Когда он приехал в Шатори, у них случился длинный и бурный разговор, в конце которого плакали они оба. Валери позволила Хуану остаться на весьма определенных условиях, которые она не собиралась менять. И среди прочего, она просила, просто умоляла его, не устраивать ей сцен ревности. Ими она была сыта по горло еще в Испании. И не только от Хуана. Он поклялся под угрозой изгнания обратно в Мадрид, что не будет надоедать ей своими претензиями, ревностью и нравоучениями. И слово ему практически удавалось сдержать, а небольшое отступление от правил Валери всегда могла не заметить.

Сказать по совести, ей не хотелось, чтобы он уезжал. С ним ей было намного спокойнее, чем останься она одна в чужом доме. Так же ей нравилось чувство безраздельной собственности, которое возникало у нее всегда, когда другие женщины смотрели на «ее» Хуана. Они могли истекать слюной, но Хуан неизменно оставался верен Валери, даже имея на стороне небольшие интрижки. Она была уверена в своей безраздельной власти над ним, но старалась не демонстрировать ее без надобности.

Шагая впереди него по узкой тропинке, Валери распустила волосы и наслаждалась ночью. Так вот гуляли они втроем, она, Филипп и Сафи, когда жили еще у себя дома в Семиградье. Только там местность была гористая, и вместо реки они ходили плавать на горные озера. Но тоже часто ходили туда ночью.

Дорога до дуба заняла около получаса, и, придя на берег, Валери скинула одежду и в одной сорочке бросилась в теплую ласкающую воду. Хуану оставалось только сидеть на берегу и наблюдать, как она плавает. Но потом она позвала его, и они еще около часа наслаждались полной тишиной и теплой водой спокойной полноводной реки. Валери лежала на воде на спине и смотрела на звезды. Ей всегда нравилось изучать ночное небо, и сейчас было самое удачное время. Луна стояла почти полная, было светло, и ей удалось найти даже некоторые планеты и созвездия, хотя в астрономии она не была сильна. Потом она вышла на берег, и Хуан достал из сумки и кинул ей длинное белое пушистое полотенце. Валери полностью завернулась в него и сидела на берегу рядом с Хуаном, слушая шум воды. Оба молчали, т. к. сказать друг другу сегодня им было нечего, а возвращаться к теме Жака не хотелось обоим. Вдруг Валери сорвала полотенце и бросилась обратно в воду, увлекая Хуана за собой, и они долго брызгались и ныряли, пока в какой-то момент Хуан не схватил ее в объятья и не вынес на берег. Там оба упали в траву, и он начал покрывать ее лицо и губы страстными поцелуями. Валери не сопротивлялась, она тоже целовала его, и ей это очень нравилось. Но в какой-то момент игра стала переходить в нечто большее, и тогда она резко оттолкнула Хуана, села и сказала одно только слово:

— Нет!

Хуан замер и отодвинулся. Грудь его высоко вздымалась, а рука, которой он провел по лицу, дрожала от возбуждения.

— Почему? — спросил он, — почему ты можешь отдать себя какому-то Жаку де Шатори, но всегда отвергаешь меня?

Валери потянулась за полотенцем и снова завернулась в него почти полностью.

— Вряд ли правильному дону Хуану понравится, что я каждый день имею нового любовника, — парировала она, — думается, что это неприлично. Кто потом пожелает жениться на девушке, ведущей распущенный образ жизни?

— Сегодня ты насчитала как минимум двоих, — с улыбкой ответил он и сжал ее руку.

Валери попыталась освободиться, но Хуан придвинулся к ней и обнял ее за плечи:

— Я не буду делать ничего без твоего согласия, — сказал он, — но ведь мы можем просто посидеть рядом?

— Смотря насколько близко, — ответила Валери и положила голову ему на плечо.

Было тепло и уютно, и Валери подумала, что зря все испортила и позволила Жаку де Шатори больше, чем хотела того в начале. Наверное, на самом деле, лучше воздержаться от потакания своим желаниям, думала она, ведь практически никогда их осуществление не приносило ей ни удовлетворения, ни радости. Сегодня была эта мерзкая сцена с Жаком. А ведь всего этого можно было избежать, если бы она вчера просто сказала Жаку «нет», как сказала сегодня «нет» Хуану.

