Подумав, что я могла обидеть его или задеть чувства, как бы это ни было невероятно, я поспешила извиниться.

— Ты прав. Мне очень жаль. Ты можешь сделать все, что захочешь. Не знаю, почему я так сказала…

— Я издеваюсь над тобой, Недосягаемая Мечта. Это не тот вид гольфа, — он усмехнулся, увидев выражение моего лица.

Клянусь, я почувствовала, как у меня дернулся глаз — единственное предупреждение перед тем, как я полностью потеряла самообладание и обругала его. Он ухмылялся на протяжении всей моей тирады, как будто считал мою истерику милой — вплоть до того момента, пока я не сказала ему, что его мать должна была проглотить его.

Потеряв способность сохранять спокойствие и схватив меня за шею, он сблизил наши лица — свое злобное и моё испуганное, — прежде чем разразиться бранью.

— Моя мать — единственная женщина, ради которой я готов убить, и как бы сильно я ни хотел тебя трахнуть, твоя прекрасная задница не исключение, так что следи за своим поганым ртом, Атлас.

— Отпусти меня.

Он стал душить меня чуть сильнее, в его глазах появился жестокий блеск.

— Сначала извинись.

— Ты делаешь мне больно!

— Извинись!

Клянусь, даже окна задрожали от его рева, отчего мой страх усилился, а хныканье вырвалось наружу.

— Прости, — выдавила я из себя, когда его рука сомкнулась на моем горле.

Он не сразу отпустил меня, задержав взгляд на секунду, пока его зеленые глаза разглядывали меня, проверяя, что я имею в виду. Я ожидала, что он оттолкнет меня и отвезет домой, но, как и положено психопату, которым он оказался, он нежно поцеловал меня, прежде чем отпустить. Я слегка закашлялась и помассировала больное горло, когда он откинулся на спинку кресла и расслабился.

— Как я уже говорил, — продолжал он спокойно, словно не душил меня, — это как мини-гольф, только гораздо веселее. Я слишком занят, чтобы приходить так часто, как мне хотелось бы, но Рок убедил найти время сегодня вечером. Джорен и Голден, наверное, тоже там, — пробормотал он.

Я ничего не ответила, проверяя в зеркале козырька свою шею на наличие следов. Не найдя таковых, я вздохнула с облегчением и решила попросить его отвезти меня домой. В конце концов, я была слишком напугана тем, что сделаю, если он скажет «нет». И что он сделает, когда я попытаюсь уйти.

Скорее всего, он потащит меня, кричащую и брыкающуюся, мимо сотен зрителей, прежде чем позволит вызвать такси, а я, честно говоря, предпочла бы избежать этой драмы. Как только он повернется спиной, я тихонько ускользну и окажусь в безопасности в своем номере мотеля, прежде чем он заметит моё отсутствие.

Я почувствовала на себе его проницательный взгляд, прежде чем он перестал добиваться от меня ответа и вылез из машины. Я ждала, пока он обогнет зеленый капот машины и поможет мне выбраться. Его руки были нежными, но теперь я знала, это ложь. Даже сейчас я чувствовала, как моё тело хочет, чтобы между нами было больше пространства.

Роуди и раньше злился и раздражался по отношению ко мне, несколько раз даже угрожал, но никогда не причинял настоящего вреда.

Я чувствовала себя ещё более растерянной, потому что он разрушил иллюзию, что с ним я в безопасности, и я не знала, куда идти дальше.

Наверное, я винила только себя. Роуди никогда не давал мне никаких реальных оснований думать, что он никогда не причинит мне вреда. Я лишь глупо надеялась, что он никогда этого не сделает.

Я не сопротивлялась, когда он соединил наши пальцы или повел к зданию.

Потому что мне все ещё было хорошо.

Это было правильно.

Я ещё больше презирала его за этот обман.

Внутри было почти нечем дышать: люди либо стояли в очереди, чтобы заплатить, либо толпились у бара в соседнем зале.

Через стеклянную витрину на другой стороне вестибюля я заметила ещё больше людей на улице, сгрудившихся вокруг мебели для патио в каждой секции. Они ели, болели, спорили о счете, били по мячу — или пытались бить по мячу, подумала я, наблюдая за тем, как девушка замахнулась и промахнулась.

