Рейна вздернула брови.

— Эй, я что, такая страшная?

— Нет, ты здесь ни при чем, — ответила Джой. — Просто я… Знаешь, я… Ладно, к черту.

После этих двух шотов она пообещала себе выбросить из головы весь не касающийся этого вечера мусор. Она не хотела ни о чем думать, да, ну и что? Джой так сильно устала думать.

Она впечаталась в губы Рейны поцелуем. А потом ещё и ещё. Это оказалось так приятно, как вернуться к забытому увлечению. Джой касалась ее скул, шеи, ключиц, плеч; руки скользили по влажному телу с завидной лёгкостью, внизу живота становилось все тяжелее, но опустить пальцы ниже, чем чужая ключица, Джой не осмеливалась.

Рейна улыбалась ей в губы. Она спешно стащила с нее халат, оставив обнаженной слишком быстро. Но голова у Джой крутилась, хаотично и беспорядочно, и поэтому все остальное стало почти неважным — как и кто выглядит, что за этим последует, будет ночь длинной или пролетит, как щелчок. Рейна толкнула ее на кровать и ожидаемо оказалась сверху. Воздух в комнате сделался жарким в считанные секунды.

Оказывается, когда позволяешь мыслям уйти, они уходят.

* * *

Утро началось с громкого звука льющейся в душе воды: видимо, Рейна не закрыла дверь. Джой медленно открыла глаза. Судя по тому, как сложно они открывались, было странно, что Джой вообще помнила, как зовут эту девушку. Наверное, у проституток имена даже не спрашивают, или как это работает? Она все ещё не понимала общепринятого алгоритма. Хотя и сама эта девушка, которую Кевин нашел для нее, не особо походила на представление Джой о шлюхах. Зато идеально подошла под все ее уточнения.

Сквозь жалюзи на трёх длинных окнах пробивался чересчур яркий солнечный свет. Джой потерла веки и, зевнув, села в постели. Она оглянулась: повсюду царил страшный бардак. Её халат валялся на полу, как черная нефтяная лужица, а за ним ещё пара книг с полки, какие-то копии документов, фиолетовая папка… Надо бы позвать сегодня горничную.

Джой встала, сняла с вешалки джинсы и какую-то белую кофту с квадратным вырезом (откуда она вообще у нее взялась?), нашла в комоде нижнее белье и оделась. Судя по чуть влажным волосам, она все же сходила в душ ночью, и это был не сон. Джой открутила кран с холодной водой на кухне и умылась, после промокнув лицо бумажным полотенцем. Перед любимым зеркалом в золотой раме она подсушила волосы.

Пф-ф, собираться в выходной день так просто! Джой сегодня совсем не хотелось краситься; единственное, чего она правда сейчас очень хотела — это завтрак, и она планировала поехать в «Провиденс»… На секунду Джой даже замерла этой мысли. Лёгкая улыбка коснулась губ. Она уже очень давно игнорировала завтраки. И, по правде говоря, выходные тоже.

Джой достала чашку из шкафчика и, прежде чем закрыть дверцу, подумала, что, может, стоило достать ещё одну? Рейна… Эта девушка пьет кофе? Чая у Джой не было, да и ничего другого, кроме воды и кофе, в том числе. Разве что молоко. Но оно было для кофе.

Джой включила кофемашину и поставила чашку под холдер. Пока ее вторая по иерархии любимая машина шумела, соображая, чего от нее хотят, Джой решила не гадать, а просто спросить. Она подошла к полуоткрытой двери и постучала в косяк. Для приличия это следовало сделать. Джой услышала, как дверца душевой раздвинулась.

— Да?

— Ты будешь кофе? — спросила Джой.

— Нет, спасибо… Я уже почти закончила, мне нужно бежать.

— Ладно.

Джой пожала плечами самой себе. Она взяла свой кофе и вдохнула сумасшедший запах зёрен, освежающий, бодрящий лучше, чем первый глоток. По правде говоря, первый глоток кофе, как и алкоголя — это всегда гадкие ощущения.

Она оперлась о столешницу, номинально отделявшую зону кухни и комнату, сделала тот самый мерзкий первый глоток, обжигающий горло, и посмотрела в единственное окно, на котором было поднято жалюзи. Джой увидела, как суматошный город только-только просыпается. Людей в деловых костюмах бегало куда меньше, зато семей с детьми, входящих и выходящих из кафе и кофеен, было много как никогда в будни. Родители покупали детям сладкую вату на завтрак и даже мороженое. Она улыбнулась. Так было принято у родителей. В ее детстве сверстникам смягчали запреты на субботу и воскресенье, и по понедельникам, когда они приходили в школу, часто рассказывали, как ходили куда-то всей семьей. Чаще всего Джой слышала про развлекательные центры и чуть реже — о парке аттракционов или кино.

Наверное, в этой маленькой жизни по выходным было что-то… настоящее. Что-то искреннее, когда родители жаждут посвятить свое время детям и друг другу и отдохнуть там, где не могут в будни из-за работы. Джой всегда было интересно, как это работает, но в тридцать два она по-прежнему не знала, как это бывает не со стороны. Так уж сложилось, что в ее детстве с ней всегда и везде носилась няня, и чего бы и в какой промежуток времени Джой ни пожелала, она это получала. Никогда не ждала уикендов. Все было практично: хочешь — возьми. И никаких вопросов.

Если бы у Джой были дети, она бы просила их подождать, чтобы они могли выполнить их желание вместе. Для детей такое важно. Она помнила.

От наблюдений за чужими семьями ее отвлекла открывающаяся входная дверь. И — кто бы сомневался — голос Роуз:

— Хаю-хай, есть кто дома? Джо, ты ещё не смылась в свой офис? — по относительно длинной прихожей раздались шаги. Джой столкнулась с сестрой взглядами, когда Роуз добралась до комнаты и повернула голову в ее поисках. Выглядела она свежей и как всегда утонувшей в оптимизме; она широко улыбнулась: — О, я тебя застала раньше твоих секретарш, с ума можно сойти.

Джой вопросительно вздернула брови:

— Глупый вопрос, но что ты здесь забыла?

Роуз тяжело вздохнула.

— Ты все еще злишься на меня за то, что я сказала? — какая проницательность! — Ну прости. Я переживаю за тебя и…

Дверь в душевую со стуком открылась настежь, вынудив Роуз прерваться и оглянуться. Рейна вышла в полотенце, вспомнив, что забыла отписать Грэгу вчера и что он написал ей уже тысячу смс. Она взяла с тумбочки свой мобильник, а Роуз так и застыла с открытым ртом.