Уже тогда я немного разбиралась в истории, хотя в нее еще не попала. И не согласилась с автором. Одним из достижений мрачноватого царствования Николая I было то, что такие дикие уникумы приутихли и воздерживались от совсем уже показного садизма и беззакония. Обесчестить девицу и засечь на десерт — за это можно было попасть под опеку, а иногда даже в солдаты, с лишением дворянства и без выслуги. Вот в царствование его старшего брата, прежде либеральничавшего, подобные жуткие типажи и ситуации бывали. И мне скоро предстоит встреча с диким барином, который губернатора ни во что не ставит, а власти выше губернатора последние лет десять этот мерзавец не встречал.

Дорога была занесенная, дурная, поэтому мы оказались во владениях Бабанова-Ростовского поздним утром, а доехали до поместья к полудню.

Как и говорила Татьяна, барин жил в настоящем замке, с донжоном и четырехметровыми стенами. У ворот часовые в серых плащах с красно-черной вышивкой, с длинными пиками. Несмотря на бодрый вид, я сразу поняла, что в такой униформе они нещадно мерзнут.

Среди прочего полезного инвентаря у меня был рожок вроде того, в который дуют фельдъегеря. Если тьма кромешная, а спешить надо, то это необходимость. Иногда дудела я сама, чтобы не отвлекать кучера.

Вот и сейчас взяла рожок и постаралась изобразить герольда, явившегося к вратам вражеской твердыни. Неплохо получилось — иней с ветвей осыпался.

Стражники — не часовыми же называть этих охламонов — сперва взглянули на меня с недоумением, а потом обреченно кивнули, как люди, приученные к чужому дурачеству, на которое им не повлиять. Я пригляделась к плащам. Похоже, вышивка имела какой-то сюжет. Герб владельца?

Не прошло и десяти секунд, как ворота со скрипом приотворились.

— Кто явился к вратам Байхолла? — спросил человек в алом кафтане с нашитым черным рисунком. Наверху был статичный дядька с мечом и щитом, а под ним гордо шествовал козел с вызолоченными рогами. Я догадалась, что это герб, дядька — ангел, а козел — все-таки олень, как принадлежность всех потомков князей Ростовских. Но от козлиной версии отказываться было жалко.

Что же касается интонации каштеляна — как еще называть того, кто встречает у врат замка? — то она напоминала реплику телефонного робота.

— Передай господину, что Эмма Марковна Орлова-Шторм, владычица чудес и денег, желает увидеть прославленного князя Бабанова-Ростовского, — произнесла я с максимальным пафосом. Могла бы добавить: «Владелица двадцати пяти тысяч душ». Но состязаться в рабовладельческой статистике с «трехтысячником» сочла неуместной.

По плохо выбритому лицу управителя пронеслась печальная гримаса — и эта гостья играет в дурную игру. Но ответил:

— Госпожа Орлова-Шторм, извольте обождать. О вас доложат.

Ждать пришлось недолго. Уже минут через пять ворота были распахнуты, не без труда и ледяного скрежета. За ними скрывался старый двухэтажный каменный особняк. С первого взгляда я поняла, что и стены, и турели на крыше, и донжон — более поздние пристройки. Донжон подражал Пизанской башне, но вряд ли рассчитывал на аналогичную долговечность. Татьяна не обманула: наличествовала и виселица-глаголь со всеми атрибутами, в том числе подставкой, укрытой черной тканью, и добротной петлей.

На крыльце особняка стояла группа в средневековых нарядах. И лишь один, самый пожилой, был в полковничьем мундире с орденами. Маскарад маскарадом, но понимает, сукин сын, что в России чины значимей любых понтов и чудачеств.

— Рад приветствовать в своих владениях госпожу Орлову-Шторм, — проскрипел князь. — Немало наслышан о вашем роде, богатстве и влиянии. Наслышан, — тут скрип стал зловещим, — и о том, что иногда беглые холопы стремятся под ваше покровительство.

— Приветствую знаменитого князя Бабанова-Ростовского, слух о котором достиг самых отдаленных пределов империи, — ответила я. — Мы оба достаточно высоки, чтобы наша жизнь избегла кривотолков и самых нелепых легенд. Если слух о том, что я участвую в судьбе беглых холопов, верен, то как же слух о том, что вы не просто строги к рабам, но иногда жарите их и употребляете в пищу?