Со всех сторон, сверху и снизу, взлетали белые мячи для гольфа, но я не успела увидеть, где они приземлились, пока Роуди не подвел меня к лестнице справа от нас. Когда мы поднимались, у Роуди зазвонил телефон, и моя ревность, похоже, не поняла, что я с ним покончила, потому что мои глаза метнулись к экрану, чтобы посмотреть, кто звонит.

Мои ноздри вспыхнули, когда я прочитала имя «Сисси». Фальшивая задница Роуди облизала зубы и заворчала, как будто он, вероятно, не трахал какую-нибудь сучку, пытаясь командовать моей киской.

Я отдернула от него руку, и когда он растерянно нахмурился, я с усмешкой посмотрела на него. Покачав головой, он продолжил идти вперед. Полагаю, он наконец устал бороться со мной, так что я восприняла это как маленькую победу и надеялась, что после сегодняшнего вечера он оставит меня в покое.

Я шла за ним, скрестив руки, пока мы не достигли одного из отсеков, уже заполненного телами и опьяненными лицами — некоторых я узнала, большинство — нет.

— Вовремя, — проворчал Рок, выходя навстречу нам. — Я уже начал думать, что ты не придешь.

— Ты повис на моем члене, как шлюха, — игриво огрызнулся Роуди, когда они сцепили руки, чтобы обнять друг друга.

Мальчики и их секретные рукопожатия.

— В любом случае, — Рок отмахнулся от него. — Мы зарезервировали два отсека, поскольку этих ублюдков пришло больше, чем мы приглашали, — затем его внимание переключилось на меня. — Привет, малышка, — поддразнил он.

— Привет.

— Черт, ты сухарик. Что я тебе сделал?

В отличие от Роуди, который внушал ужас, Рок не был ни капли пугающим — по крайней мере, для меня, — когда был расстроен. Его растерянный взгляд метался между Роуди и мной, прежде чем остановиться на своем мальчике, и что бы ни выражал взгляд Роуди — он был повернут спиной, так что я не могла видеть, — казалось, это решило вопрос.

— О, хорошо. Мелкая устроила твоей заднице блюз, да? — Рок гоготнул, повернулся на пятках и пошел прочь.

Роуди пробормотал что-то насчет того, чтобы пристрелить его, но я проигнорировала слова и последовала за Роком в отведенный нам отсек, чувствуя на себе пристальный взгляд Роуди на протяжении всего пути.

Оказавшись в окружении стольких незнакомых лиц, я почувствовала себя подавляюще. К счастью, я нашла свободное место в конце L-образного отсека рядом с Голденом. Что ещё приятнее, мне не нужно было беспокоиться о том, чтобы завязать разговор, поскольку он, знаете ли, никогда не разговаривал. Он даже не обратил внимания на моё присутствие, когда я села, что меня более чем устраивало.

— Вы как раз вовремя, — сказал Рок, постукивая по экрану того, что выглядело как маленький телевизор с большим телевизором прямо над ним. — Мы собираемся начать следующую игру. Джейлбейт, ты с нами?

Я поняла, что Рок обращается ко мне, ещё до того, как его шутливый взгляд нашел мой, и теперь все оценивающие взгляды были устремлены на меня.

— Конечно… Рочендрикс.

Его полное имя вызвало несколько смешков, как я и предполагала.

— Хорошо. Мы играем командами, и ты в команде Голдена. Он жульничает, так что у тебя есть шанс выиграть.

Я ничего не ответила, ожидая опровержения претензий со стороны Голдена. Следовало бы догадаться. Голден продолжал есть свои крылышки, как будто Рок ничего не говорил.

Ну ладно.

— Неважно, что ты скажешь себе, чтобы не плакать сегодня на плече какой-нибудь бедной девушки, Рокки.

Я услышала низкий раскатистый смешок, и — может, мои уши меня обманывают? Я повернула голову в сторону Голдена, ища в его неподвижном лице подтверждение того, что звук исходил от него. Он молча взял с тарелки ещё одно лимонно-перечное крылышко и вгрызся в него, не подавая никаких признаков того, что он это сделал.

Я сокрушенно вздохнула.

Говорят, ничего стоящего не бывает просто.

Я заставлю Голдена Буассо заговорить со мной.

— Просто убедитесь, что вы, безмозглые задницы, заплатите, когда проиграете, — приказал Роуди, протискиваясь через восемь или девять человек, собравшихся вокруг площадки для изучения клюшек для гольфа. — Или отправитесь домой с мячом для гольфа, застрявшим в вашей черепной коробке.