— Давай отвезем тебя домой. Я приготовлю тебе суп, чтобы тебе стало лучше.

Он стонет, но его глаза вдруг становятся мягче.

— Пожалуйста, не надо, моя кухня не переживет этого.

Затем он улыбается, и эта улыбка кажется мне… ошеломляющей. И, черт возьми, как же он прекрасен. Я хочу поцеловать его.

Я чувствую, как внутри меня что-то начинает пылать, но в тот же момент я теряюсь в этих чувствах. Я до сих пор не знаю, кто мы друг для друга, и мне не мешало бы помнить, что у меня есть девушка, что у меня есть жизнь, в которой Кайден может не иметь места.

Но Боже, как же я хочу его поцеловать.

Глава 24

Кайден

Джейми суетится. Как только мы возвращаемся ко мне, он буквально подталкивает меня в душ, и когда я выхожу, у кровати уже стоит стакан воды и две таблетки парацетамола. Я беру их и запиваю остатками воды.

Вытираясь, я натягиваю пару черных спортивных штанов и его толстовку с капюшоном. Потом босиком иду в переднюю часть квартиры, где нахожу его стоящим ко мне спиной. Он перемещается от клетки Бэзила к моим полкам с растениями.

— Я пытался обнять твоего демонического питомца, но он укусил меня, — говорит он, как только замечает, что я вошел в комнату. Я подавляю смешок и не говорю, что предупреждал его.

— Мне нравятся твои растения, — заявляет он.

Сдерживаемый смех все-таки вырывается наружу.

— Тебе нравятся мои растения? Господи, до чего мы докатились, если уже обсуждаем это?

Он смотрит на меня и улыбается, и на его щеках появляются крошечные ямочки.

Даже когда я впервые встретил его, я подумал, что он красивый. Но когда он улыбается — и эта улыбка направлена на меня — это захватывает дух.

— Ты всё еще занимаешься ландшафтным дизайном? — он берёт несколько планов, сложенных на одной из полок, и бегло их просматривает. — А проектированием? Купер был так горд тем садом, который ты создал в доме престарелых. Он рассказывал о нём всем, с кем сталкивался. — Джейми поворачивается ко мне. — О своем удивительно талантливом близнеце.

Голос Джейми становится легче, когда он говорит о Купере, и по тому, как он произносит его имя, становится ясно, сколько мой брат значил для него. Моё сердце сжимается за него — за то, что он потерял в тот день. Я никогда по-настоящему не думал о Джейми в этом контексте — слишком был погружён в собственное горе, чтобы заметить чужое. Но теперь я вижу это. Вижу, с какой тяжестью он несёт свою утрату.

— Да. Наверное, это лучшее, что у меня сейчас есть, — говорю я, думая о своём начальнике, о сообщениях, которые я ему отправлял, и о том объяснении, которое, как мне кажется, я ему всё ещё должен. — Если я и это не просру, — добавляю я.

— Как ты обходишься без машины? Я имею в виду… тебе ведь нужны инструменты для такой работы, не так ли? — спрашивает Джейми.

— Я не так уж много времени провожу на стройке. В основном сижу в офисе — работаю над концепциями или участвую в тендерах. А если нужно выехать на объект, то мой коллега за рулём, и мы встречаемся уже на месте. До сих пор это срабатывало.

Я вспоминаю тот самый первый разговор с Хэнком, когда вскользь рассказал о Купере. Он отнёсся с пониманием, и моё беспокойство по поводу вождения никогда не стало тем, что вставало на пути.

Джейми тихо напевает себе под нос.

— Я рад, что ты занимаешься тем, что тебе действительно нравится.

В его голосе проскальзывает надлом — может быть, грусть, а может, и сожаление — прежде чем он аккуратно складывает чертежи обратно и переходит к следующей полке. Там он достаёт фоторамку, спрятанную между двумя пышными папоротниками.

— Вы оба выглядите как сплошная проблема, — размышляет он.

На фотографии нам с Купером лет шесть или семь, и мы играем в лесу за нашим домом. Мы измазаны в грязи, в волосах застряли ветки, колени — в ссадинах. Мы улыбаемся ярче солнца, обняв друг друга за плечи. Я помню тот день, будто это было только на прошлой неделе. Иногда я могу смотреть на это фото часами, а иногда даже взглянуть на него — слишком тяжело.

