— Хуан, — Валери вырвала руку и отошла от него, — я хотела бы сама распорядиться своей жизнью. Выбор мужа… это мое дело. Я учла твое предложение. Оно мне очень льстит. Но скорее всего я не могу уже его принять. По ряду причин. Поэтому, пожалуйста, оставь свои чувства при себе.

И она ушла.

По ряду причин... Валери усмехнулась. Только по одной причине. Она уже была за ним замужем.

Доминикана, с длинными песчаными пляжами, пальмами и великолепными лесами, плантациями, белокаменными городами, кораблями на рейдах, промелькнула перед его глазами. Стоит ли умолять женщину, которая всегда выбирает кого-то другого? И все же это был совсем неожиданный удар под дых. Хуан, который с утра прибывал в приподнятом настроении и был практически уверен, что Валери немного поломается и согласится, бесповоротно погрузился в депрессию. Если она просто терпит его рядом, но всегда уходит с другими, то и шанса у него нет. Вне зависимости, кто этот другой — дон Родриго, Андре де Турне, граф де Монпелье или Жак. Оставалось только схватить ее, бросить через седло и изнасиловать в глубине леса. Хуан усмехнулся, представив себе эту картину. На такое он явно не был способен. К сожалению, добавил он про себя.

Все же Доминикана. Он обещал Филиппу проследить за ней, но следить он не будет. Все, что он может сделать для выполнения этого обещания, так это увидеть, как Валери вложит руку в руку другого мужчины и принесет ему обеты, которые уже приносила ему. И ни одного из которых не выполнила.

Возможно, на Доминикане он забудет о ней. Лет через сто. И женится на другой женщине, которая будет его любить хоть немного. Или просто будет верна ему. Даже не так. Которая будет хоть немного уважать его. Он только посмотрит, как Валери подаст руку виконту де Турне, и сразу же уедет. Хотя обязан уехать прямо сейчас. Он прекрасно понимал, что просто продлевает агонию, но ничего не мог сделать с собой. Уехать от Валери было для него равносильно медленной смерти. Но если вся история с доном Родриго напоминала ему какую-то дурацкую игру, и поэтому у него была надежда, что, как только дон Родриго исчезнет, Валери тут же вернется к нему, то теперь, когда дона Родриго больше не было, а она отмахнулась от него, стало ясно, что она просто его не хочет.

Вернувшись в замок через несколько часов, Хуан обнаружил, что прибыл гость. Жорж де Безье приехал, так как был назначен Филиппом опекуном Валери до ее замужества или совершеннолетия, которое должно было наступить в двадцать пять лет.

— В двадцать пять? — воскликнула Валери, когда узнала об этом, — да столько не живут! Жорж, я буду зависеть от тебя еще семь лет!

В этот момент и появился дон Хуан, и Валери как ни в чем ни бывало обратилась к нему за поддержкой:

— Дон Хуан, Жорж говорит, что я могу самостоятельно распоряжаться деньгами Флуа только после двадцати пяти лет! Разве это честно?

Хуан, который уже успел взять себя в руки, улыбнулся:

— Ты же собираешься замуж. Поэтому твоими деньгами будет распоряжаться твой муж. Вряд ли тебе удастся еще семь лет оставаться незамужней.

— Я буду старая и страшная, — сказала Валери, — почему нельзя сейчас оставить меня полноценной наследницей?

— Таково желание твоего брата, Валери, — ответил Жорж с улыбкой.

Катрин стояла в стороне, боясь пошевелиться. Она смотрела на Жоржа де Безье. Он не предупредил о визите. Он приехал в ее замок, как к себе домой. И даже толком не поздоровался с ней, будто ее в комнате и не было. Его интересовала только Валери, он был приветлив с доном Хуаном, но он совершенно не замечал ее, Катрин.

Хуан всегда хорошо относился к Жоржу де Безье. Поэтому он был рад его приезду. В отличии от Филиппа, Жорж всегда был искренен с ним, и их можно было бы даже назвать друзьями. Жорж мог настаивать на его браке с Валери в силу заключенной год назад помолвки, поэтому Хуан некоторое время размышлял, не попросить ли его об этом. И только совсем поздно вечером решил, что насилие в самом начале никогда не скажется хорошо на самом браке. И, поскольку это был последний его шанс, он все больше и больше погружался в глубокую депрессию, и под конец недели он с трудом мог общаться с людьми, вести беседу и держать себя в рамках, и, будь он менее воспитан, то не появлялся бы на трапезах и вечерах, где все больше теперь предпочитал отмалчиваться, занятый своими мыслями. Тем более, что виконт де Турне постоянно маячил в замке и ни на шаг не отходил от Валери.

