Седой промолчал, давая профессору высказаться.

«Все они – Анклав, китайские драконы, которые первыми начали эту бойню за ресурсы, даже наши собственные зарвавшиеся «Корпорации» внутри Союза… – голос Давыдова стал жестче, в нем зазвучали старые обиды. – Все рвались к власти, к последним каплям нефти, к урану, к технологиям. Официально Союз до последнего пытался сохранить нейтралитет, удержать мир от пропасти, не ввязываться в прямое столкновение между Штатами и Китаем. Но «Корпорация»… эта ненасытная военно-промышленная гидра внутри страны… у них были свои планы, свои игры. Они тоже хотели свой кусок пирога. А Соединённые Штаты Америки? Они не были нашим главным врагом в той, последней бойне, как бы ни кричала об этом наша пропаганда. Все оказалось гораздо сложнее и грязнее, чем писали в передовицах «Правды» или вещали с экранов телевизоров. В итоге – все в пепел. И кто теперь разберет, чья спичка была первой? Важно ли это сейчас, когда весь мир – одна большая радиоактивная помойка?»

Он устало опустился на свою койку. «И вот теперь вы пришли ко мне, старому гулю, чтобы я снова дал им в руки огонь? Чтобы они снова что-нибудь подпалили?»

«Нам нужен не огонь для войны, профессор, – мягко, но настойчиво сказал Седой. – Нам нужен свет и тепло для жизни. Для тех самых детей, которые никогда не видели солнца и не знают, что такое настоящий хлеб. Вы можете помочь им. Или можете остаться здесь, игрушкой в руках Воронцова и его Анклава, пока они не выжмут из вас все соки и не выбросят на свалку истории, как уже поступили со всем остальным миром.»

Он сделал паузу, давая профессору обдумать его слова. Рыжий стоял у двери, напряженно наблюдая за этой сценой. Он мало что понимал в хитросплетениях довоенной политики, о которой говорил Давыдов, но он хорошо понимал отчаяние в голосе Седого и ту надежду, которую они возлагали на этого странного, изможденного гуля.

Давыдов долго молчал, глядя в одну точку невидящими глазами. Потом он медленно поднял голову. В его глазах уже не было прежней апатии. В них появилась какая-то новая, отчаянная решимость.

«Хорошо… – наконец прохрипел он. – Допустим, я вам верю. Допустим, на «Маяковской» действительно ждут моей помощи, а не Воронцов решил устроить очередной спектакль с подставными «спасителями». И что дальше? Как вы собираетесь вывести отсюда старого, больного гуля, мимо всех этих солдат в силовой броне, мимо камер, датчиков и патрулей? Вы хоть представляете себе, что это за место?»

«Примерно представляем, – кивнул Седой. – И у нас есть план. Рискованный, но, возможно, единственный. Мы вошли сюда через старые коммуникации. И выйти собираемся тем же путем. Но нам нужна ваша помощь. И ваше согласие.»

Давыдов снова усмехнулся, но на этот раз в его усмешке было меньше горечи и больше… интереса. «Старые коммуникации? Это какие же? Неужели через ту самую вентиляционную шахту номер три, которую я сам когда-то проектировал как аварийный выход на случай… ну, скажем так, непредвиденных обстоятельств?»

Седой и Рыжий переглянулись. Похоже, профессор был не так прост, как казался.

«Именно через нее, профессор, – подтвердил Седой. – И нам нужно торопиться. Камера снаружи вашей двери выведена из строя лишь на время. Скоро здесь могут появиться гости.»

Давыдов медленно поднялся с койки, опираясь на свою трость. Он подошел к столу, взял какой-то небольшой, плоский металлический кейс.

«Хорошо, – сказал он, и в его голосе впервые за все время их разговора прозвучала твердость. – Терять мне здесь нечего, кроме своих цепей и общества полковника Воронцова, которое мне уже порядком осточертело. Если у вас действительно есть шанс вывести меня отсюда… я готов рискнуть. Моя «Заря» должна служить людям, а не этим ублюдкам в форме.»

Он посмотрел на Седого. «Ведите, «спасители» с «Маяковской». Посмотрим, чего стоит ваш план. И ваша удача.»

Первый, самый трудный этап был пройден. Профессор Давыдов был с ними. Теперь оставалось «всего лишь» выбраться из этой мышеловки живыми.

