Я купил пирожок с малиной и встал возле купца-бронника. У этого торговца было огромное обилие брони. Что интересно, было очень мало кольчуги и панцирной броньки. Все больше из дубленной кожи и бронзы. Мне казалось, что металлического товара должно было быть вдоволь. Здесь огромный простор для моей предпринимательской жилки. Соорудить мартеновскую печь не составит большого труда. Нанять пару кузнецов и считай, что денежки сами будут плыть к тебе в карман. Через пару минут я понял, что цены на металл здесь заоблачные. Покупатели часто интересовались именно металлом, но из-за высокой цены присматривали себе броню из кожи и металлических вставок.

Стоит задуматься о таком проекте как сооружение мартеновской печи. Хотя бы для того, чтобы собрать капитал для комфортной жизни в Константинополе. Да и надо уже задумываться об оплате услуг своего вассала. Она под страхом смерти выбрала жизнь вассала. Ведь если бы ее, сестру Гунульфа, отдали бы в руки отца, то ее казнь была бы зрелищем, которое слегка бы успокоило горечь Гостомысла от потери трех своих сыновей.

От размышлений меня отвлек прилетевший в затылок камешек. Вспомнил на свою голову Эсу. Никто, кроме нее на такие шутки не способен. Я озирался в поисках проказницы. И как бы я не пытался ее отыскать, она все равно умудрилась оказаться за моей спиной, постукивая по моему плечу какой-то палочкой-тростью.

– Ничему тебя жизнь не учит, Ларс, – пряча улыбку прошептала воительница.

– Я не привык такому обращению. Как так можно совмещать клятву с насилием?

– Насилием? – кажется мне удалось ее удивить.

– Конечно. Это даже не насилие, а истязание, – глаза Эсы начали увеличиваться, радуя мое самолюбие, – более того, у некоторых восточных народов есть пытка водой. Это когда тебе по темечку долгое время капает вода. Это сводит с ума. А представь если долгое время капает не вода, а прилетают камни. Это истязание, точно тебе говорю, – я с видом знатока покивал головой.

– Тебе правда больно прилетает? – смущенно пробубнила Эстрид.

В какой-то момент мне даже стало ее немного жалко. Ведь по сути это безобидная шутка, а я устроил из этого целое представление. Хотя, с другой стороны, нужно заставить ее уважать своего сюзерена. Ведь я ее лорд, как сказали бы в Британии. А с чего бы она должна меня уважать? Я же ничем не смог завоевать ее уважение. Вот если получится вызволить ее брата, то тогда взаимоотношения с ней перейдут на новый уровень. У меня появится первый человек, преданный мне душой и сердцем. И этому человеку я смогу довериться, у меня будет уверенность в завтрашнем дне.

– Да ладно, я пошутил, – сжалился я над ней, – не так уж и больно. Но все-таки старайся выбирать камешки помельче.

– Договорились, ты разрешил мне кидать в тебя маленькие камни. Замечательно.

Не понял. Так ее смущение было наигранным? Она манипулировала мной? Вот ведь наглая морда. Эстрид выглядела словно кот, объевшийся сметаны. Мое возмущение, видимо, было написано на моем лице, отчего Эса начала буквально лучится светом от довольства. С трудом собравшись с мыслями и совладав с эмоциями, я решил не развивать эту тему, дабы лишить ее еще большего удовольствия, называемого «издевательство над сюзереном».

– Что будем делать с твои братцем? – перевел я разговор в другое русло.

Эстрид мигом собралась, настроилась на рабочий лад. Такой серьезной она мне больше нравится. Не раздражает радостная мордашка от издевательства надо мной.

– Сегодня у князя смоленского намечается пир, на котором будут и те купцы, которые забрали моего брата. Кстати, князь дружен с твоим отцом, но не очень жалует твоего дядю. Я смогла донести до князя твое желание дружить с ним, ведь ты хольмградский наследник. И не благодари, – я хотел возмутиться ее самоуправством, но ее наглость лишила меня дара речи, – а ближе к вечеру к тебе примчит гонец от князя, который пригласит тебя на пир. Там ты познакомишься с теми купцами. Надо с нужным человеком завести знакомство и вместе с ним продолжить пьянку. Я в это время разведаю точно местоположение брата. Мне сказали, что он в темнице у них. Если мне не удастся вызволить брата самой, то тебе нужно будет выкупить его. Пусть купец назначит цену. С деньгами проблем не должно быть – я достану.

– Значит моя роль в том, чтобы выкупить твоего брата, если у тебя не получится его освободить своими силами. Думаешь, что с наследником Гостомысла они смогут вести такую необычную торговлю? Поэтому нужен именно я? Ведь это же так по византийски – торговать заложниками враждующих сторон.

