— Потому что ты подходишь мне, — ответила она, и он вспыхнул, — я знала, что Диего не подходит, но ради брата должна была убедиться.

— Ты спала со всеми, кроме меня, — сказал он, делая шаг к ней. Оставалось только поднять руку и толкнуть ее. Всего одно движение.

— Я знала, что ты слишком серьезно отнесешься к этому, — Валери провела по его щеке пальцами и почувствовала, как он вздрогнул, — а тогда я должна была бы выйти за тебя замуж. Я же хотела оставить себе выбор. Но к чему я все это веду. Я хочу, чтобы вы определись. Если все же дон Антонио сумел убедить вас не разводиться со мной, то соглашаясь на раздельное проживание я перестаю считать себя вашей женой. До сегодняшнего дня я считала себя замужем, хоть вы и поступили плохо, и оставили меня соломенной вдовой. Но если вы отказываетесь жить со мной, я тоже отказываюсь жить с вами и перестаю считать себя обязанной хранить вам верность.

Значит ли это, что все то время, пока он был во Флуа и Мадриде, Валери была верна ему? Надежда, посеянная ее словами в единый миг смыла всю боль, все картины, копошащиеся в его сознании. Он на всякий случай отступил на шаг, чтобы ненароком не столкнуть ее. Все мысли, которые привели его к идее раздельного проживания были забыты, и осталась только одна — это было безумием оставить ее, когда она принадлежала ему. Даже если она переспала со всем французским двором, он никогда не отпустит ее. Больше никогда. Решение было принято мгновенно:

— Я приехал, чтобы просить вас вернуться со мной в Мадрид, — сказал он.

Валери посмотрела ему в глаза. Помолчала. На губах ее мелькнула полуулыбка, но тут же погасла.

— Весьма неожиданно, — она прошла несколько шагов и села на скамейку, которая стояла на площадке лестницы, и так сидела, смотря вдаль, — я должна подумать.

— Вы не хотите жить со мной? — спросил он. Еще пол часа назад он клялся себе, что только сообщит ей о своем решении никогда более не встречаться, и забудет навсегда, а сейчас он весь сжался от мысли, что она может отказать ему.

— Я не ожидала, что вы можете попросить меня об этом, — она повернула к нему голову.

Хуан сел рядом, и они вместе смотрели на раскинувшийся внизу пейзаж. Быть рядом с ней, касаться ее, было огромным счастьем, которого он был лишен долгие месяцы, поэтому он не шевелился, наслаждаясь каждой минутой рядом с Валери, и ожидая ее решения, от которого зависела вся его жизнь, одновременно прокручивая в голове те доводы, которые могли бы ее убедить в случае отказа.

— Хорошо, — сказала Валери, нарушая молчание, — это, конечно, все меняет. Жорж сказал, что вы готовы признать Габриель.

— Да.

— В таком случае я готова ехать с вами в Мадрид. Но на одном условии.

Он молча смотрел на нее, боясь поверить в реальность происходящего.

Валери заулыбалась.

— Я бы хотела жить раздельно, пока я сама не решу, что возможны более близкие отношения.

Он кивнул, медленно склонив голову. Сейчас он был согласен на любые условия. Потом он взял ее руку, и, ощутив огромную волну счастья, так же медленно поднес к губам, провел ею по своему лицу. Как же он жил, не касаясь ее руки? Не слыша ее голоса, не имея возможности просто быть рядом?

Прибывая в абсолютнейшей эйфории, он все же подумал, как же случилось так, что он снова оказался просителем. Валери всегда могла извратить ситуацию до того, что она становилась невыносимой. Сегодня он проиграл, но получил Валери. Возможно, это не поражение, а как раз самая настоящая победа.

— Сообщите Жоржу, что я поеду с вами, — сказал он тихо.

Валери встала, подала ему руку, и они наконец-то оказались внизу, на дорожке, ведущей к реке. На свете не было ничего прекраснее, чем идти рядом с Валери и держать ее за руку.

— Жорж слишком много на себя берет, — сказала она, — я вышла из-под его контроля, когда стала вашей женой. Это вы можете приказывать мне, а не он, — она усмехнулась, — но Жорж считает иначе. Поэтому придется вам самому поговорить с ним.

