Стражи, собравшиеся на тренировку, словно стряхнули с себя оцепенение и превратились в профессиональных воинов, всю жизнь положивших на служении. Доспехи были подтянуты, глаза приобрели осмысленность и остроту. От прежних вялых движений не осталось и следа.

Живые статуи превратились в машины войны, облачённые в плоть сиинари и потёртый металл.

Пара бойцов, вступавшая в круг выжженной земли, не останавливалась ни на секунду. Периодически, когда тот или иной боец переходил в атаку, обе фигуры буквально размывались. Стремительный обмен ударами, сопровождаемый вспышками голубого свечения, длился секунды, за которые они успевали совершить несколько выпадов. Затем они расходились и принимались кружиться, не сводя с друг друга взгляда. Копья уставили свои стальные жала точно в лицо противнику, а щиты были готовы в любой момент встретить атаку врага.

Я так и не понял по какому принципу велись те поединки, но вскоре они сменились на парные стычки. А затем и на групповые. Они тренировались весь день, что было просто невероятным проявлением активности от местных тормозов. Более того! За весь день они так и не сняли своих тяжёлых лат, не притронулись к бурдюкам с водой и не продемонстрировали каких-либо признаков усталости.

Хотя говорили они редко. Даже капитан стражи не удосуживался называть бойцов по именам, для того чтобы обозначить следующую пару, или разбить их на группы. Он стоял в стороне, блистая на свету золотым плюмажем своего шлема. Даже его доспех был покрыт золотом, либо создан с добавлением золота, в то время как броня остальных стражей сияла светлым оттенком синего.

После того как они отработали бои на копьях, они взялись за мечи, и тут я понял что своей скорости они ещё не показывали. Как вам сражение двух вихрей в течении пары минут? Голубые вспышки только успевали вспыхивать. А потом их стало больше, по той же схеме что и со стандартным вооружением стражей. Я тогда чуть не ослеп, увлечённый таким необычным зрелищем.

После мечей в их руках появилось и более экзотичное оружие, положив конец сражению братьев близнецов. Были и топоры, и глефы, и кинжалы, и много чего ещё. Я даже и не знал что в Резиденции есть такой обширный арсенал.

После такого представления я перестал смотреть на них как на едва живые статуи.

Двигались они заметно быстрее человеческих возможностей, что не стало таким уж открытием для меня, я ведь занимал тушку одного из них и мог заметить разницу. Например выносливость. Уставал я заметно реже чем в своей прошлой жизни, хоть и сражаться весь день в тяжеленых латах… не в моих возможностях. Хотя я ещё расту, и, даже в свои пятнадцать, мало чем уступаю в комплекции взрослым сиинари. Даже «шире» чуток.

Проходя по коридорам и лестницам, более приличествующих своим убранством какому-нибудь музею, я то и дело натыкался на застывших сиинари. Таких я обходил стороной, даже не стараясь попросить их отойти или отодвинуть мешающих личностей. Даже если они перегораживали дверь.

Как показывала практика, таких лучше не трогать. Стоит коснуться тормозов, как они начинали вертеть головой и искать причину собственного беспокойства. Словно с их разума слетали оковы сонливости. А найдя причину собственного «пробуждения», немедленно принимались буянить и ругаться. Один раз мне и вовсе прилетел подзатыльник. Я тогда так опешил что застыл не хуже той служанки.

Ругающийся Сиинари. Вот это было зрелище, скажу я вам. Не просто ругающийся, а блаживший в голос и потрясающий худосочными ручками.

Правда наваждение прошло быстро. Его хватило минут на пять выражения недовольства, после которых он застыл почти в той же самой позе, в которой я его и потревожил.

Жуткое зрелище.

Именно тогда мне и приснился мой первый, в новой жизни, кошмар. Меня преследовали. Преследовали сиинари, обернувшиеся в статуи, обряженные в одежды и доспехи. Они стояли на месте, застыв в позах обычных Сиинари, как и положено порядочному камню. Вот только… от них тянуло такой потусторонней жутью, что я помнил это ощущение даже годы спустя. Они словно вытягивали из меня саму жизнь, самим фактом своего существования. Тянули жилы и перемешивали внутренности. Навешивали на конечности невидимые цепи, что замедляли меня всё больше и больше.

