— Главное, чтобы ты не сказала так в день нашей свадьбы, — со смешком хмыкнула Рейна. Она накрыла ладонь Джо своей: ну разве можно было долго на нее обижаться?

— Ну, Рей, это ты уже драматизируешь, — закатила глаза Джой. — У нас будет потрясающая свадьба где-нибудь… в Риме, — задумчиво и, казалось, вполне серьезно выдала Джет, склонив голову, — или в Женеве. Да, в Женеве! Или в Амстердаме?

Рейна засмеялась ее озадаченности. Джо размышляла так, будто бы они уже обручены; по затылку Рей побежали мурашки, когда она на секунду представила себя с кольцом на безымянном, вот также рядом с Джой в машине, но уже в качестве жены… Это показалось ей чем-то настолько же запредельным, насколько и сумасшедшим: все и так происходило быстрее, чем Рейна успевала понять. Ее самые длинные отношения длились два года… И Карла никогда не говорила о свадьбе. А остальные и подавно.

Рейна закусила губу, нахмурилась, отбрасывая ненужные мысли. Или, скорее, ненужных из мыслей?

Она вспомнила, какие картинки сохраняла на будущее в средней и старшей школе. По какой-то причине на них почти всегда был изображён север, хотя Рей выросла в Калифорнии. Может, всё из-за их с бабушкой Рождества в Теллерайде? Рейна ездила туда с бабушкой каждый год на две недели, чтобы покататься на лыжах и нарядить ёлку под пышный снегопад. Это были лучшие дни в году для нее… Воспоминания о теплом холоде. Они будоражили крошечный, тлеющий костерок внутри.

— Я хотела бы на север. Наверное, в Норвегию. В Осло, — тихо сказала Рейна, дёрнув уголком губ. — Там красиво.

— Там холодно, — хмыкнула Джой. — Хочешь вместо платья горнолыжный костюм, а вместо кружева — термо-белье?

— А ты вместо Языка Тролля^[1] хочешь мой язык?

— Боги, как ты пошлишь, — рассмеялась Джет и свернула в последний поворот перед «Тыквой». — Может, я тебя удивлю, но меня в принципе никогда не интересовал язык тролля.

— Мы же сейчас про достопримечательность говорим, да?

— Вероятно, — загадочно улыбнулась ей Джой.

Рей не смотрела на дорогу. Она рассматривала Джо: ее красивый профиль — маленький ровный носик, который почти точно унаследовал бы их ребенок когда-нибудь; блестящие голубые глаза, в которых Рейна беззаветно терялась с каждым днём всё сильнее; искусанные губы, которые она обожала целовать… Губы, шепчущие ей по ночам такие слова, от которых у Рей сердце сахаром растекалось.

Рей собиралась держать себя в руках, но у нее не получалось, почти как всегда; с Джой все было по-другому, красные нитки переплетались крепче, время терялось в ее лице, костюмах и белых рубашках. Оно отпечатывалось в ду́ше так чётко, как родинка на животе Джет, или как постепенно выжигающая кожу печать. Рейне казалось, что она постепенно обретает что-то родное. В то же время она боялась почти панически, сбитая с толку и покореженная прошлыми отношениями, провалиться в Джет обезличенной куколкой; ведь тогда, может, они зайдут слишком далеко, чтобы Рей могла её оторвать от себя, не потеряв при этом часть сердца.

Рейну смутно грызло это на задворках сознания. Отметить для себя что-то, что она сможет принять в жизни с Джой, а что — нет, она была абсолютно не способна сейчас. Ладонь Джо на ее колене превращала мозг Рей в позорную кашицу.

— Я приеду как только освобожусь, — объявила она, и только тогда Рейна поняла, что они приехали. — Удачи тебе, моя деловая мисс.

Когда Джой говорила с ней так, Рейна ощущала себя маленькой девочкой. И это, наверное, ещё одно, к чему просто придется привыкнуть.

Но первым делом, думала Рей, глядя вслед плавно удаляющейся «БМВ», придется привыкнуть к твоей работе, которая никогда не кончается.

* * *

В знак уважения к памяти Нормана Джета — пусть и в «БМВ» под руководством Джой его знали немногие, трофеи за возрождение концерна никто не отменял, — корпоратив перенесли на месяц вперед, и выпадал он на несколько дней позже Хэллоуина. Кевин, должно быть, проклял все на свете, пока вел переговоры с ивент-агентством, но в этом Джой ему не помощница. Если на то пошло, то она даже представить себе не могла, как некоторые руководители, которых она знала, справлялись без ассистента. В конце концов, кто нашел бы для нее Рей?

Джой поджала губы. Сейчас ее пугала мысль о реальности без этой забавной девчонки под боком; ведь если бы ее не было, то кто знает, сколько бы ещё времени Джет провела в эмоциональной коме, под заботливым крылышком транквилизаторов и феназепама. И если бы Роуз не было, и если бы того же Кевина… Она редко готова была признаваться себе в собственной слабости, но глупо было бы игнорировать очевидное. Джой нуждалась в близких людях. Джой нуждалась в семье. Без них она, как кубик сахара, растворялась в собственной боли, готовой закипеть в любой момент.

Мелисса говорила, что у каждого человека свой фундамент для счастья, и на сеансах они — удивительно, но факт — дошли до вывода, что для Джой его составляла не исключительно «БМВ». Джой любила свою работу, но она, так или иначе, оставалась всего лишь работой; для полной самореализации неодушевленных стен, карьеры и счетов оказалаось недостаточно. Время шло, и Джо понимала, что ее все сильнее тянет к банальному, общепринятому сценарию, который она, в общем-то, никогда и не отвергала… Просто раньше не возникало однозначного ощущения, что пора заняться этим более основательно.

Теперь оно возникало постоянно. Джой чувствовала, как время бежит от нее вместе с ее собственной кровью. Что, если она не успеет? Что, если сегодня все хорошо, а завтра станет плохо? Джет вспомнила внезапную, как снег на голову, как дождь в солнечный день, новость о смерти отца.

Она потеряла всех, кто был близок ей ещё каких-то лет пять назад, за три. Невеста, родители, четкий горизонт — все это ускользнуло от Джет в короткий, как вспышка, период. Джой никогда не смогла бы предугадать такое. Никогда.

Она сделала глубокий вдох и тут же медленно выдохнула. Пока что невозможно было не думать о прошлом совсем — невыполнимая задача в списке важных дел, но все же Джет старалась двигаться в правильном направлении. Она ведь решилась строить чертову новую жизнь…

Джой присела на край стола, как только из ее кабинета вынесло последнего идиота из Совета, и открыла мессенджер на айпаде. Бегло пробежалась по списку доверенных журналистов, сброшенным ей Кевином десять минут назад.