Марианна увлекла дона Хуана в какую-то беседку, пообещав, что в ней есть зеркало, чтобы они могли привести себя в порядок.

Беседка была маленькая, но очень уютная, и в ней на самом деле были зеркала. Марианна вскрикнула, увидев свое отражение, а дон Хуан только рассмеялся, увидев себя. Оба растрепанные и мокрые, они были идеальной парой, и попытались помочь друг другу уложить хотя бы волосы. Марианна не имела никакого понятия о парикмахерском искусстве, и ей так и не удалось аккуратно перевязать ему волосы лентой, как она ни старалась. Волосы его вились от воды и не хотели ложиться ровно. Промучившись с пол часа, Марианна отбросила ленту и заявила, что он гораздо красивее с распущенными волосами. Он повернулся к ней, а она к нему, и глаза их встретились. Потом встретились и губы, и отражения их слились воедино.

В маленькой уютной беседке дон Хуан совершил тот самый грех, в котором всего несколько часов назад обвинял свою жену Валери. А потом, когда Марианна лежала рядом с ним на теплом ворсистом ковре, он отвернулся от нее, чтобы она не видела его слез. Если до этого ему казалось, что месть будет сладка, то сейчас он понял, что нет ничего горше подобной мести. Все время, пока он владел Марианной, он видел перед собой Валери, которую точно так же сжимает в объятьях этот авантюрист Григор Бобрин. Возможно, так оно и было, ведь Валери вполне могла пойти искать утешения в любви этого человека. Который не только любил ее, но и никогда не поднял бы на нее руку.

К чести Валери, она не пошла искать утешения к другому мужчине. Она вернулась в Трианон, собрала необходимые ей вещи и сразу же покинула его, оставив королеве записку о срочной необходимости быть в Париже. Поступок, который бы не простили никому другому, был легко прощен Валери, и королева, увидев утром дона Хуана, который как потерянный бродил вокруг ее дворца с распущенными и мокрыми волосами, в мятом камзоле, не на шутку взволновалась. Она попыталась расспросить его о том, что произошло, но увидев его взгляд, просто сообщила ему, что Валери уехала. Дон Хуан был явно не в себе, и Мария-Антуанетта попыталась привести его в чувство. Но он вдруг остановился на полуслове, просил его простить и ушел, и Мария слышала, как он приказал седлать ему коня.

Боясь, что с ним что-нибудь случится, она уговорила его ехать в карете, и ему запрягли карету, в которую он сел, и кони тут же рванули прочь. Королева в недоумении и волнении смотрела ему в след, серьезно опасаясь, не произошло ли с Валери чего-нибудь непоправимого.

Мария-Антуанетта, королева Франции, донье Валерии Медина

Валери, твой муж прибывает в совершенно ужасном состоянии. Пожалуйста, обрати на это внимание. Я боюсь, что он сейчас способен на любое безумство.

Мария.

Опера была полна народу. Он пожалел о том, что пришел сразу же, как только переступил ее порог. Боясь сойти с ума или натворить чего-нибудь лишнего, он пытался занять себя, и оказался в Опере, когда давали Волшебную флейту. Моцарта он не любил, да и настроения слушать музыку у него не было. Но надо было куда-то выйти из дома, и Опера казалась ему лучшим из имеющихся зол.

— Как я рада, что вы пришли, дон Хуан, — перед ним стояла прекрасная Марианна де Сели в синем платье с очень смелым вырезом, и с жемчугом на шее. На этот раз волосы ее были уложены по последней моде, а не вырывались свободно из плена лент. Более светлые от пудры, они казались теперь не рыжими, а просто золотыми.

Дон Хуан растерялся, не зная, как поступить, но замешкался только на секунду. Пути назад уже не было, и он поклонился ей, сказав какой-то комплимент. Марианна расцвела в улыбке, и улыбка эта осветила ее лицо, блеснула жемчугом зубов, заискрилась в голубых глазах. Он подал ей руку, немного даже гордясь, что такая красивая женщина выбрала его, а не кого-то другого. Они вели вежливую беседу и вскоре оказались в его ложе, которую Валери сняла на весь сезон. Марианна села на предложенный стул, и была настолько хороша, что он залюбовался ею.

