— Я готов ввериться темным волнам, — сказал Якубович. — Когда мне прибыть на манипуляцию? И, — с неуверенной усмешкой добавил он, — не будет ли осуществлять ее такая же амазонка, как вы и ваша помощница?

— Вы правы наполовину, — ответила я. — Хотя саму манипуляцию проведет хирург с многолетним армейским опытом, но сонный дым подготовит дама.

Якубович смутился окончательно. Вспомнил Наурскую станицу на Кавказе, которую казачки когда-то отстояли от неприятелей — мужья были в походе. Сказал, что такие дамы и возьмут, и отстоят любую крепость. Узнал, в каком часу ему быть на набережной — заберет катер, и откланялся.

Так что в Новую Славянку я отправилась без Насти. Один из пароходов должен был отвезти на мой завод английские ткацкие станки; я распорядилась, чтобы капитан перед этим заглянул в офис и взял на борт секретаршу. Сама же забрала мужа из министерства, и мы поплыли, любуясь долгожданным закатом за кормой.

Супруг меня расспрашивал о дневных делах. Я поблагодарила агента-слухмейкера — надо же, как быстро дошла информация и проглочена наживка. Рассказала про завтрашнюю операцию.

Не забыла и беседу с князем Голицыным. Супруг выслушал внимательно, но не без скепсиса — великовозрастный мистический шалопай был притчей во языцех. Я все же осторожно намекнула, что враги ищут повод и как бы его не подать. Упомянула и предложение князя.

— Мушка, — сказал муж, — похоже, его используют, и, учитывая интрижный опыт, даже не втемную. Он отстранен от всего, кроме почты, и хочет выслужиться. Возможно, перед тем же самым комплотом. Недавно я беседовал с Милорадовичем, и губернатор заметил, что Ланскому можно было бы дремать, не обремененному министерским постом. И я вполне могу его заменить.

— Высоко целишь, Миша, — усмехнулась я. — Князь, конечно, тип скользкий, но все же в его словах…

Супруг прибег к неотразимому оружию: заключил меня в нежно-медвежьи объятья и поцеловал.

— Мушка, у меня на службе столько всего скользкого, склизкого, ядовито-шипящего. Хоть с тобой бы отдохнуть! Расскажи лучше про аргентинца. Он что намерен поставлять в Россию — вяленую говядину или танго? Если говядину, то порекомендую специалиста-татарина — пусть научит готовить суджук.

Я рассказала, что аргентинца интересует золото. Миша рассмеялся, согласился со мной, что никакого золота в Антарктиде нет, и даже на соседних островах. Зато поддержал мою идею: не разработать ли нам какое-нибудь реальное историческое Эльдорадо — золото в Калифорнии или на Аляске. Тем паче Аляска пока еще наша, да и в Калифорнии Форт-Росс еще не закрылся, а с испанцами и индейцами можно договориться.

И мы принялись болтать о золоте на самом подходящем фоне — невских волнах, освещенных лучами заходящего солнца.

Спала я крепко, проснулась легко. Все равно осталось легкое беспокойство. Да, дел много. Но не слишком ли быстро я переключилась с разговора об опасности на золотые фантазии о Калифорнии и Аляске?

Завтракали в неполном семейном составе — Сашка остался в гостях у тезки-царевича. Зато присутствовала Настя, вернувшаяся на рассвете. Я предложила ей выспаться, но как удержать верного сотрудника, стремящегося сделать доклад?

Она рассказала о всех решенных проблемах, дала прочесть письмо Егорьевскому управителю — я подписала почти не читая.

А потом последовала неожиданная просьба:

— Эмма Марковна, я вам вчера говорила, что аргентинский граф хотел бы посетить ваше поместье?

— Нет, милая, — ответила я. И улыбнулась: похоже, знакомства с ним не избежать. Надо же иногда разбавлять интриги и труды заморской, верней, заокеанской экзотикой.

— Он наслышан о вашей особой зимней одежде, а также о модельной железной дороге через горы, — продолжила Настя немного усталым голосом.

— Пусть заглянет в ближайшее воскресенье.

