Хало подняла голову в ответ и вытерла слезы.

— Всё в порядке. Мой папа сказал, что женится на тебе и сделает моей новой мамой, так что не сердись, ладно, Дем-Дем?

— Ладно, — проворчал Рок, а Деми удивленно засмеялась. Если я не ошибаюсь, на её щеках даже появился румянец. — Ты слишком много знаешь, — продолжал ворчать он. — Что я говорил о том, чтобы не рассказывать о своих делах? Пойдем.

Теперь, когда Хало разоблачила его, он не мог быстро выйти за дверь.

— Но ты же так сказал! — Хало жалобно прохныкала, как раз перед тем, как дверь салона захлопнулась за ними.

Семнадцать

— Это так глупо, — я вздохнула в третий раз за последние десять минут и заправила свободный локон обратно в пучок. Несмотря на прохладный ветер, гуляющий по подвалу «Гордости Королей», я чертовски вспотела.

Я была здесь, в складском помещении, и таскала коробки с материалами с самого начала своей смены.

Почему?

Потому что опоздала на шесть минут.

Роуди, видимо, проснулся с занозой в заднице и искал повод, чтобы наказать меня.

Чтобы преподать мне урок пунктуальности, он приказал мне спуститься в подвал и приступить к предварительной оценке запасов, чтобы подготовиться к официальному подсчету, который состоится через несколько месяцев.

После того как он ушел, я спросила Тьюсдей, что это значит, но она лишь покачала головой, избегая моего взгляда, подтверждая то, что я и так знала.

С момента вечеринки прошло две недели, и, как и тогда, когда он заставил меня сортировать его файлы, сегодняшнее задание было полным дерьмом.

Я снова вздохнула и вытерла пот со лба после того, как перетащила особенно тяжелую коробку с одной из полок на металлический стол, чтобы без видимых причин пересчитать всё, что в ней находилось.

Боже, как я ненавидела этого человека.

Я схватила огромную бутылку воды объемом около полутора литров, которую предусмотрительно стащила из кабинета Роуди, и с жадностью допила остатки.

Конечно, я могла бы взять одну из бутылок в баре на ресепшене, но они были дешевыми и представляли собой воду из-под крана с кучей химических добавок, чтобы разбавить тухлый запах и вкус. У Роуди, напротив, была хорошая. Неудивительно, что он пил её целыми днями. Вода была прохладной, чистой и, что самое главное, без неприятного послевкусия.

Возможно, мне хотелось отомстить за то, что вчера, проработав весь обеденный перерыв над очередным бесполезным заданием, я попросила у Роуди одну, а он мне отказал. Тогда я тоже взяла одну, когда он отвернулся, и теперь пристрастилась к этому вкусу.

Я с трудом допила последний глоток и отложила бутылку, чтобы потом сдать её на переработку. Как только я это сделала, мой мочевой пузырь внезапно надулся, увеличивая давление в нижней части таза, пока я не затанцевала на месте.

— О-о-о, надо пописать. Надо пописать, надо пописать, надо пописать.

Я поспешила наверх, чтобы опорожнить мочевой пузырь и проведать Тьюсдей. Она махнула рукой на мою проблему и продолжила листать Фейсбук на компьютере, выглядя при этом скучающей до умопомрачения. День сегодня вялый.

Когда через несколько минут я вернулась на склад, то обнаружила, что Роуди прислонился к рабочему столу, а рядом с ним стоит пузатый пакет из «Плутоса», популярной местной бургерной, очередь в которую всегда тянулась через весь квартал. Он держал в руке планшет, который я использовала, чтобы делать заметки, и его взгляд медленно поднялся, когда я вошла.

Вместо обычной рабочей рубашки и черных брюк Роуди надел темно-синюю хенли. Я не могла удержаться от того, чтобы не пустить слюни, глядя на его руки и грудь, обтянутые этим материалом.

Запах еды донесся до моего носа через всю комнату, и мой желудок издал заинтересованное рычание, когда я осознала, что снова пропустила обед.

