— За это можете быть спокойны, — усмехнулась Валери, — дорогой кузен не так прост, дон Хуан далеко не худший фехтовальщик в Испании...

После такой похвалы барон уже не мог не позволить своей строптивой племяннице делать совершенно все, что она пожелает. И Валери не преминула воспользоваться этим позволением.

На самом деле Валери немного покривила душой, когда возносила хвалу Жаку де Шатори. Ему просто повезло. Шпага дона Хуана скользнула по ребрам, натолкнувшись на небольшую золотую иконку, которую Жак всегда носил с собой.

— Дева Мария хранит его, — заметила Сафи, когда они раздели Жака и стали осматривать его повреждения, — не будь тут этого куска металла, и вы, мессир Жак, труп. Вот я удивлялась, как же мессир Хуан не убил вас. А оказывается, вы под покровительством вашей святой.

— Ничего серьезного у него нет, — Валери протерла весь торс от запекшийся крови, и остановилась на резаной ране, — тут даже шить ничего не надо. Просто перебинтуем и все. А синяки и все подобное можно и не трогать.

Сафи провела руками вдоль ребер, остановилась... Потом тихонько нажала на не понравившуюся ей точку и Жак вскрикнул.-У него ребро треснуло, Вали, — сказала она.

Жака замотали полностью в бинты, смазали какими-то мазями, потом стали осматривать голову.

— Отличный удар, — Валери провела пальцами по большой гематоме на лбу, — Жак, у вас крепкий лоб. Но и сотрясение мозга должно быть приличное. Поэтому постарайтесь не вставать с кровати хотя бы неделю. Хотя головокружение и тошнота и так не позволят вам этого сделать.

Он лежал, не в силах даже выговорить слово. Теперь, когда пыл битвы спал, боль и усталость после второй бессонной ночи и вчерашнего проклятого дня навалились на него в полную силу. Сейчас он даже не знал, нравится ли ему его кузина, склонившаяся над ним. Возможно, увлечение ею было мимолетным капризом. Возможно — нет. Но он слишком любил себя, и точно не готов был терпеть боль и унижение ради кого-то другого. Бороться за нее с доном Хуаном, который показал, что просто так никому Валери не уступит, желания не было. Когда речь зашла о жизни и смерти, Жак однозначно выбирал жизнь. Даже если и без благосклонности кузины. Он собирался поступить с ней честно. Его предложение было отвергнуто, значит и делу конец. Пусть дон Хуан сам терпит ее насмешки и издевки.

Закончив с Жаком и оставив его погруженным в глубокий сон, Валери и Сафи переместились в западное крыло в комнату дона Хуана. Тут было все гораздо серьезнее, т. к. глубокая рана на руке дона Хуана успела воспалиться и дать сильный жар. Клинок рассек руку почти до самой кости, и Валери поморщилась, осматривая рану. Хуан сжимал губы, не желая показаться перед ней слабым.

— Надо промывать и шить, — сказала Сафи, — другого варианта нет. И мазь сюда с черным мхом. Иначе загноится и придется все резать обратно.

Валери кивнула.

— Да, давай. Надо немного привести его в себя и сбить жар. Или не обязательно?

— Лучше, конечно, сбить. Но вряд ли удастся сбить надолго, — сказала Сафи, — шить будешь ты? Или ты будешь зубы заговаривать? Жалко причинять ему еще большие страдания, и так мессир еле живой.

— Могу и зубы заговаривать, — усмехнулась Валери.

Она наложила на лоб ему повязку, одновременно осматривая голову на повреждения. Самый серьезный удар пришелся в скулу, от чего возник прекрасный алый след на всю щеку и за одно на глаз, который Хуан вряд ли ближайшие три дня сможет открыть.

— Могу сообщить, Хуан, — обратилась она к нему, — что Жака спасло только чудо. Твоя шпага попала в иконку и поэтому скользнула по ребрам. Так удар пришелся бы прямо в сердце. И нас бы благополучно выгнали из замка Шатори. Было бы неплохо, если бы ты все же принимал во внимание мои пожелания. Я просила не трогать моего брата. Филипп приказал ждать здесь. Поэтому мы обязаны ждать его здесь. И не убивать по одному хозяйских детей, оказавших нам гостеприимство.