На миг князь застыл. Потом улыбнулся. Один из спутников в пестрых лохмотьях увидел улыбку, забил в бубен, перекувырнулся, засмеялся. После чего свита расхохоталась, но не раньше, чем убедилась, что смеется и хозяин.

— И такой слух ходит, — наконец сказал князь.

— Вчера одного ослушника взгрели, — заверещал шут, — охладиться положили, сегодня можно изжарить для гостьи дорогой.

Донесся стон из второго возка. Надеюсь, его услышала только я.

— Это дурак о моем правосудии, — пояснил хозяин, отвесив шуту оплеуху-лайт. — Добро пожаловать, госпожа Шторм.

Экскурсия по княжеским владениям вышла неприятной, но интересной. Неприятной, потому что, кроме обычных усадебных служб, была настоящая камера пыток, служившая холлом темницы. Холл назывался Зал Справедливости. Не то чтобы ассортимент был богат и изыскан, но для чувства легкой тошноты достаточно. Самое же пакостное, похоже, что орудия пристрастья не выглядели музейными экспонатами и некоторые из них использовались сравнительно недавно.

— Часто применяете? — спросила я, надеясь, что мой тон прозвучал беспечно.

— Частенько, — подтвердил Бабанов-Ростовский. — Хамам нужна острастка, госпожа Шторм.

Темницу не показал, но, судя по донесшемуся стону, она не пустовала. Я заставила себя принять этот стон как хороший знак — парень жив, надежда есть.

Князь, согласно оперативному и скудному досье, пятый год был холостяком. Несмотря на мерзкие чудачества, я бы поставила менеджерским талантам хозяина четверку, пожалуй с плюсом. Во дворах и покоях выметено, натоплено без чрезмерного усердия, но и сквозняки не холодят, паркет недавно обновлен. Прислуга, как и «средневековая гвардия», одета опрятно.

Да еще помещения окурены можжевельником и шалфеем. Но приятные ароматы заглушал неистребимый запах страха, мелькавшего на лицах прислуги. Особенно горничных. Некоторые, убедившись, что хозяин отвернулся, бросали на меня быстрый взгляд, будто спрашивая, знаю ли я о драме, случившейся совсем недавно. Я выказывала полное безразличие, предполагая, что мерзавец наблюдателен.

По окончании экскурсии мне был предложен поздний завтрак или ранний обед. Накрыли в огромной зале с камином — романтичным средством обогрева, но с достаточно низким КПД. И опять плюсовая четверка: кроме камина, топились и банальные печки. Не жертвовал княже комфортом ради романтики.

У большинства помещиков всегда готово дежурное угощение, сама всегда держу такой стол. В погребе на леднике печеная телятина, пирог с дичиной и разнообразные закуски-запивки. Включая высокоградусные. Хозяин оказался особо шикарен: кроме обычных солений и холодцов, пять горячих блюд, в том числе изжаренный крупный кабан, как пояснил каштелян, добытый мужиками и принесенный в качестве дани. Сам же князь, по его словам, предпочитает охотиться на «красного зверя» — волков и лисиц.

Меня больше интересовало не меню и охотничьи привычки, а сам хозяин. Лишь в обеденной зале я смогла его рассмотреть. Еще не старец, но очень подпорченный жизнью, с оспенным лицом — явный противник прививок.

Застолье оказалось на двоих. На экскурсии попадались горничные, более-менее пристойно одетые. Одну из них хозяин демонстративно потискал, но она к столу допущена не была. Так что все, кроме нас, являлись обслугой, включая шута, каштеляна и капитана стражи, стоявшего за княжьим креслом.

Я неторопливо дегустировала вино, безусловно достойное. Хозяин же сперва пригублял, как я, после чего опрокидывал рюмку, немедленно обновляемую лакеем.

Разговор при всей беспорядочности вышел деловым. Граф расспрашивал меня о хозяйстве, выказав изрядную осведомленность о моих доходах.

— Это госпожа Шторм наполеоново золото из озера достала! — воскликнул шут. После чего получил пинок от хозяина, а я — вопросительный взгляд.