Господи, она действительно была невероятно талантливой в своих этих танцах. В любых движениях она выглядела как очень гармоничная часть подвижного мира — так естественно, просто… Сексуально. Что уж говорить. Лета была до невозможности притягательной, с самой первой их встречи. То идиотское кафе, где она работала официанткой, в том неприметном розоватом платье. Джой специально попросила приготовить для нее черничный пирог в заведении с исключительно мексиканской кухней, чтобы привлечь её внимание. Она так долго торчала на кухне с шеф-поваром, а потом очень быстро и забавно вылетела оттуда, опрокинув на Джой злосчастную тарелку с пирогом.

Джой не знала, что ею двигало в тот момент, как будто голова отключилась. Лета вызвала в ней желание, бурю эмоций, Джой захотелось взять ее прямо там. Сгрести в объятия и не отпускать. Закрыть от мира. Это чувство резко, как наваждение, напало на неё, и она совсем ничего не смогла с ним поделать.

Джой пригласила Лету приготовить для нее новый пирог, и она хоть и смущённо, но дала согласие. Это был следующий день, несмотря на то, что Джой охотно забрала бы ее оттуда сразу при первой встрече. Лета казалась ей маленькой, наивной, беззащитной. Совсем застенчивой, как будто она никогда не бывала на свиданиях. И, как оказалось, она и не бывала… Ей было восемнадцать.

Джой держала себя в руках весь вечер, хоть и сидела, как будто под ней рассыпали раскаленные угли. Они легко говорили о том и о сем, Лета много смеялась. Мир вокруг просто перестал существовать. В животе Джой взлетели все бабочки, которые нашлись, хотя до Леты она полагала, что их там нет и что все это сопливые выдумки для девочек средней школы.

К концу вечера Джой не сдержалась и поцеловала её, а потом… Как-то всё… Закружилось. До их первого поцелуя она не была уверена, что эта девочка разрешит ей больше, чем просто свидание. Джой почему-то хотелось ей нравиться, а раньше такого с ней не случалось.

Она обвела пальцами ее силуэт на фото. Им было хорошо вдвоем. Особенно там, в Сан-Мартезе. И в кого Джой превратила её? Эту девочку.

Она горько улыбнулась и поставила фотографию на место. Про Джой Джет стоило писать иначе, чем о ней писали в статьях и журналах. Она чудовище. Только это было правдой. Как это случается: вроде есть столько хорошего, что можно сказать, но все хорошее перечёркивает одна капля зла. Ее знакомый художник из Португалии недавно выпустил картину в экспрессионизме: яркие вспышки цветов, бах, вау, радужный взрыв — и одна только черная линия сажи, перечёркивающая всё яркое.

Вот это и была она.

Джой успела посмотреть на себя в большое зеркало в золотой раме, которое переселила из дома вместе с собой. Она повесила его в комнате над большим, как болячка, комодом, где хранилось ее белье.

В отражении на нее смотрела уставшая, худощавая женщина с мутными глазами. Укладка чуть растрепалась, но ее легко было поправить — за столько лет стрижка «пикси» уже срослась с Джой. Белые волосы, мутные от алкоголя глаза, впалые щеки. И всего-то. Так и не скажешь, что внутри — чудовище.

В дверь позвонили. Джой вздрогнула, подошла и открыла… И на секунду, но все же напрочь забыла, что ей нужно дышать.

У нее на пороге, уперевшись локтем в косяк, стояла девушка, которую с лёгкостью можно было бы принять за… Если бы… Если бы Лета была жива, она бы сама удивилась. Совершенно точно. Девушка убрала руку с лица, чуть откинув черную, густую, кудрявую гриву. Только кожа была чуть светлее, бедра немного шире и черты лица… О нет, ну хватит. Она точно перепила, раз видит её в какой-то шлюхе. Это же очевидно.

Девушка выпрямилась. Она реагировала на всё довольно заторможено, что позволило Джой понять ещё и то, что она тоже сегодня пила.

Девушка широко, лучезарно ей улыбнулась. От этого Джой стало не по себе ещё больше. Она поежилась, разглядывая ее, но не в силах смотреть прямо в глаза.

— С ума сойти, я до последнего думала, что он просто издевается надо мной… — прошептала она, тоже рассматривая Джой. Она шагнула вперёд, в прихожую. На ней был белый топ без бретелек и джинсовая юбка до колена. И каблуки. Что ж, хотя бы стиль не похож. — Я Рейна, — протянула руку она. Джой осторожно ее пожала, но ничего не успела сказать. У Рейны буквально горели глаза — да, Джой на полном серьезе казалось, что у нее в зрачках пылает нехилый такой костер. — А ты Джой. Джой Джет. Я знаю.

— Привет, — тихо ответила Джой. Ее грудную клетку словно стянули и связали колючей проволокой, и она все никак не могла перестать смотреть на неё. Не второй раз подряд. Она упорно видела в ней Лету. Она хотела это видеть. Если бы сейчас какая-нибудь ведьма сказала ей, что существует переселение душ и к ней пришла ее мертвая невеста в теле другой девушки, Джой бы даже не засмеялась.

Рейна закрыла дверь и сняла каблуки.

— Надеюсь, ты не против, не могу уже стоять на них… — пролепетала она. — Так где у тебя душ?

Джой кивнула на деревянную дверь.

— Там.

Между тем, как Рейна скрылась за этой дверью и снова в ней показалась, по ощущениям Джой прошло не больше двух минут. Может, даже меньше.

Джой в который раз за чёртов день задержала дыхание: Рейна вышла к ней совсем без одежды. Она вела себя так обыденно, будто… Будто это Джой к ней пришла. Рейна подошла к ней так близко, что Джой сжала стол позади себя что есть сил.

Голова ещё чуть кружилась. Хотя, может, уже не от алкоголя. Все происходящее казалось ей одной большой галлюцинацией.

Рейна улыбнулась ей, взяла ее лицо в свои руки и коснулась губ Джой — своими. Они у нее были влажными, пухлыми, совсем мягкими; Джой почувствовала это, но все ещё не пришла в себя. Она не рассматривала Рейну — не успела, или это всё неловкость, — но когда она подалась к ней вперёд, прижавшись своим влажным телом к Джой, она не почувствовала ожидаемых ностальгических нот. Идиотка. Ну что Джой за идиотка!

Она совсем не ощущала себя расслабленной. Вся она натянулась, как струна, и почему-то даже прикоснуться к Рейне — чужой голой девушке — представлялось Джой сюром.

— Стой, подожди, — отстранилась она. Джой выскользнула из ее объятий под протестующий стон. Она обошла стол с другой стороны и налила себе полную стопку виски. А потом выпила ее всю, залпом. И вторую.