы до них доберемся…»