Несколько раз Валери пыталась помириться с ним, звала его в парк или к себе, но беседа не клеилась. Он не хотел говорить, он просто смотрел на нее, навсегда запоминая каждую черточку ее лица. Доминикана казалась ему уже настоящей тюрьмой, как и любое другое место, где нет Валери.

— Он либо уже болен, либо на днях заболеет, — сказал Сафи, когда Валери готовилась ко сну и сидела перед зеркалом, расчесывая волосы, которые вспыхивали золотом в свете свечей.

— Еще всего один день, Сафи. И дальше безграничное счастье. Если он, конечно, не сломается. Я уже обещала вам с Катрин, что буду самой лучшей женой в мире.

В этот момент дверь в дальней комнате отворилась, и через некоторое время занавес раздвинулся и вошел Хуан. Увидев Валери с распущенными волосами, в белом пеньюаре, он некоторое время не мог оторвать от нее взгляда, просто стоял и смотрел, забыв, зачем пришел к ней.

— Вали, кончай свои игры, — сказала Сафи по-мадьярски, — у тебя есть отличный шанс закончить прямо сейчас. Давай, зови его в постель. Ты — его жена. Не забывай об этом.

Валери продолжала расчесываться. Волосы магнитились к расческе и она провела рукой по ним по всей длине.

— Завтра. Я должна довести все до конца. Я должна знать. Лучше я останусь одна, чем не смогу ему доверять.

— Пока ты не довела его, доверять вполне можно, — бросила Сафи, уходя в другую комнату.

Валери и Хуан остались наедине.

Было очень тихо. Валери продолжала расчесывать волосы, медленно ведя по ним гребнем. Хуан подошел ближе, взял гребень из ее рук и, сам ужаснувшись своей наглости, провел несколько раз им по ее волосам. Валери смотрела на него через зеркало. Глаза их встретились. От одной только мысли о том, что завтра она вложит свою руку в руку другого мужчины, а ему придется навсегда покинуть и ее, и континент, у него темнело в глазах от боли, ревности и тоски. Рука его задрожала, он опустился на колени около ее ног и прижался к ее руке лбом.

— Год назад ты согласилась выйти за меня замуж, — сказал он тихо, — ты сделала это только ради Филиппа?

Валери повернулась на стуле. Сафи была права, думала она. Сафи права. Он вполне может сломаться. Самое время прекратить игру. Но тогда она всегда будет жить как на иголках. Пусть уж лучше уйдет сразу.

Она притянула его к себе.

— Нет. Я хотела этого сама.

— Почему? Ты пожалела меня из-за Диего?

— Нет, — она покачала головой и провела рукой по его волосам, — я хотела этого сама. Мне очень жаль, Хуан, что так получилось. Я прошу прощения у тебя за то, что не смогла быть верной тебе.

— Ты любишь его?

Она помолчала, даже не сразу поняв, о ком идет речь.

— Нет.

— Зачем же тогда ты приняла его предложение?

Валери не хотелось ни врать, ни говорить на эту тему. Она встала и потянула его за собой.

— Мы поговорим об этом завтра. Сегодня я хочу лечь спать. Пожалуйста, Хуан, иди к себе.

Он резко развернулся и быстро ушел, даже не простившись. А Валери снова села на стул. Она была не права, и она чувствовала это. Но менять она тоже ничего не собиралась. Если он не пройдет это испытание, то значит он просто не ее человек. И жалеть не о чем. Она узнает о нем все. Теперь осталось только довести игру до конца и смириться с результатом.

Среди приглашенных не было виконта де Турне. Были Шатильоны, дЭшары, были Мари и Люсьен де Лесси... но не было никого из семейства де Турне. Дон Хуан, который спустился в гостиную вместе с Катрин и Жоржем де Безье, до самого последнего момента ожидал увидеть их, потом спросил у Катрин, где же виновник торжества, но получил ответ, что граф, графиня де Турне и их дети не приглашены на прием. Это известие выбило его из колеи настолько, что некоторое время он не мог сосредоточиться и отвечал невпопад, что с ним случилось впервые в жизни.