Я не стал задавать вопросов, но от Джорена узнал, что она вышла замуж.

Заблокировав Сисси, я запустил приложение для трекера, который установил в машине Атлас, а затем надел рубашку и взял ключи.

Я распахнул входную дверь и выругался, увидев женщину, стоящую на пороге с кулаком, приготовившись постучать. Я так увлекся попыткой дозвониться до Атлас, что даже не услышал, как подъехала машина.

Я нахмурился, глядя на позднего ночного гостя, зная, что Атлас не будет рада, если подъедет прямо сейчас.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — спросил я женщину, стоявшую на крыльце с таким видом, будто у неё умерла собака. — Джорена здесь нет.

— Хорошо, потому что нам нужно поговорить, — ответила Джада.

Я засмеялся и обошел её, прежде чем она успела сказать что-то ещё. Эти сучки найдут любую причину, чтобы оказаться на моем члене.

Я продолжал идти к своей машине, а изнывающая от жажды задница Джады следовала за мной.

— Во-первых, ты не можешь рассказать мне о моей девочке ничего такого, чего бы я уже не знал.

Мало того, что я ел, спал и трахал все, принадлежащее Атлас Бек, моя малышка ещё в самом начале наших отношений дала понять, — разговоры по душам обязательны. Чаще всего по ночам я даже не мог получить киску, не пообщавшись сначала с её задницей, но сейчас не возражал против этого так сильно, как в начале.

— Во-вторых — нас нет, — сказал я Джаде. — Отвали от моего члена и иди ищи своего мужа.

— Вопреки твоему мнению, не все вертится вокруг тебя. Я кое-что сделала, Оуэн. Давным-давно, когда мы были детьми.

Я корил себя за то, что припарковался на улице, а не в гараже. Можно было бы избежать всего этого. Я вздохнул и ущипнул себя за переносицу, когда резко остановился и повернулся к ней лицом.

— Какое отношение это имеет ко мне, Джада?

Вместо ответа она покачала головой и отвернулась, защитно скрестив руки.

— Я не могу тебе этого сказать. Придется просто довериться мне.

— Ну, очевидно, я не могу, — язвительно бросил я в ответ. — Будь проще.

Я выбросил все дерьмо из головы и снова направился к своей машине.

— Ты должен порвать с ней, Оуэн!

— Пас. И забудь про это дерьмо с Оуэном. Моей девочке это не нравится.

— Роуди, пожалуйста!

Я проигнорировал её и продолжил идти.

— Роуди, ты должен меня выслушать!

— Иди домой, Джада.

— Ты трахаешь свою собственную дочь!

Тридцать шесть

Я попала в беду — даже большую, чем та, в которую втянул мой выбор наряда.

Я прикусила губу, нервное и одновременно возбужденное волнение охватило меня, когда я повернула ключ в замке и шагнула в тихое, темное фойе.

Роуди ждал меня дома ещё несколько часов назад, но я специально держалась в стороне, поглядывая на часы, пока не убедилась, что он будет достаточно зол из-за позднего часа, чтобы трахнуть меня до потери сознания.

Я была настолько зависима от него и от того, что он мог сделать с моим разумом, сердцем и телом, что на данный момент была уверена, — быть рядом с ним или под ним — единственный способ хорошо выспаться.

Мой тоскливый вздох прервался, когда вспышка фар на мгновение прогнала темноту. Я услышала знакомое урчание машины, когда она въехала на подъездную дорожку, затем двигатель заглох, и меня снова окружили темнота и тишина, а я, затаив дыхание, застыла в ожидании.

Я все ещё стояла на месте, когда несколько мгновений спустя входная дверь открылась, и в неё вошел Роуди, сжимая в руках открытую бутылку виски, его лицо было тревожно-пустым, даже когда он заметил меня.

— Привет, — прошептала я. Теперь я нервничала по другой причине.

На лице Роуди не было никаких эмоций. Вообще никаких. Даже вечной угрюмости, в которой он, казалось, жил и которую я полюбила. Он был как теплое одеяло, в которое я завернулась и не хотела уходить.

— Ты только пришел?

Было три часа ночи, и я ждала, что он спросит меня о том же. Но он не спросил.