Он хотел что-то ответить, но губы не слушались его. Она еще что-то говорила, но Хуан не мог сосредоточиться на словах. Ему они казались журчанием воды, а этот звук напомнил ночную сцену у реки. Как они сидели почти до самого рассвета на берегу, и голова ее лежала на его плече. Такое воспоминание ему очень нравилось, и он постарался задержаться на нем как можно дольше, все слушая и слушая ее голос, уводивший его уже от реки в какие-то дали.

— Я закончила, — вклинился в речь Валери голос Сафи, и Хуан резко вынырнул из глубин подсознания. Вернулась боль, и он непроизвольно застонал, — я все зашила и перевязала, мессир, — сказала ему Сафи, — не переживайте, теперь отлично срастется. Вали вон какая молодец, вы даже и не заметили, как я шила.

Валери улыбалась ему, очень довольная собой.

— Ты прекрасный пациент, — сказала она, — на тебя действуют даже самые простые приемчики.

Сафи собирала инструменты.

— Все пройдет, мессир. Только вам нужен покой, голова у вас пострадала тоже. Не вставайте пока. А я буду приходить навещать вас, если что, зовите меня или Вали.

Они исчезли. Обе как будто растворились в пространстве. А Хуан поплыл по волнам полубреда, вызванного жаром и пульсирующей болью в руке. Там он снова дрался с Жаком, а когда Жак поднял голову, то вдруг его лицо превратилось в лицо Валери.

— Заражения нет, — сказала она, — даже странно, что жар до сих пор не спал. Ну да ладно, подождем до завтра.

— Нужна мховая настойка, — отвечала Сафи, — и мазь. Причем у меня они заканчиваются, а я не знаю, растут тут такие или нет.

— Ну вряд ли местность сильно отличается от того, что было в Испании. Там все росло. Сходим завтра на рассвете в лесок и посмотрим. Надо бы изучить, где здесь что. Вдруг мы застрянем тут надолго...

...Он открыл глаза. Валери сидела на стуле у кровати, волосы ее были подхвачены простой белой лентой.

— Привет, — сказала она, и взяла его руку, чтобы посчитать пульс, — мы уже заждались, когда же ты соизволишь прийти в себя. Все зажило давно, а ты все спал и спал...

Она встала и раздвинула занавески. Яркие лучи солнца брызнули в комнату и залили все вокруг, играя на светлых волосах Валери.

— Мессир Жак давно на ногах, — сказала Сафи, — а вы ну никак не желали подняться. Давненько не видели такого. Но зато на вас теперь вполне можно посмотреть. Не то, что было, — она протянула ему зеркало.

Синяки и кровопотеки сошли, как не было, осталась только ссадина на скуле, вполне себе поджившая.

— Останется след, — сказала Сафи, — по крайней мере на несколько лет. Я могу придумать мазь, чтобы он уходил. Но все равно не будет идеально.

Хуан пожал плечами. К своей внешности он относился достаточно бережно, но не настолько, чтобы сильно переживать из-за небольшого шрама. Он попытался подняться и сесть, и Сафи помогла ему, подняв подушки. Валери все так же стояла у окна, смотря наружу.

— Мы решили, что была ничья, — сказала Валери, оборачиваясь к нему. Ее лица он не видел в ярком свете солнца, видел только золотой нимб вокруг ее волос, — Жака спасло чудо, а ты получил в итоге более серьезные травмы. Но в следующий раз лучше сыграйте в шахматы или шашки. По крайней мере мы с Сафи не будем вынуждены лазать через бурелом в поисках мхов и болот. Тут их не так и много. Нашли небольшое болотце, может еще где-то есть. А так местность достаточно сухая и трудно раздобыть нужные травы.

Бал в Туре, который давали мадам и месье де Турне на этот раз был еще великолепнее, чем раньше. Мадам де Турне не хотела ударить в грязь лицом перед знатной гостьей и молодым и красивым сыном испанского герцога, в душе лелея надежду, что брат мадемуазель де Флуа тоже окажет им честь своим присутствием. Конечно же, Филиппа не было, но Валери была прекрасна. В честь бала было заказано шикарное платье из травянисто-зеленой парчи, расшитое мелким жемчугом и темно-зеленым кружевом. Ее высокую прическу, сооруженную Сафи сегодня утром, украшали перья в цвет платью и нити жемчуга.