Ностальгия и тоска по тем, более светлым и лёгким дням поднимаются внутри меня, и мне приходится отвернуться и откашляться, чтобы справиться с внезапным комком в горле.

— Мы были как две капли воды. Лучшие друзья и злейшие враги в одном лице, — я задумчиво улыбаюсь. — А теперь он где-то там, наблюдает, как я шаг за шагом разрушаю свою жизнь, потому что не знаю, как быть наполовину человеком.

Джейми подходит ко мне сзади. Запах его Эрл Грея достигает меня раньше, чем его тепло касается моей спины. Он кладёт руку мне на плечо, и я позволяю себе раствориться в этом крохотном утешении. Уже сейчас я чувствую, как начинаю привязываться к пространству, которое он занимает в моей жизни — и это опасное, глупое чувство.

— Ты не наполовину человек.

Его голос тёплый, мягкий, и от него у меня наворачиваются слёзы. Я устал. Голова действительно раскалывается, а последние несколько дней были слишком насыщены болью и противоречивыми чувствами. Моя кожа зудит, и знакомое ощущение удушья давит на грудь. Руки мечутся вдоль тела, и желание засунуть одну в штаны, чтобы почесать старые шрамы, становится почти непреодолимым.

Моё дыхание сбивается, и я не могу понять, то ли на меня накатывает паника, то ли я вот-вот расплачусь, но, что бы это ни было, это отстой. Я стараюсь сделать глубокий вдох, наполнить лёгкие воздухом — и в этот момент сильные руки обвивают мою талию, притягивая к горячей, твёрдой груди.

— Я в порядке. Я в порядке, — повторяю я снова и снова, пока Джейми держит меня, его дыхание щекочет мне шею. Я не плачу, и он ничего не говорит. Через какое-то время он отпускает меня, берёт за руку и ведёт в мою комнату.

— Эта неделя была… тяжёлой. Последние три года были… блядь… с этим даже сравнить нечего. Поспи немного, ладно? — говорит Джейми, подводя меня к кровати.

Сидя на краю, я наблюдаю, как он кладёт свой телефон на комод, а потом подходит и встаёт между моих раздвинутых ног. Его телефон жужжит, отозвавшись вибрацией от дерева, и его челюсть напрягается, когда он смотрит на экран, но не двигается. Когда его взгляд встречается с моим, в нём легко прочесть нерешительность. Он пришёл попрощаться. Он собирается уйти — я это знаю.

Но не сейчас. Пока нет.

Меня часто обвиняли в эгоизме, но никогда прежде я не чувствовал этого так остро, как сейчас. Я прекрасно понимаю, что этот мужчина не мой, но всё равно хочу, чтобы был. Пусть даже на час.

— Останешься? — спрашиваю я тихо, с надеждой в голосе. — Пожалуйста.

Я отодвигаюсь, уступая ему место на другой стороне кровати. Джейми колеблется, ещё раз бросает взгляд на телефон, а потом стягивает джинсы, оставаясь в чёрных боксерах и серой футболке.

Он ничего не говорит, когда скользит под одеяло и поворачивается ко мне лицом. Наши головы покоятся на подушках, всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Я не должен быть здесь. Мы не можем этого делать… Мне действительно пора идти. — Его слова говорят одно, а тело — совсем другое, потому что он двигается ближе ко мне. — То, что я должен уйти, не значит, что я этого хочу. Или что я вообще могу, — добавляет он, утыкаясь щекой в подушку. — Чёрт, Кайден, что мы творим?

— Шшш, — я прижимаю палец к его губам. — Давай просто не будем всё усложнять. Мы ведь просто разговариваем. Вот и всё. Так что давай. Расскажи, почему ты не получил степень?

Взгляд Джейми на секунду задерживается на моих губах, прежде чем он шевелится под одеялом — его нога случайно задевает мою.

— Я пропустил слишком много занятий, и оценки поползли вниз. — Он пожимает плечами. — Мне тогда было всё равно. Ни на себя, ни на своё будущее. Ни на что вообще.

— А сейчас? Что-то изменилось?

Он говорил, что не только я оказался сломан после смерти Купера. Мне нужно знать, как он справился. Как он продолжил жить. Смог ли он вообще двигается дальше?

— И да, и нет, — отвечает Джейми. — Мама настояла, чтобы я пошёл к врачу, и я пошёл. И к терапевту. Они оба помогли. Ну и лекарства тоже. Все вокруг меня тогда суетились. Мама, Дункан, Сейдж…