_________________

О том, что на самом деле произошло на рассвете в самой дальней части парка замка Шатори, можно было только догадываться. Никаких секундантов не было. Из рассказа Жака Катрин поняла, что оба соперника пришли к старой стене и сначала сражались на шпагах по всем правилам. Жак легко ранил Хуана в руку, сам получил такое же ранение по ребрам. А потом как будто голову у обоих сорвало. Бросив оружие, они начали драться, как два уличных мальчишки, с остервенением, с желанием смести соперника с лица земли. Оба считали другого более удачливым, и ненавидели друг друга с одинаковой силой. Жак считал, что после того, как получил от ворот поворот, Валери перенесла свои чувства на испанца. Он видел в окно, как они уходили ночью вдвоем в лес и сделал совершенно однозначные выводы. Хуан же знал, что Валери вчера отдалась этому деревенскому дурню с зелеными глазами, а сегодня сказала ему, Хуану, «нет».

После хорошей потасовки, они снова взялись за оружие, и, пылая ненавистью и еле держась на ногах, попытались проткнуть друг друга. Но в этот момент на шум прибежал садовник, вставший сегодня пораньше. Увидев хозяина и гостя с ног до головы покрытых кровью, он бросился в замок с дикими криками и привел с собой троих лакеев. Вчетвером им удалось разнять дерущихся, и растащить их по разным сторонам полянки. Жак был доставлен в замок со связанными руками, а дон Хуан проявил большую сознательность и согласился идти самостоятельно под конвоем.

Их появление в том виде, в который они привели друг друга на полянке, произвело в замке настоящий фурор. Покрытые сплошь синяками, ссадинами и кровопотеками, с заплывшими глазами и разбитыми губами, оба были с трудом узнаваемы и одинаково красивы. У Катрин при виде брата случилась истерика, а Валери, которую Катрин вытащила из постели практически насильно, нервно рассмеялась.

— Я просила не делать этого, дон Хуан, — сказала она, — я просила не трогать моего брата.

Хуан посмотрел на нее оставшимся не заплывшим глазом. Правый заплыл совсем, а левый был подбит где-то сбоку, поэтому опух не так сильно.

— К сожалению не удалось убить его, — сказал он, хотя губы не хотели слушаться, а разбитая нижняя губа сильно саднила, — только такого он и заслуживает.

— Что-то не похожа ваша дуэль на сражение двух приличных людей, — съязвила Валери.

Он попытался улыбнуться.

— Да, было очень неприлично. Но никто не видел.

— Зато теперь мы все можем любоваться вашим прекрасным видом, — она потянула его за руку, — пошли, мы с Сафи должны осмотреть тебя.

Хуан кивнул, и встал.

— Кружится голова? — спросила она.

— Да, — ответил он и вдруг стал тяжело оседать на Валери. Она позвала лакеев и они практически отнесли дона Хуана в его комнату.

11

— Нет никакой необходимости в докторе, — сказала Валери, подходя к барону де Шатори, отсылающего слугу с запиской за деревенским врачом.

— Но моему сыну уж точно он понадобится, — барон посмотрел на Валери и поднял брови, — ты же видела, во что они друг друга превратили.

— Мы с Сафи вполне способны заменить доктора, — сказала Валери, — не стоит приглашать чужих людей в замок. Ничего хорошего тут не произошло, что стоило бы выносить на обсуждение общественности.

Барон пожал плечами:

— Слуги не будут молчать.

— Но слуги... это не доктор, осматривающий дуэлянтов. Поэтому я прошу вас позволить нам с Сафи заняться лечением. Можете не сомневаться, мы с трех лет изучали медицину.

— С трех лет — медицину?

— И не только. Вы же знаете, что мы обе получили нестандартное воспитание. И знания в медицине были чуть ли не на первом месте. Наша няня была известной знахаркой. Она полностью передала нам свои знания.

Было заметно, что сомнения барона де Шатори только усилились после такого заявления. Но подумав немного, он согласился с ее доводами о том, что не стоит подобные истории выносить из дома. Таким образом Валери и Сафи получили разрешение делать все, что пожелают, только не убивать Жака не Шатори.