Джой его так и не выбросила. Не решилась. Стояла с этим пузырьком полчаса, вспоминала наставления Роуз, но потом быстро сунула его обратно в карман. Усмехнулась: перекошенный гнилью мир.

И она тоже.

Когда Джет вернулась назад, то сразу же столкнулась с мать-его-Расселом, машущим веером из красочных набросков для следующей модели. Стоило от него отделаться — как ей уже махала Эмили у прозрачного лифта, воркующая с обычно серьезной и замужней Амели; однако сегодня, кажется, она покорно сложила мечи обороны перед котёнком в руках Томпсон.

Джой вообще-то была равнодушна к животным, но Эмили и здесь всунулась. Она просто впихнула ей в руки своего маленького лысого монстра, и теперь Джет невольно поглаживала это высокомерное создание в синей кофте.

Создание — не Эмили, а кота. Тампакса, прости господи. Маленький черный сфинкс с голубыми глазами, кажущимися необычно глубокими, учитывая, что их обладатель — просто мелкое чудище с одной извилиной.

Голум какой-нибудь.

— Он бы подал на тебя в суд, если бы мог, за такое конченое имя, — вздохнула Джет, глядя на жутко довольную собой Эмили.

Администраторки — Ребекка и Одри — восхищённо повизгивали за своей стойкой, обсуждая, видимо, то же, что и с утра. И почему эти глупенькие девочки так ведутся на домашних животных? Джой вспомнила Амели, исчезнувшую в левой арке: и не только глупенькие, поправила про себя.

— Что, не нравится? — притворно вскинула брови Эмили. Она почесала котенка под мордочкой, вытянув уточкой губы. — Тогда можешь называть его просто Лысая Киска.

— Фу, Эмили, — поморщилась Джет и снова сдержалась от громкого вздоха; под швами при любом движении верхней части лица мгновенно расползалась боль, как от нити, которую перетягивают внутри без наркоза. — Это мерзко. Перестань.

Кот в ее руках лениво заворочался на голубой ткани пиджака; нагло мяукнул, требуя, чтобы Джой снова погладила. Она погладила.

— Мерзко — это твоя побитая физиономия, — захихикала Эмили и коснулась ее подбородка, всматриваясь в швы своей гипертрофированной хитростью. — Хочешь, я залижу твои раны?..

— Балда ты, — засмеялась в ответ Джо и легонько хлопнула Томпсон по ее озабоченным губам. Эмили обиженно выкатила нижнюю.

Джет не успела добавить какую-нибудь подначку.

Стеклянные двери в холле торжественно распахнулись, и в «БМВ» с детской автолюлькой в руке вошла Рикки. Она выглядела такой лёгкой — в своем свободном светлом платье, черными волнами волос на плечах и приветливой улыбкой — что Джой улыбнулась тоже: девочка-одуванчик.

И ещё одна девочка, конечно. Такой же одуванчик, только пушистее и щекастее, мирно посапывала в открытой люльке.

На них синхронно обернулись Ребекка, Одри и Эмили, но тише в офисе все равно не стало: бегающие через холл сотрудники с планшетами и стаканами кофе, носящиеся из кабинета в кабинет на этажах выше, даже выглядывающие за поручни, как вороны с каркающим клювом, — все они создавали непрерывный фоновый шум.

— Забери своего гоблина, Эмс. — Джой быстро тыкнула кота обратно Эмили в руки и подошла к Рикки, тут же подхватив люльку с ребенком.

— Привет, как вы? — улыбнулась ей Джет. Рикки, хмурясь, потянулась к ее лицу. Она почти коснулась щеки Джой, но тут же убрала ее, наверное, посчитав такой контакт слишком личным. — Это ерунда, дурацкая история…

— Авария? — обеспокоенно спросила Рикки. Ее и без того большие глаза стали похожи на темные расписные блюдца. — Ты нормально себя чувствуешь? Шили, да?

— Да, — пожала плечами Джой. Меньше всего ей хотелось волновать Рикки: она же кормит грудью, она не должна нервничать; так что Джет решила просто повернуть разговор в нужное русло. В запланированное и рабочее. — Знакомьтесь, — кольнув перешептывающихся админок взглядом, громко объявила Джет. Две главные сплетницы офиса распрямили плечи и уставились на Рикки с нескрываемым интересом, — это Рикки. Она будет работать в отделе маркетинга.

— Привет, — доброжелательно улыбнулась им Рикки, чуть склонив голову. Длинные локоны обрамляли юное лицо, делая ее практически воздушной.

И уверенной. Наверное, такое впервые на памяти Джой, когда улыбка при первой встрече — признак уверенности, а не скованности.

— Я Одри, — бодро представилась блондинка с искусственными губами.

— Я Ребекка, — неуклюже махнула девчонка с непослушными волосами. — А кто это та-ам? — почти загорелась от нетерпения, переклонившись через стойку.

— Очень приятно, — спокойно кивнула Рикки. — А там — Лета.

Джой почти заскрипела зубами, когда администраторки рассеянно переглянулись между собой. Спешить Рикки на работу было вовсе ни к чему, но она настаивала — и Джет, конечно, сдалась, как и всегда под щенячьим взглядом милых девчушек.

Надо было нанять няню, оставить Лету дома. Она ещё слишком маленькая для чужих глаз, и ее имя слишком много значит для Джой, чтобы распространяться об этом всему «БМВ».

Ее тут же одолело иррациональное желание укутать спящую малышку в пеленку, чтобы никто на нее не смотрел. Но решать по-прежнему было Рикки — а она стояла безмятежно-невозмутимой статуей и, казалось, ничто не способно ее задеть.

— Так! — закричала Эмили. Она оказалась рядом со скоростью звука — не выдерживало ее сердце отсутствия внимания. Она сжала бедного кота слишком сильно, и он, ища пути отступления, прыгнул Эмили на плечо, задев хвостом синюю стрижку. — Это что такое? Джет, ты чё, в мамки подалась?! — ошалело воскликнула Томпсон. Актриса погорелого театра, артистка одиночной пьесы; или, как говорила Роуз — просто нахальная блядь.

Джой могла бы, в принципе, так ее и представить, но не стала. Рикки казалась Джо приторно вежливой, не способной понять такие шутки. Возвышенной над всем-этим-грязным.

Так что Джет просто сказала: