— Ничего страшного, — одними губами улыбнулась она. — Все прошло.
Рей отстранила ее от себя, уперевшись ладонью в грудь. В Джой что-то разительно поменялось: она словно снова надела свой дурацкий дорогущий костюм.
— Что за таблетки ты принимаешь? — нахмурилась Рейна и нащупала ее руку внизу, сжатую в кулак. Она вынудила Джой поднять ее и разжать пальцы. — Почему они без этикетки?
— Просто успокоительные.
Она положила их обратно в карман пиджака и вернулась в кровать.
— Извини, — покачала головой Джой, но как-то не так; ее сумасшедшее сожаление куда-то исчезло, уступив место холодной формальности. — В следующий раз все будет нормально. Я обещаю.
Рейна стояла посреди комнаты, как вкопанная.
— Джой, пожалуйста, расскажи мне, что происходит. Ты же не просто «не готова». Я видела, ты хочешь, но что…
— Рейна, — устало вздохнула Джет. — Здесь правда нечего обсуждать. В наш первый раз я была пьяна вдрызг, и я ни черта не помню, было у нас что-то вообще или нет, — раздраженно отрезала она, и брови Рейны удивлённо взлетели вверх. Так для чего тогда она явилась второй раз? — А теперь, когда во мне нет виски, я не могу. Понимаешь? Не могу, как раньше. После ее смерти у меня никого не было, все два с половиной года я просто существовала, как робот. И сейчас мне сложно начинать все сначала. Сложно. Мне сложно.
— Тебе сложно, — повторила Рейна отстранённым словам Джет, — и ты хочешь начать все сначала. Но ты продолжаешь принимать транквилизаторы? Так ведь?
Джой резко вдохнула, на ее щеках немедленно заходили желваки; она посмотрела на Рейну так, словно собиралась испепелить ее на этом же месте.
— Давай мы не будем об этом говорить. Я сама с собой разберусь.
Рейна села рядом и проникновенно заглянула в голубые глаза, сейчас пугающие и злые, но она точно помнила, под каким взглядом плавилась на их свидании и даже сегодня, пока она не сбежала от нее в чертову ванную… Рей взяла ее за руку.
— Джо…
— Рейна, я сказала нет, и всё, — она одернула руку, — просто нет. Этого что, мало? Мне уехать?
— Ладно, я поняла, — глухо отозвалась Рейна. — Я не буду лезть.
Она выключила свет и забралась в постель под большое розовое одеяло. Из единственного окна над изголовьем в комнату проникал жёлтый свет уличных фонарей. Рейна молча лежала, с каким-то гадким осадком гипнотизируя спину сидящей на краю Джет. Она почти не двигалась.
Вязкая тишина мешалась с блеклостью ночи, и казалась Рей горькой, как иссушенная полынь. А через полчаса Джой нарушила ее, будто бы точно знала, что Рейна не спит.
— Лету изнасиловали, — сказала она, и сердце Рейны пропустило удар, словно ее пригвоздили к стене. — Это сделала женщина, которая меня родила.
Пригвоздили к стене и облили кипятком.
Рейна поднялась на локте, дыша через раз. Слова для ответа вертелись глубже, чем она могла их обнаружить и озвучить, поэтому она просто молчала.
— Я ни разу не прикоснулась к ней после того, как она рассказала мне. Четыре последних месяца.
Последних. У Рей в груди болезненно кольнуло; ни сказать, ни прикоснуться. Она не решалась. Джой говорила отстраненно, спокойно, но говорила она о каком-то ночном кошмаре — все это походило больше на сон, чем на реальность. Или ей хотелось верить в то, что это нереально. Такое разве возможно?
Так бывает?
Рейна смахнула влагу с ресниц и зажала ком в горле.
— На транквилизаторах я существую, но и без них я тоже не живу. У меня не получается справиться. Без таблеток, без алкоголя. Я хочу рыдать сутками напролет и валяться на полу без памяти, но я не могу, — без выражения продолжала Джой. — Ничто меня не оправдывает. Совсем. Я знаю. Я хотя бы есть, а ее уже нет. Все говорят, что она сама так решила, но та девочка, которую я впервые увидела в Марте-Винью, никогда бы так не решила.
— Джой…
— Мне правда лучше уехать, — внезапно объявила Джет и уже собралась вставать, как Рейна, поддавшись порыву, схватила ее за запястье.
— Не лучше, — возразила она. И повторила, смутившись: — Так не лучше.
Джой повернула голову в ее сторону; Рейна, сидя с напряжённой спиной, словно в позвоночник вживили железный прут, держала ее руку.
— Прости меня, пожалуйста, — сказала ей Джо, полагая, что сейчас должна чувствовать себя поверженной и уязвленной, но единственное, что она ощущала, называлось смиренным бессилием. Она снова и снова возвращалась мыслями к сияющей высотке, которая рассыпается, пеплом оседая у ног.
И Джой ничего не может сделать.
Джой — наблюдательница, в один миг всё потерявшая.
Вот так было однажды. Все уже давно рассыпалось, все — этот жалкий пепел, а она, какая-то там Джой Джет, уже третий год стояла на нем, не в силах пошевелиться.
— Ложись, — вздохнула Рей, — тебе не за что извиняться. Ты человек, я человек. Помнишь? Люди могут понять куда больше, чем ты думаешь.
Джой хмыкнула, когда ее голова, к успокоению Рейны, коснулась подушки. Рейна легла рядом, устроившись у нее на плече. Ее теплое дыхание сплеталось с искусственным спокойствием Джет, но мир вовсе не казался Джой лучше.
Она опять облажалась. Позорно провалилась. Ещё и зачем-то рассказала то, что Рейне не надо было знать.
Джет гипнотизировала потолок, представляя, что ее на самом деле не существует. Теперь это давалось легко.