— Чем я могу тебе помочь, Оуэн? И прежде чем ты скажешь мне, что я неправильно или недостаточно качественно поработала, — сказала я, расправив плечи, — позволь напомнить тебе, что у меня ещё есть время до конца рабочего дня, чтобы не оправдать твоих несбыточных ожиданий. Также хочу заметить, что ты отправил меня сюда, не имея ни цели, ни направления, поэтому я не смогу предугадать твои потребности, если цель не будет ясна с самого начала.

Он смотрел на меня так долго, что я начала сомневаться, слышал ли он хоть слово из того, что я сказала, пока он не заговорил.

— Ты закончила?

Я выдохнула воздух через нос и напомнила себе, что бить босса — это увольнение.

— Да, — выдавила я из себя.

— Хорошо. Я принес тебе обед, — объявил он так, словно это было для него обычным делом. — Подумал, что мы могли бы поесть вместе и разобраться во всем этом дерьме…

— О, — воскликнула я, прежде чем он успел закончить. — Это… мило с твоей стороны. Думаю, было бы неплохо…

— Пока я не нашел это, — перебил он. Я нахмурилась в замешательстве, пока он не поднял пустую бутылку из-под воды, которую я забыла взять с собой наверх.

Черт.

У меня было два варианта: извиниться и сдаться на его милость, или прикинуться невозмутимой и наплести всякого.

— Что? — спросила я, выбрав последний вариант.

— Я не люблю, когда меня обворовывают.

— Вряд ли можно назвать утоление жажды кражей. Кроме того, я купила это в магазине на углу, вниз по улице.

— Это неправда, и ты это знаешь. Во-первых, в «Ли» эту марку не продают. Во-вторых… — он поднял бутылку, показывая мне дно и букву «Р», написанную на прозрачном пластике черным маркером.

— Ты пометил свою воду? Кто, черт возьми, помечает свою воду, ты, придурок с навязчивыми идеями?

Роуди снова окинул меня безучастным взглядом.

— Я — нет, но когда ты вчера разозлилась, потому что я сказал твоей испорченной заднице «нет», то поставил на каждой из них свои инициалы, чтобы посмотреть, что ты будешь делать.

Мой рот пораженно открылся.

— Ты устроил мне ловушку.

— И ты в неё попалась, — он бросил планшет и пустую бутылку обратно на стол и выпрямился. — Так что давай покончим с этим. Снимай штаны и трусики и перегнись через стол.

У меня ёкнуло в животе, и я переступила с ноги на ногу.

— Эм… что?

— Ты слышала, что я сказал, Атлас, — его руки опустились к ремню, и он начал расстегивать его. Звук звенящей пряжки едва уловимо отдавался в моем колотящемся сердце. — Тащи свою задницу сюда.

— Я не буду трахаться с тобой.

Роуди сухо рассмеялся.

— Думаешь, в этом все дело? — он покачал головой и двинулся вперед. — Нет. Я не засовываю свой член в непослушную киску. Я собираюсь сделать то, что твой отец должен был сделать давным-давно и избавить меня от этой гребаной головной боли.

Он выдернул ремень из петель брюк, давая понять свои намерения.

При упоминании моего отца склад исчез, и я вдруг перенеслась сквозь время и пространство в больничную палату, где умер мой отец.

Последнее место, где я видела его живым.

Моя бесплотная форма стояла в углу, наблюдая, как прошлая версия меня называет его лжецом и клянется никогда его не прощать, а затем выбегает из палаты, пока он пытается найти в себе силы, чтобы умолять не уходить.

Воспоминания потускнели и переместились в спальню моих родителей. Мама лежит в постели, растрепанная, исхудавшая, с глазами, как у призрака. И я, умоляющая, как умолял мой отец, а потом кричащая, потому что она решила сдаться.

Мой отец был мертв.

Мама исчезла.

А я бросила их обоих.

Я заслуживала любого наказания, которое хотел назначить мне Роуди.

Откровение заставило мой разум вернуться в тело, где я стояла в складском помещении напротив Роуди. Я моргнула, и моё зрение прояснилось настолько, что Роуди сделал паузу, а затем выругался, словно тоже осознал сказанное.

Но как?

Он не мог знать, что мой отец умер, если только Рок или Голден не сказали ему об этом. Роуди выглядел так, словно собирался заговорить, пока я не опередила его.