С этими словами Филипп повернулся и пошел в замок. Он явно был расстроен, и по его голосу Катрин чувствовала, что он тоже не верит дону Хуану. Но, видимо, другого выхода у него на самом деле не было.

Дон Хуан сел на скамейку и сидел так, опираясь о нее руками и склонив голову. Длинные распущенные волосы упали ему на плечи. Потом послышались легкие шаги, он вздрогнул и поднял голову.

Валери стояла перед ним в свете луны. Он вскочил и подошел к ней.

— Я слышала, как ты обещал шпионить за мной, — сказала Валери, — не друзья, а сплошные шпионы.

— Скажи, что значит, что он будет следить за мной? Он неоднократно повторял это. Что это значит?

— Оно и значит. Филипп будет следить за тобой. Он сразу же узнает, как только ты его предашь. Хотя, надеюсь, ты уже его предал? — Валери положила руки ему на плечи и заглянула в глаза, — предал?

Он потянулся к ней, но она отстранилась.

— Отвечай. Я должна знать точно. Потому что я тоже умею следить и точно узнаю, когда ты предашь меня, — Катрин слышала улыбку в ее голосе, — ну же?

— Я люблю тебя, — просто сказал он, — а остальное... ты можешь на меня рассчитывать.

Они целовались. Катрин было неудобно подглядывать за ними, но уйти сейчас она не могла. Если вечером она терялась в догадках, будут ли они целоваться, и любит ли Валери красивого испанца, то сейчас все сомнения развеялись. Да, они целовались. И Валери при этом его совершенно не любила

Утром Филипп сообщил барону де Шатори, что уезжает, и что просит разрешить остаться в замке его другу дону Хуану Медино, чтобы присматривать за Валери. Барон поднял брови, но ничего не сказал. А через час Филипп сел в черную карету и уехал.

Катрин смотрела ему в след с сожалением. Филипп де Флуа остался для нее загадкой. Она не понимала его, не понимала его интересов, а за две недели, что он гостил в ее замке, так и не смогла разобраться в его характере. Что за человек он был? Что влекло его в Париж и почему он не мог взять туда сестру? И что на самом деле означало это его «я буду следить за вами»... У нее было больше вопросов, чем ответов.

С отъездом Филиппа Валери вдруг оттаяла. Уже вечером она была весела и радостна, будто проводила не любимого брата, а строгого отца. Она посадила Катрин за фортепиано и устроила танцы, танцуя то с Жаком, то с доном Хуаном, пока дон Хуан не возмутился и не предложил Катрин тоже танцевать.

— Нельзя использовать вашу кузину, как музыканта, — сказал он и посадил за инструмент Жака. Жак играл из рук вон плохо, но было весело и Катрин очень нравилось танцевать с доном Хуаном. Валери же подошла к Жаку.

— Вы тоже играете, как и ваша сестра, месье Жак? — она склонилась над нотами и попыталась что-то там разобрать, — как вы понимаете, какую ноту нажимать?

Катрин улыбнулась, заметив, что Валери удалось смутить Жака.

Музыка смолкла.

— Я играю весьма плохо. Отец пытался заставить меня заниматься вместе с Катрин. Но у него не получилось. Поэтому я знаю только самые азы.

— Но вы же понимаете, что написано в нотах? И знаете, какой значок соответствует какой клавише?

— Да, но это практически все, что я знаю.

Катрин, не веря своим глазам, смотрела, как Жак, да-да, Жак, ничего не понимавший в музыке и не желающий понимать, показывал Валери что-то на фортепиано. Зазвучала сначала одна короткая нота, другая. Потом Валери тоже тронула клавишу, склонилась над инструментом... Боже, она несомненно кокетничала с Жаком! Оба так увлеклись, что забыли о существовании и Катрин, и дон Хуана. Последний же взял Катрин за руку, и отвел на софу, где они оба разместились и продолжали наблюдать за Валери и Жаком. Да-да, Жак поставил руки Валери на клавиши (совсем неправильно!) и оба они засмеялись. Наверняка Жак сейчас сильно жалел о своей строптивости и нежелании учиться музыке в детстве.

— Думаете, он ее научит? — усмехнулся дон Хуан.

Катрин поджала губы:

— Вот уж не знаю.

