— Добрый день, — Роуз улыбнулась блондинке за стойкой, засунув мелькающий образ папочки куда подальше, — Рейна сегодня не работает?

— Здравствуйте, не работает за стойкой, но она тут. Позвать ее?

— Да, пожалуйста.

Пока бариста, так сильно походящая на попсовую старшеклассницу, ходила за Рейной, Роуз нашла минутку, чтобы оглядеться.

Рей, значит, держит местечко?

Дерево и бирюза, бесконечные фотки на полароид, гирлянды, свисающие с потолка, как кишки в фильмах ужасов — самое то для милашки, живущей над заброшенным кинотеатром; работа с толикой романтики и взбитых сливок на старом добром фраппе.

Обновить бы здесь ремонт, слегка упорядочить полароиды на стенах, сменить потолки и поставить хорошую музыку вместо третьесортного шлака для студенческих пьянок — ну и чем не место для атмосферных посиделок вечерком? Или даже с утра? Роуз обвела внимательным взглядом весь небольшой зал, каждый диванчик. Единственный посетитель сидел за дальним столиком в углу, и Роуз увидела лишь дреды на самой макушке.

Али бы это место не понравилось. Она сказала бы: забегаловка.

Но Эр — нет. Она слишком любила простые вещи, простые места. Самое душевное всегда было близко и обычно бесплатно, по крайней мере, не за шуршащие купюры или карту «Американ Экспресс». Может, если бы у нее не было семьи, Роуз вообще работала бы бармейд в какой-нибудь Флориде или Индиане, диджеила бы там не больше пары раз в месяц, и потом, отработав смену, садилась бы в свой покоцанный пикапчик под старый-добрый кантри… Роуз усмехнулась, представив эту картину. Джой определенно стукнула бы ее за «пикапчик», а Али — за мечты о небольшом деревянном домике на окраине и пачку «Читос» после работы. И за Флориду. Или Индиану.

В любом случае Роуз приходилось искать плюсы там, где она была обязана их искать. Она обожала свою жизнь здесь, в Лос-Анджелесе, но иногда ей безумно хотелось урвать парочку дней из другой реальности — из той, где Роуз не носит фамилию «Джет», где в ее рёбрах не найдется железа и где они с Али просто живут, не таща за собой обглоданную падаль из прошлого. Уродливые секреты о том, сколько боли Эр причинила Али, и о том, как сильно это изменило обеих: вот они молодые и сильные, вот форма и автоматы, цветы и поцелуи, а потом все вдруг обрывается — и строится по кирпичикам совершенно другим.

Вдруг мягкий девичий голос зазвучал у нее за спиной, и Роуз обернулась, потеряв нить далеко уплывающих мыслей. Эр тут же переключила свои радиоволны на латинку, которую видела лишь однажды, дома у Джо, в одном полотенце. Сегодня на ней была вызывающе просвечивающая майка на тонких бретелях, без намека на белье под, и джинсы, подчеркивающие округлые формы, гитарный силуэт; Роуз улыбнулась ей, посчитав, что Рей тоже сильно похожа на попсовую школьницу, как блондинка за стойкой.

— Вы меня зва… О, — моргнула Рей и застыла, приросла к полу, словно увидела злостное привидение. Роуз протянула ладонь для рукопожатия. Рейна пожала ее скорее на автомате, чем осознанно, но в следующий момент из ее слишком пухлых губ выскользнул страдальческий вздох.

— Привет, я Роуз, — аккурат после представилась Эр. — Я вижу, ты в курсе, кто я?

— Да, боже, я в курсе, но вы что, сговорились все? Сегодня только сутки, как я не разговариваю с Джет, от нее ни слова, зато всё ее братство уже успело скооперироваться. Очень мило, Роуз, но мне же не с вами, типа, отношения строить!

— Кхм, а можно уточнить: кто это «все»? — спросила Роуз, совершенно не представляя, кто ещё мог говорить с Рейной о Джо. Сама-то Роуз еле решилась на это рискованное занятие — а оно и вправду было очень, очень рискованным.

— Эмили, — раздражённо выдохнула эта забавная девочка; горькое имя прошло как-то мимо Роуз, когда она вдруг обнаружила идеально круглую родинку на ключице Рейны — точно такую же она когда-то видела и у Леты. У Леты кожа была темнее, ключица выраженнее, и взгляд отстраненный, отсутствующий… У Рейны — живой и яркий, даже пусть и от раздражения, но это не имело значения. Этой девочке, такой простой и прямой, идеально подходило определение Джо: забавная девчонка. Забавная девочка. И что только Джой находила в этих девочках?..

— А? — моргнула Роуз. — Извини, кто?

— Эмили, — терпеливо повторила Рейна. — Ее программистка, с которой Джет трахалась десять лет назад, — последнее дополнение было вовсе не обязательным, но Роуз ощутила, как оно едкой кислотой въелось в кожу. Так говорят, когда злятся и ревнуют, а может, и то, и другое; Эр спрятала усмешку за коротким движением головы вниз. — И именем которой назвала свою, мать ее, яхту, — фыркнула Рей и, что-то клацнув в экране телефона, тыкнула им Роуз в лицо. — На, читай. Написала мне вчера вечером.

Роуз бегло прошлась по строкам:

[17:01]:

Эй, Рыбка, это Эмили. Надеюсь, ты там не собираешься стреляться, потому что это будет уже слишком… Не злись на Джет, она бывает овцой, но ты точно ей небезразлична.

Захочешь поговорить — черкни сюда, и я тебя наберу. Само собой, я буду защищать эту овцу до крови из горла, но и тебе посочувствую. Не грусти, котик.

P.S. У тебя же нет пистолета, да?

Я узнаю.

— Ну да, это Эмили, — поморщилась Роуз. — Но Джо ничего ей не рассказывала. Это точно. В это время она была со мной, да и не стала бы она трепаться… Наверное, Томпсон просто влезла в систему видеонаблюдения.

— Куда? — почти подпрыгнула Рейна. От этого ужаса в ее лице Роуз опять свело горло от подступающего хохота; она устала его давить, но пятой точкой чувствовала, что смеяться нельзя. Рей подхватила ее под локоть и спешно потащила к двери в, видимо, подсобное помещение. — Там что, есть долбаные камеры?! — громким шепотом.

— Да, — с глубоким кивком поджала губы Роуз.

— О боже, — выдохнула она. — И кто может их смотреть? Господи боже мой, там же… Мы же… — Тыльные стороны ладоней прилипли к пылающим щекам, а темный взгляд, следом, как мячик, запрыгал по деревянным панелям за спиной Роуз.

— Вообще-то их никто не может смотреть, полный доступ только у Джо, но, — она коснулась плеча Рей в успокаивающем жесте. Эр хорошо представляла, чем заканчиваются свидания на яхте, и паническое выражение лица Рей вполне можно было понять, но Роуз все равно бессовестно хотелось смеяться, — для Томпсон это не препятствие. Не волнуйся, кроме нее точно никто не увидит. Томпсон сука, но порнушкой не торгует, слишком мелочно для нее.