— Эмма Марковна, он завтра в Гельсингфорс уезжает, потом в Стокгольм, не знает, вернется в Петербург или нет, — произнесла секретарша совсем уже тихим и виноватым тоном. — И я… Я вчера ему сказала, что Эмма Марковна позволит ему заглянуть в Славянку сегодня.

— То есть, милая, ты его сегодня пригласила? — уточнила я.

— Ну да, — произнесла Настя, окончательно спикировавшим тоном.

— Позвал Барбос в гости Бобика без уведомления дедушки, — бросил реплику Миша.

Зря, кстати говоря. Так я бы сделала выволочку Насте. Не столько начальственную, сколько дружескую. Но теперь, когда она уперла взгляд в тарелку, будто намереваясь по ней гадать…

Как я могу на нее обижаться? Проехала со мной две тысячи верст, по снегу, распутице и пыли. Вставала раньше меня с Лизонькой, ложилась позже. Бралась за любые дела, вживалась в любую роль, от горничной до ниндзя и Сюзанны. Как вернулись, дня с мужем не провела, сразу же ринулась подчищать и разгребать. Стала по сути повар-менеджером, я только сливки снимаю. Осталась на ночь в офисе.

И я буду ее корить за непродуманное приглашение?

— Сегодня нам точно не до гостей, — сказала я. — Коли пригласила — тогда оставь дела и сопроводи его сюда. Сама понимаешь, — мой тон стал строже, — какие кабинеты и мастерские он не должен посетить. Если этому, как его, Сильве де Сильваресу завтра в путь, экскурсия долгой не будет.

Похоже, супруг хотел возразить. Но я кинула на Мишу такой свирепый взгляд, что он оставил свое намерение. Или хотя бы отложил.

По пути в город Миша все же дал Насте дополнительные инструкции о том, куда гостю можно, куда нельзя. Я, со своей стороны, разрешила достать из зимнего хранилища взрослый анорак и подарить. И пару банок икры — калорийный деликатес, идеален для полярных условий. Кстати, может, граф приобретет партию мясных консервов? Или не надо так издеваться — предложить везти говядину в Аргентину?

Вот что точно не сообщу гостю, так это принцип работы ледокола. Не нужен он в аргентинских водах. Да и не надо забывать — путь в те края идет через Лондон. О консервах англичане знают, анораком поделюсь, а вот ледоколы пусть изобретают сами, если захотят.

Анастасия все запомнила. Еще раз поблагодарила. И заснула в кресле на корме, благо день ясный и жаркий.

Утром, когда Настя делала доклад и просила разрешить графу нанести визит, ее лицо было усталым и напряженным. Сейчас она расслабилась. На лице появилась блаженная, мечтательная улыбка. Пожалуй, ее я прежде не замечала. Будто деревенский ребенок слаще малины ничего не ел, а тут дали большой леденец. Или щедрую ложку меда.

Ну и ладно. Пусть поспит-позагорает… кстати, сейчас велю раскрыть большой зонт, чтоб не сгорела.

Сначала я доставила Настю и супруга в их офисы, потом направилась на Чумной остров.

Пациент уже прибыл. Правда, по гусарско-драгунской привычке принял успокоительные меры, то есть попросту принял на грудь. Доктор Пичугин, как завязант со стажем, понял это сразу и познакомил Якубовича с анестезиологом.

Василиса, крепостная девка в прошлом году, принялась прессовать капитана, деликатно, но беспощадно. Рассказывала о маленьких пациентах из Воспитательного дома, о том, как они доверяют докторам, как ну ничего-ничего не боятся. Доктор Пичугин, со своей стороны, предлагал пациенту самые проверенные опохмеляторы. Так что уже скоро Якубович если и был красным, то лишь от стыда.

Меня пригласили на консилиум, и совместно было решено: пациент готов.

— Ох, беда, красные девицы вокруг, по-русски не выскажешься, — вздохнул Якубович перед эфирной маской. Я еле сдержала смех: сколько раз так же говорили в такой ситуации купцы, мастеровые, уж совсем простые мужики.

При самой операции я не присутствовала — чего глазеть, мешать людям. Погуляла по островку, полюбовалась на игры выздоравливающих детей. Вздохнула: проще дать России конституцию, чем убедить современное общественное мнение, что загар полезен и красив. Впрочем, так ли полезен?