Эта женщина поднимала ему настроение. От ее вида и улыбки было легко и спокойно. Возможно, он бы мог влюбиться в нее, в другой жизни. Сейчас же дон Хуан просто радовался тому, что она рядом, и что он будет слушать музыку в ее компании, раз уж Валери не желает его видеть.

Последние дни они оба были дома, но ни разу не встретились. Негласно сад принадлежал ей, а большая гостиная — ему. Он иногда видел, как Валери сидела в садике, как она качалась на качелях или играла с малышкой, которую выносила на воздух молодая няня. Ему было больно даже смотреть на нее, но он смотрел, не отрывая глаз до тех пор, пока Валери не исчезала в доме. Весь мир его вертелся вокруг нее, при этом он ни разу не вышел к ней, не видел ее в доме, старался скрыться у себя до того, как она войдет в двери.

Когда-то давно, сто лет назад, в Мадриде, он постоянно сопровождал Валери в Оперу. Это было их традицией, и он помнил, каким страшным ударом для него стало, когда Валери пришла в их ложу с Диего.

Теперь же он сам привел в их ложу другую женщину. Символичный знак.

Мадемуазель Жозефина де Бриенн донье Валерии Медина

Как можно скорее езжай в Оперу.

Жозе

Валери сильно опоздала. Шел второй акт, она слышала это по приглушенным звукам со сцены. Двери в ложи были закрыты не все, иногда она видела знакомых, которые кивали ей, а некоторые даже привставали, чтобы убедиться, что это она. Женщины тут же закрывали лицо веером, а мужчины улыбались, загадочно скосив глаза.

Записка Жозе застала ее врасплох. Валери только вернулась из леса, где они с Сафи собирали травы, была вся перепачкана землей и пылью от быстрой гонки. Пришлось срочно смывать с себя грязь, кое-как уложить волосы, чтобы только выглядело это хоть немного прилично, надеть простое черное платье только потому, что оно было готово и отглажено. К платью Сафи подала ей шикарное бриллиантовое колье с бабочками, подарок свекрови. Рубиновые и сапфировые бабочки выигрышно смотрелись на фоне матового черного шелка и Валери одобрила выбор Сафи. В конце концов она не обязана одеваться как все. В волосах ее не было пудры, просто потому, что прическа с пудрой заняла бы слишком много времени, а платье ее не имело ни оборок, ни модных кружев. Валери посмотрела на себя в зеркало. Именно ее мужчины Версаля избрали прекраснейшей. Поэтому она может появиться в Опере в том виде, в котором желает. Она вдохнула побольше воздуха и спустилась к карете.

Размышляя о том, что же хотела такого срочного сказать ей Жозе своей запиской, Валери никак не ожидала того, что произошло на самом деле. Открыв дверь в свою ложу она замерла на месте, на какой-то момент остолбенев. Ноги отказались слушаться ее, и выражение ее лица стало каменным. Мысли метались, ища выход из положения, в которое ее поставила Жозе де Бриенн. Валери видела, что большая часть публики смотрит не на сцену, где надрывался баритон, а в ее ложу. Еще бы! Красавчек-испанец был застукан с поличным! Позор Валери де Медин желали видеть абсолютно все.

Осознав это, Валери разозлилась. Она тут же обрела способность двигаться, и лицо ее приняло спокойное и приветливое выражение. В тот момент, когда дон Хуан и его спутница обернулись к ней, Валери стояла на пороге и лучезарно улыбалась. В роли ревнивой жены они ее не увидят. Пусть кто-нибудь другой играет эту роль, но не она.

— Добрый день, дон Хуан, мадам! — она сделала книксен и заняла место рядом с мадам де Сели, — мадам, я очень рада видеть вас нашей гостьей.

Марианна тоже улыбалась. Ее улыбка была прекрасна.

— Благодарю, мадам. Я тоже очень рада видеть вас.

Они замолчали, делая вид, что смотрят на сцену. На самом деле Валери обводила глазами зал. Все, кто ожидал семейного скандала с выкидыванием соперницы из ложи вниз, в том числе и двуличная Жозе де Бриенн, быстро теряли интерес к происходящему. Валери де Медин спокойно сидела рядом с соперницей, иногда наклоняясь к ней и о чем-то хихикая. И Марианна была тоже спокойна. Обе женщины вели себя как лучшие подруги, и только несвойственная дону Хуану бледность выдавала то, что произошло нечто из ряда вон выходящее.