Они замолчали, слушая, как фальшивит Жак, от чего дон Хуан пару раз поморщился. Но цель Валери была достигнута. Вряд ли ее когда-либо интересовала музыка. Жак сиял, как начищенное блюдо, а дон Хуан мрачнел с каждой минутой.

— Думаю, что нам пора отправляться к себе, — через некоторое время сказал он, поднимаясь, — с вашего позволения.

Валери подняла голову:

— Доброй ночи, дон Хуан. Если вы не против, я задержусь.

Дон Хуан пожал плечами:

— Вряд ли вам требуется мое разрешение.

— Ну как же, — усмехнулась она, — Филипп четко и ясно назначил вас надзирателем за мной. Поэтому я должна спрашивать вашего мнения.

— На подобную роль я не соглашался.

Дон Хуан поклонился всем присутствующим и быстро вышел из комнаты. Когда его шаги затихли, Валери зевнула.

— Думаю, что мне тоже пора идти спать. Утро вечера мудренее.

Прошло несколько минут, и Катрин осталась в комнате одна. Она задула свечи, и сидела так в полной темноте, размышляя о происходящем. Потом медленно пошла вниз по лестнице и спустилась в сад. А через некоторое время услышала звуки фортепиано. Кто-то играл в гостиной и играл просто великолепно. Подобной техники исполнения Катрин не могла добиться никогда, более того, вряд ли так сумел бы сыграть ее учитель. Взбежав на второй этаж, Катрин вернулась в гостиную и тихонько приоткрыла дверь. В темноте она видела только силуэт, но тот час же узнала его. Дон Хуан был полностью погружен в игру, поэтому не заметил, что у него была одна, зато благодарная слушательница. Сначала звучала известнейшая соната Моцарта, потом дон Хуан задумался, провел рукой по клавишам, и полилась совершенно незнакомая Катрин печальная мелодия. Музыка так заворожила ее, что девушка сделала шаг вперед, дверь скрипнула, и дон Хуан резко поднял голову. Музыка оборвалась.

— Играйте, прошу вас, — сказала Катрин, — мне очень нравится.

Но он резко закрыл инструмент и встал.

— Мне надо идти, мадемуазель. Простите меня.

Она помолчала, все еще прибывая под впечатлением от мелодии.

— Кто автор этой мелодии, — спросила она.

Дон Хуан подошел к двери и задержался в проеме.

— Дон Хуан Медино, — невесело усмехнулся он и ушел в темноту.

Катрин стояла, глядя ему в след, а потом бросилась вдогонку.

— Дон Хуан, прошу вас, может быть у вас есть запись? Я бы потренировалась это играть! Мне на самом деле очень понравилось!

Он обернулся. В темноте его лицо казалось очень белым, будто лицо призрака.

— Мадемузаль Катрин, если бы я записывал все, что приходит в голову, а молодые девушки играли бы это своим подругам, я бы затмил славу господина Моцарта. Поэтому предпочитаю не запоминать всю эту ерунду. Это просто настроение. И ничего больше.

И он ушел. А Катрин стояла и гадала, где была та грань, которая отделяла в его словах сарказм от самомнения. Она вернулась к фортепиано и попыталась по памяти что-то наиграть. Но ее игра была слабым отзвуком недавно звучащей в этой гостиной музыки. Хорошо, что хоть Жака она обогнала в искусстве музицирования, подумала Катрин.

...

Всю ночь Катрин думала о доне Хуане. И чем дольше она думала о нем, тем мрачнее рисовалась в ее глазах фигура кузины. Валери явно использовала его в своих целях, более того, она не испытывала к нему никаких чувств, да еще и позволяла себе играть с его чувствами. Засыпая Катрин была преисполнена к Валери самой настоящей ненависти. Возможно, это чувство шло рука об руку с ревностью, но Катрин предпочитала думать, что данная смесь является просто праведным гневом.

Наутро Катрин ждал самый настоящий сюрприз. Чуть свет в ее комнату без всяких сантиментов влетел Жак, стащил с нее одеяло и потребовал обучить его игре на фортепиано. Спросонья Катрин только таращила на него глаза, не соображая, что же от нее на самом деле требуется.

— Катрин, — почти кричал Жак, — ты обязана восполнить пробелы моего образования! Пошли прямо сейчас, пока все спят.