— Куда ты ходил? — я сглотнула, не будучи уверенной, что хочу знать ответ.

Я не питала иллюзий, что Роуди останется дома в пятницу вечером. Город был для него одной бесконечной красной дорожкой, двери распахивались, куда бы он ни пошел. В те редкие вечера, когда Роуди не позволял мне сопровождать его, он всегда старался вернуться домой в такое время, чтобы не заставлять мои мысли блуждать.

Сегодняшний вечер был первым, когда он нарушил это негласное правило.

— Прокатился, чтобы проветрить голову, — ответил он. Его тон был пустым, когда он прошел мимо меня, пригубив виски, пока поднимался наверх.

За ним тянулось облако духов, которые мне не принадлежали.

Мои шаги были медленными и нерешительными, я шла за ним, перебирая в уме причины такой внезапной смены настроения.

Неужели всего несколько часов назад он признался мне в любви?

Я уже начала сомневаться, не послышалось ли мне это, не было ли надуманным то теплое чувство, которое я всю ночь испытывала в животе.

Я отказывалась верить, что Роуди так расстроился из-за моего наряда или позднего часа, особенно когда я специально спровоцировала его, чтобы мы закончили нашу ночь так, как нам обоим было бы приятно.

Как бы не было тихо, Роуди получал удовольствие от моего дерзкого поведения почти так же, как и я, когда он наказывал меня за это. Если бы я превратилась в его покорную шлюху, то надоела бы уже через неделю.

Когда я добралась до нашей спальни, душ уже работал, и я разделась, решив изменить эту ночь к лучшему. Когда я босиком вошла в ванную, из стеклянного душа поднялся пар. Роуди стоял под струей, опустив голову и все ещё держа в руках эту чертову бутылку, и вода била по нему.

Я глубоко вдохнула и открыла дверь в душ.

У меня свело живот, когда я увидела, как напряглись мышцы на его спине и плечах, когда он понял, что больше не один. Я сглотнула мрачное чувство, подкатившее к горлу, и заставила себя идти вперед, пока не почувствовала знакомое тепло его кожи, прогоняющее холод моей собственной.

— Оуэн?

Как будто звук моего голоса и вопрос, прозвучавший в нём, причинили ему слишком сильную боль, его единственной реакцией было снова поднести бутылку к губам и выпить коричневую жидкость, пытаясь допить до дна.

Я схватила его за руку и развернула лицом к себе, прежде чем он успел отравиться алкоголем.

Пощечина по лицу была бы более мягкой и доброй, чем отвращение в его глазах, которое отбросило меня на шаг назад.

Не желая отступать, я сократила расстояние между нами и взяла его лицо в свои ладони.

— Что происходит? Почему ты не хочешь со мной разговаривать?

Словно желая сделать мне больно, Роуди отбросил мои руки и снова поднес бутылку к губам. Я выхватила её, прежде чем он успел сделать ещё один глоток, и она упала на пол в душевой, спиртное пролилось на чистый белый кафель и смешалось с водой, после чего исчезло в стоке.

— Скажи мне, в чем дело!

Он втянул воздух. А потом…

— Я не могу.

И на этом все закончилось. Он поцеловал меня… в лоб, прежде чем оттолкнуть и выйти из душа.

Несмотря на то, что все в внутри хотело этого, я не погналась за ним.

Я осталась на месте, чувствуя оцепенение, пока стояла под струями воды, пока вода не стала холодной, вынуждая покинуть душ.

Я на автопилоте проделала весь свой ночной гигиенический ритуал, прежде чем выйти из ванной.

Мой взгляд невольно переместился на кровать, ожидая увидеть Роуди, уже укрытого простыней, но вместо этого я обнаружила, что она пуста. Простыни остались нетронутыми с того момента, как я застелила постель утром.

Я влезла в шорты для сна и подходящую к ним майку, но когда Роуди так и не появился, то поборола свою гордость и вышла из спальни, чтобы найти его.

В доме было тихо, если не считать лая соседской собаки. Немецкая овчарка в последние несколько дней была более шумной, чем обычно, — обычно ночью, когда все спали.