Я пытался бежать от них. Пытался драться. Пытался кричать!

Ничего не помогало. Мои движения становились всё медленнее и медленнее. Коридоры, по которым я пытался убежать от них, оканчивались кирпичными стенами, которых тут и не знали.

Я пытался кричать, пока мне хватало сил. Пытался бежать, пока мои конечности не превратились в мёртвый груз, перестав слушаться своего хозяина.

Я проснулся, когда они настигли моё лежащее тело, сохраняя всё тот же, фирменный сиинарский, темп движения.

В том кошмаре всё действо растянулось для меня на часы, превратившиеся в пытку. Это странное тянущее чувство сохранилось даже после моего пробуждения, пусть и являлось обманом разума.

После этого я ни за что на свете не стану их «беспокоить». Пусть себе стоят и покрываются пылью, хоть спать буду нормально.

Добравшись до кухонь, сделав по пути несколько крюков, дабы обойти «заблокированные» проходы и двери, я наконец почувствовал запахи свежеприготовленной еды. Ввалившись в смежную комнату, из которой слуги забирали подносы с едой, я принялся за еду.

Еда здесь так же… удручала. Она была вкусной, этого не отнять, вот только… в ней не было мяса. Совсем. Все продукты, используемые для готовки, были растительного происхождения. Большие подносы были заставлены посудой, тонкой работы и росписи, заполненной всякого рода кашами, супами и нарезками. Тут были фрукты, овощи и крупы, всякая зелень…

Но не было мяса.

А откуда ему взяться? За всё время, что я провёл в этой Резиденции, я не встретил ни одного животного. Даже птиц, хотя всяких садов с деревьями хватало.

Однажды, в ходе исследования Резиденции, я наткнулся на обширные помещения, чьи массивные ворота выходили во внутренний двор. Помещения были пусты. Если там что-то раньше и было, то ему на смену пришло абсолютное запустение и толстый слой пыли. Лишь спустя время я понял что это были конюшни. Либо стойла, для ездовых животных.

А они были, ездовые животные. На картинах, особенно древних, но не успевших превратиться в пыль, были изображены сиинари, верхом на самых разных животных. Были и ящеры, похожие на увеличенных рапторов. Были и тонкокостные животные, отдалённо похожие на лошадей. Были и ездоки на гигантских птицах.

Я так и не узнал, были ли эти картины порождением фантазии художников, либо они были нарисованы по памяти. Однако, если те помещения были стойлами, а не очередным складом, то парк живого транспорта в Резиденции был впечатляющим.

Взяв один из подносов, я нагрузил его несколькими тарелками, взяв изрядно больше «стандартной» дозы сиинари. Я ел много. Много я и двигался, так что это объяснимо.

У меня отняли половину дня, и я не собирался лишаться ещё и обеда. Вторая половина дня обещала быть насыщенней, нежели обычно. Нужно было наверстать упущенное время.

Неся поднос, который, как мне кажется, был сделан из серебра, я направился в свои «покои».

Эта Резиденция поражала своим размахом и масштабами, так что мне изрядно повезло что моя комната находилась в относительной близости от кухни. Еда не успевала остыть, пока я нёс её. В отличии от той что приносили слуги.

По первости я думал что так у сиинари и принято, есть еду холодной. Даже думал что у них не принято есть в тоже время что и у людей. Пока не нашёл кухни.

Сильно сомневаюсь что еда должна проветриваться столько часов. И ей тем более не требовалось демонстрировать местные образчики природы и живописи. А ведь слуга, замерший с подносом на против дерева был обычнейшим явлением.

Порой я задумываюсь, а не проклято ли это место?

Но, подумав своими сиинарскими мозгами, прихожу к выводу что это лишено смысла. В чём смысл? Направить местный народ на путь к вымиранию? Слабо верится. Живут ведь, и не парятся. Любуются своими кустиками да картинами.