— Два дня спорили с Большим Пумом. Пумы — это такие рыси в Америке. Не хотел продавать делянку под намыв, а я — уходить с речного берега со своей группой. Наконец решили побороться.

— И как вышло? — с беспокойством спросила Лизонька.

— Поборол, конечно, — рассмеялся Алексейка. — Я же обещал Эмме Марковне без золота не возвращаться.

Уже скоро вечер, а импровизированное празднество, начавшееся утром, продолжалось.

Как меня чуйка не подвела! Никого не пригласила из чужих на пятнадцать лет своего второго рождения в этом мире.

Только свои, да еще подружки Лизоньки — ведь и ее именины.

Кое-кого даже пришлось спровадить. Наследника престола, который последние года три проводил больше времени в Новой Славянке, чем во всех дворцах правящей династии, вместе взятых.

Александр Николаевич оказался постоянным гостем моей усадьбы не просто так. Хорошо поработал его тезка, мой сын: «Не хотите ли, ваше высочество, и у меня погостить, как я у вас?» Царевич уговаривал-уговаривал отца да и уговорил отпустить с двумя ночевками. Правда, по интрижке вдовы-императрицы — с небольшим сопровождающим придворным штатом, от главного воспитателя поэта Жуковского до двух престарелых генералов.

Отлично! С этой публикой без интриг не прожить. Миша заранее собрал досье на группу сопровождения. И каждый получил то, что хотел. От великолепной стерляжьей ухи и партии в шашки до задушевного разговора на интересующие темы. Пришлось потрудиться. Зато через два дня у нас появились десять агентов влияния, мечтавших побывать у нас еще раз.

Иногда царевич приезжал с отцом, чаще без. И оставался на неделю-другую. Как шутил Михаил Палыч, «Николя отдал сына в корпус Орловой-Шторм».

Конечно же, гость не столько развлекался, сколько учился. В индивидуальной группе с Сашей и Алешей. Естественные науки — череда физических и химических опытов. Даже на уроке истории можно и подержать в руках меч эпохи Каролингов, и увидеть, как создавали средневековые витражи в соборах.

И все же главным были не знания и показательные опыты. А общение с помощниками этих рукотворных чудес — моими учениками. И даже ученицами. Они относились к цесаревичу без фамильярности, панибратства, но и без раболепия. Не скрывали, что знают и умеют больше, чем он. И царевич видел: для них учеба — не утомительная нагрузка, а радость. И понимал, что ему предстоит управлять сильными, свободными людьми…

Первый шаг на пути к будущему сделан. И это не власть придержать за хвост нынешнего царя, не давая разгуляться «палочнику». Это воспитание того, кто придет следом. Кому предстоит вести отечество во времена гораздо более стремительные и трудные. И мы сделаем все, чтобы Александр справился.

И все же. Какое счастье, что папенька позавчера затребовал сына в Петергоф.

Так что сегодня — никого чужого. Все свои, все, кто меня принял, кто помогал. Иногда обманывал, даже предавал. Был прощен и доказал — не зря.

Например, Ванька, тот самый симпатяга-швейцар, что когда-то в Голубках совершил самую серьезную пакость из возможных. Тоже участник калифорнийской экспедиции. Ему был доверен отдельный участок, и он с землекопами — индейцами мивоки за день накопал пять пудов золотых слитков, больше, чем любая другая группа.

Вот Севастьян — простой мужик, которого мне пришлось отбивать у картежников на уже не существующей Макарьевской ярмарке. В Калифорнии вместе с геологом из Горного института он нашел каменный уголь. И продумал-организовал доставку к плавильному заводу, чтобы зря не гонять груженых мулов.

А вот Настя, моя верная спутница, доставившая мне пять лет назад не очень приятное переживание. Стоит в уголке со своим супругом. Иван оказался очень дельным парнем и своеобразно «отомстил» Настюше за ее отъезды со мной — тоже отпросился в Калифорнию. Правда, теперь ему налаживать отношения с дочкой Машенькой. Пока Машеньке интересней живой опоссум, привезенный отцом, чем бородатый незнакомец.