Вот же хитромудрая бестия эта Эстрид. Комбинация с моим участием имеет смысл на существование. Закрадываются мысли, что Эса специально стала моим вассалом, чтобы провернуть этот трюк с выкупом. Вот опять я мерю понятиями своего века. Стоит вспомнить реакцию девушки, когда я усомнился в ее клятве, во время лесного покушения, как все становится на свои места. Не играет она. Такое не сыграть. Да, манипулирует. Да, выжимает максимум из любой ситуации. Это же говорит о ее уме, а не о коварстве.

– Хорошо, договорились. А зачем тогда мы на рынок пришли?

– Мы пройдемся по торгу, я познакомлю с купцами, которые будут на пиру. Особо обрати внимание на того купца, который держит в плену моего брата.

Эса накинула капюшон плаща, чуть ссутулилась, схватила покрепче свою палку и вмиг преобразилась в старушку.

– Пошли, сынок, за хлебушком, – прокряхтела Эса-старуха, скрывая лицо.

Эта девушка обладает просто уникальными данными. Из нее получился бы идеальный шпион, учитывая ее таланты скрыта и перевоплощения.

Мы ходили по торгу. Эса знакомила меня то с одним купцом, то с другим. Это происходило так артистично, что иногда мне хотелось сдернуть с воительницы плащ, чтобы убедиться в отсутствии под капюшоном старушки. Эса останавливалась возле шатра или навеса купца, якобы отдохнуть от черепашьей ходьбы, массажируя поясницу, успевая рассказать «сынку» о том, что этот достопочтенный купчишка владеет тем или иным товаром. За короткое время Эстрид успевала поведать биографию торговца. Говорила она достаточно тихо и со стороны казалось, что старушка жалуется сыну на свою тяжелую долю, а тот стоически старается помочь бабке-матери перемещаться по рынку.

Мы подошли к очередному торговцу, который, как сообщила Эса и является тем самым «нужным» человеком, который пленил Агу, ее брата.

– Этот купчина, сыночек, – тихо прокаркала старушка, – очень тесно дружит с воеводой смоленским, а еще он один из самых богатых царьградских торговцев севернее Константинополя. Говорят, что его богатство зиждется за счет родственных связей с кесарем византийским.

Взглянув на предмет нашей беседы, я сначала не мог вспомнить где видел этого человека, а потом, когда серое вещество в мозгах встрепенулось, я его узнал. Это же Аршак. Тот самый купец, который сообщил мне о летосчислении по христианскому календарю. Тот, кто дружен с Умилой и ее мужем. Этот мир слишком тесен. И торговец очень ушлый. Это же надо извернуться так, что есть возможность торговать в Хольмграде, при этом имеет в заложниках родственника врага владельца этого самого Хольмграда. Ах да, еще дружить с дочерью и зятем владельца Хольмграда.

Торговец распекал парня-помощника. Тот, по мнению купца, нерасторопный неумеха, да и руки у него растут с ягодичной части тела. Увидев мою заинтересованную физиономию, купец вмиг преобразился и с любопытством наклонил голову в жесте: «Внимаю тебе, о покупатель! Продам все, что есть у меня за сущие гроши».

– А с каких пор это у византийских купцов такая короткая память, купец? – «наехал» я на торгаша.

– Мой память всегда меня помогает, – сложив кустистые брови, старый Алладин пытался вспомнить меня.

– На этот раз она тебя подвела, раз ты не смог вспомнить сына князя Гостомысла, – я чуть приподнял бровь в ожидании реакции.

Купец оправдал мои ожидания. Решив задачу по опознанию меня среди ныне живущих, Аршак с превеликим энтузиазмом обрадовался нашей встрече. Порасспросив о здоровье отца и сестрички Умилы, он поинтересовался о моем пребывании в Смоленске. Пришлось на ходу выдумывать историю о желании попутешествовать и благословении отца на это дело. Эса прикинулась ветошью, пока мы общались с купцом. Разговорившись, Аршак пожаловался на своего нерадивого сына, которого пару минут назад он ругал за медлительность. Оказалось, что его тоже зовут Аршак. С фантазией у папаши, видимо, не очень. Взглянув внимательнее на предмет нашего разговора, я начал глупо улыбаться. Это Алладин. Тот самый Алладин из мультика – черные, как смоль волосы; огромные глазища; нос горбинкой и обаятельная улыбка. Улыбался он украдкой, думая, что его не видно. А предметом его улыбки была моя старушка Эстрид. То ли он понял, кто скрывается за капюшоном, то ли он просто дурачок. На последнее не стоит рассчитывать, так как его папаня утверждает, что сынишка умный вырос, но ленивый. Аршак-джуниор, наверное, услышал последнее замечание отца, потому, как сделал потупленное выражение моськи и скромно опустил глаза.