...Вернувшись к себе Валери первым делом отыскала Сафи. Та сидела за тетрадками и что-то записывала.

— Как прошло? — она оторвалась от работы, отложила перо и встала.

Валери улыбнулась:

— Попался, как и планировалось. А под конец я еще и Жоржа на него натравила.

— Молодец, — Сафи подошла к Валери, чтобы помочь той снять шляпку.

— Я милостиво согласилась жить с ним в одном доме, — сказала Валери, нахмурив брови, — хотя все время, пока мы разговаривали, меня так и подмывало отправить его вслед за его несносным братом. Вниз по лестнице.

Дон Хуан Медина дону Антонио Медина

Дорогой брат,

Я должен покаяться. Всей моей силы воли, выдержки и хваленой гордости хватило ровно до того момента, как я увидел Валери. Я врал тебе и себе, я ехал во Францию не потому, что хотел самостоятельно уладить дела с моей женой, я ехал потому, что больше не мог жить без нее.

Завтра мы с Валери выезжаем в Париж, оставив Жоржа де Безье беситься после нашего примирения. Я не знаю, что было между ними, но Жорж, всегда в общем-то спокойно к ней относившийся, как с цепи сорвался. Она клялась мне, что все это время была мне верна, хоть это и не вяжется с поведением Жоржа. Благослови меня, Антонио, мне понадобятся твои молитвы. Но я знаю теперь только одно. Вдали от Валери мне гораздо хуже, чем когда она рядом. Что бы она при этом ни вытворяла.

Несмотря на то, что Валери покинула Версаль еще несколько месяцев назад, пламя, умело раздутое ею из огонька, продолжало пожирать его жителей.

Сразу же после голосования, когда король и королева покинули свои места, бросив золотую амфору и листочки с именами, Жозефина де Бриенн, крутившаяся неподалеку, воспользовавшись всеобщем замешательством, быстро собрала бумажки и спрятала их в карманах. Ее мучило любопытство, кто же голосовал за Валери, и почему. Более того, эти бумажки таили огромные возможности.

Несколько дней после этого дамы, прознавшие о том, что Жозефина имеет такое богатство, приходили к ней с подношениями, чтобы иметь возможность взглянуть на них и найти почерк своего супруга или возлюбленного.

Одной из жертв этих поисков неожиданно стал молодой герцог не Риган, искренне влюбленный в свою красавицу-жену и на самом деле не знавший, какой черт дернул его проголосовать за Валери де Медин. Возможно роль сыграло то, что его воображение было потрясено выступлением Валери, ее невероятным перевоплощением из старухи в прекрасную демонессу, а потом тут же в скромную улыбчивую девушку, сидевшую прямо напротив него с золотой амфорой. Клер же вышла вместе с остальными дамами, и голос его был отдан Валери де Медин.

Клер была потрясена, увидев имя Валери, написанное рукой ее собственного мужа. Выкупив злосчастную бумажку, он бросилась к герцогу и устроила ему грандиозный скандал. В самом конце Клер сообщила, что знает, кто из мужчин проголосовал за нее, и что это те самые люди, которые в отличии от него на самом деле любят ее. Поэтому она сейчас же уезжает от неверного мужа, едет в Париж, после чего не успокоится, пока не отблагодарит каждого из голосовавших за нее. Неуверенные оправдания испуганного подобными страстями супруга и уверения, что да, попутал черт и он не знает, как это произошло, что он любит только Клер, что он всегда был верен ей даже в мыслях, были совершенно бесполезны. Клер, уверенная в измене, покинула его в слезах, и рыдала всю дорогу до Парижа.

Она поселилась в доме своей матери, запретив слугам подпускать герцога на пушечный выстрел. Более того, Клер серьезно подошла к вопросу. Через два дня она пригласила к себе в гости глубокой ночью первую жертву. Это был молодой человек, искренне и давно в нее влюбленный, который на самом деле понимал, на что идет и готов был многое отдать за ночь с Клер де Риган. Когда же на рассвете он покидал ее дом через заднюю калитку, навстречу ему вышел совершенно обезумевший от ревности герцог де Риган, который не стал размениваться по мелочам, кидать перчатки, обсуждать условия дуэли, а просто направил ему в грудь пистолет и выстрелил прямо в сердце.