«Ну, профессор, показывайте дорогу в ваши вентиляционные апартаменты, – прошептал Седой, помогая Давыдову подняться. – И постарайтесь не слишком шуметь своими… костями.» «Я бы предпочел личный лифт, молодой человек, – проскрипел Давыдов, опираясь на свою трость и на руку Седого. – Но, боюсь, в моем нынешнем положении выбирать не приходится. Вентиляция так вентиляция. Главное, чтобы там не было сквозняков, мой ревматизм их очень не любит.»

Они втроем – Седой, ведущий изможденного профессора, и Рыжий, прикрывающий тыл, – шагнули из лаборатории-камеры в тускло освещенный коридор. Камера над дверью все еще безжизненно смотрела в стену – их ЭМИ-игрушка дала им немного времени. Но Седой знал, что это ненадолго. Они почти добрались до той самой вентиляционной решетки в небольшом техническом помещении, через которую Седой недавно проникал в лабораторию, когда это случилось. Давыдов, чьи ноги от долгого сидения и общего истощения слушались плохо, внезапно споткнулся о какой-то кабель, неаккуратно брошенный на полу, и с глухим стоном начал заваливаться набок. Седой успел подхватить его, не дав упасть, но профессор, пытаясь удержать равновесие, взмахнул рукой с тростью и снес небольшой металлический ящик с инструментами, стоявший на полке у стены. Ящик с оглушительным грохотом рухнул на кафельный пол, рассыпая свое содержимое – гаечные ключи, отвертки, молотки. Звук в этой мертвой тишине коридора прозвучал как выстрел из гаубицы. Все трое замерли, прислушиваясь. Секунда, другая… И тут же, откуда-то из глубины коридора, донесся встревоженный окрик: «Что за шум? Сектор Гамма-три, доложить обстановку!» А следом, почти мгновенно, по всей базе взвыла сирена. Пронзительный, режущий уши звук, от которого, казалось, кровь стынет в жилах. Красные аварийные лампы замелькали под потолком, заливая все вокруг зловещим, пульсирующим светом. «Ну вот, Рыжий, – Седой криво усмехнулся, помогая Давыдову выпрямиться. – Похоже, наше тихое чаепитие с профессором отменяется. Фуршет будет свинцовый.»

«Внимание! Внимание! – заревел из динамиков громкой связи механический, лишенный всяких эмоций голос. – Несанкционированное проникновение в сектор Гамма-три! Зафиксирована попытка несанкционированного доступа к объекту «ЗАРЯ»! Всем постам – код «Красный»! Блокировать все выходы из сектора! Группе «Перехват» немедленно выдвинуться к лаборатории триста двенадцать-Б! Повторяю…» «Кажется, моя скромная персона все еще пользуется популярностью, – прокомментировал Давыдов, на удивление спокойно разглядывая мигающие лампы. – Даже персональную сирену и группу «Перехват» выделили. Мило с их стороны. Давно не слышал такой зажигательной музыки. Надеюсь, билеты на этот концерт не слишком дорогие?» «Боюсь, профессор, цена билета – наши шкуры, – мрачно ответил Седой. – Вентиляция отпадает! Они ее сейчас первой перекроют! Ищем другой выход! За мной!»

Он схватил Давыдова за руку и буквально потащил его по коридору в противоположную сторону от той, откуда доносились приближающиеся шаги и крики. Рыжий бежал следом, то и дело оглядываясь и сжимая свой СКС. Их тщательно разработанный план «Гамбит» развалился на куски, не успев толком начаться. Теперь приходилось импровизировать на ходу, а это было худшее, что могло случиться в такой ситуации. За ближайшим поворотом они едва не столкнулись с двумя солдатами Анклава, бежавшими им навстречу. Седой, не раздумывая, открыл огонь из своего АКМС с самодельным глушителем. «Глушитель» из консервной банки, конечно, не сделал выстрелы бесшумными, но хотя бы немного приглушил их, превратив в какие-то странные хлопки. Два анклавовца, не ожидавшие нападения из-за угла, дернулись и рухнули на пол. «Патроны! – крикнул Седой Рыжему, быстро обыскивая убитых. – И их оружие! Быстрее!» Они успели схватить пару лазерных пистолетов-пулеметов и несколько батарей к ним, когда из-за другого конца коридора показалась новая группа солдат, на этот раз в силовой броне. «Дядь Серёг, у них что, на каждого нарушителя отдельная сирена и взвод автоматчиков предусмотрен? – с отчаянием выкрикнул Рыжий, открывая огонь из своего карабина. – Экономные ребята!» «Похоже на то! – огрызнулся Седой, отстреливаясь. – И если это учения, Рыжий, то мы – главные экспонаты на выставке «Как не надо попадаться Анклаву»!»