На диванчике — старая, подслеповатая Павловна. Вот давно пора объявить конкурс в Медицинской академии на лечение катаракты. Чтобы верная нянька не скучала, с ней говорит Степа — поясняет, для чего была нужна поездка в Калифорнию. А в стороне — Лизонька с тремя подружками из новой школы, рассказывает им шепотом, какой Степа крутой. Сама краснеет. Что-то надо делать с этой парочкой… или не надо?

— Мушка, что касается золота…

— Будешь отстаивать интересы государственного бюджета? — рассмеялась я и погладила щеку мужа — он еще и вечером побрился, для домашнего-то праздника.

— Чего отстаивать, всё по закону, — ответил он. — Заплатим акциз как с добытого на территории Российской империи. Ребят вознаградим. Будет на биржах небольшой переполох — ничего, утрясется. Я подсчитал: мы разово выкинем на рынок не больше пяти процентов мирового запаса драгоценного металла. Ну а потом…

Я прервала речь. Конечно же, поцелуем.

— А потом, завтра утром, подумаем, на что нам потратить незапланированные сверхдоходы — кому помочь, какой проект поддержать. Где, в какой лаборатории, мы создадим рентген, где — вакцину от оспы, где проложим трамвай. Все это решим завтра. А сейчас… Друг мой, время ужина. Может, хватит на сегодня работать?

Миша недоумевающе взглянул на меня.

Вспомнил, сообразил, обнял. Ну а я столь же крепко обняла его.

— Эмма Марковна, тут еще у меня. — Дождавшись, когда дети отвлекут Мишу своими разговорами, ко мне снова подошел Алексейка. — Просили передать. И читать не запретили, тем более и до меня были любопытствующие из наших и из тех, через чьи руки сии записки шли. Хорошо излагает, шельмец, я как книгой приключенческой, бывалыча, зачитывался при керосинке допоздна, забывал, что вставать рано. И это несмотря на то, что своих приключений нам хватало. Вот бы издать, а? С картинками, тут мои подсобят, никак своими глазами многое из описанного или похожего повидали! Будет фурор!

Я взяла из рук мужчины слегка потрепанную пачку тетрадей и удивленно выдохнула. На обложке быстрым росчерком была нарисована лукавая кошачья рожа с обмотанной вокруг ушей цепью. Знакомая такая рожа, похожая на одного авантюриста, коему приближаться отныне и навек заказано.

Неужели? Хм, а почему бы и не прочесть? Только Мишу дождусь, вместе станем читать.

«Синяя чайка» была единственным мыслящим кораблем во Вселенной. По крайней мере, до настоящего времени она не встречала подобных себе. Она была создана много веков назад из биомассы, способной расти и видоизменяться. Мозг корабля способен был прогрессировать самостоятельно, поглощая новую информацию. Наделенный в качестве эксперимента чувствами и желаниями корабль был практически живым существом. Созданный Хранителем, он тяготел к людям. Хотя и не нуждался в экипаже, который управлял бы им, он часто брал на борт живых существ. Корабль получал удовольствие, притворяясь простым судном, тайно изучать своих гостей.

Сейчас на его борту находились существа, внешне удивительно похожие на людей, населявших когда-то давно не существующую Землю. Это были крепкие рыжеволосые мужчины, по своей сути бродяги и воины, жаждущие трофеев и сражений. Называли они себя вагкхами и вот уже почти месяц, как чувствовали себя крайне неуютно на борту этого корабля.

А началось все внезапно и совершенно необъяснимо. Когда командир вагкхов Озгуш зашел, как обычно, утром в капитанскую рубку, он увидел, что экраны мониторов светятся, приборные панели мигают огнями. В коридорах неизвестно откуда появились роботы-уборщики, которые тут же принялись за дело, а корабль внезапно изменил курс. Попытки вернуть прежний курс не увенчались успехом. «Синяя чайка» перестала подчиняться своему экипажу.

Все системы, кроме жизнеобеспечивающих, теперь контролировались самим судном. Корабль на огромной скорости двигался к известной только ему цели. На ходу ремонтировались поврежденные и давно не используемые системы, проверялось освещение, вычищались заброшенные помещения. Роботы-уборщики, напоминающие жуков-переростков, бесцеремонно рыскали по каютам экипажа, в который раз убирая там несуществующую пыль. Но самое неожиданное было еще впереди.