На долю секунды я почти сказал, что к черту презерватив. Я хотел сделать эту киску своей во всех отношениях. Я хотел кончить в неё, написать свое имя на её стенках и сделать беременной моим ребенком. Хотел заманить её в ловушку, чтобы у неё не было другого выбора, кроме как быть со мной.

Но, заглянув в её доверчивые глаза, я понял, что она заслуживает большего, чем сделать её мамой ребенка. Я все ещё пытался решить, смогу ли быть её парнем, не причиняя ей боли. Это казалось неизбежным. Привлечь ребенка в нашу сложную ситуацию было однозначно хуевым ходом, и я хотел доказать, что она ошибается на мой счет.

Атлас смотрела на меня, беспокойство вернулось в её глаза, как будто она знала, куда устремились мои мысли.

— Не делай мне больно, Оуэн.

— Будет немного больно, — честно признался я ей. Физически и эмоционально, что-то подсказывало мне, — это неизбежно, что я уничтожу её. А потом я запечатал правду поцелуем. — Но я постараюсь.

Мой член был не только большим, но и чертовски толстым, и, как бы я ни готовил её, я знал, что её давно не трахали. Она была на сто процентов из тех женщин, которым для секса нужна эмоциональная связь, — практически полная противоположность тому, к чему я привык.

— Я не об этом, — прошептала она, задыхаясь, когда мой член нашел её вход и начал проникать внутрь. — После отца, мамы и… всего остального, от меня мало что осталось, — она сделала паузу в то же время, что и я. — Пожалуйста, не разрушай то, что осталось, — добавила она, когда я замолчал. — Умоляю.

Из уголка её глаза выскользнула слеза и упала на подушку.

Блядь.

Я ненавидел давать обещания, которые не мог выполнить, но что-то в моей груди тянуло меня сделать именно это.

— Я никуда не уйду, — услышал я свои слова. — И ты тоже.

Она кивнула и грустно улыбнулась, подтверждая то, что мы оба знали. Мы можем бороться за то, чтобы быть вместе, и все равно, скорее всего, потерпим неудачу. Все это может плохо закончиться, что бы мы ни делали.

Я подался вперед и медленно погрузился в неё до самого основания, стирая грусть, пока не осталось только умопомрачительное вожделение. А потом я сделал это снова.

Её глаза затрепетали, и я укусил её за челюсть, отчего они тут же распахнулись. Она смотрела на меня так, как я хотел, и я поощрил её, войдя глубже, чем раньше.

— М-м-м-м, — простонала она, словно я пытался уничтожить её тело.

Её ноги обхватили мою талию, а пятки впивались в мою задницу каждый раз, когда я отстранялся, чтобы снова войти. Я проглатывал вырывавшиеся из неё сдавленные крики и сдерживал собственные проклятия.

Её киска была сраным раем.

Мне потребовался весь мой контроль, чтобы трахать её медленно и аккуратно, делая глубокие и долгие толчки, глядя ей в глаза. Я трахал её именно так, как представлял себе в первый день знакомства.

Мои мышцы напряглись от того, насколько я сдерживался. Я не хотел, чтобы она упустила момент или забыла, как хорошо чувствовать меня внутри себя. Я хотел, чтобы она жаждала этого, чтобы она была зависима от мысли о нас.

Я занимался любовью с Атлас Бек до тех пор, пока её ноги не задрожали вокруг моей талии, и она кончила на мой член, теперь уже плача по другой причине.

Я вытер пот со лба предплечьем, прежде чем выскользнуть из неё и подняться на колени.

— Первый раунд был для тебя, — сказал я ей, как только её глаза приоткрылись. — Следующий — для меня.

Двадцать пять

Я едва успела осмыслить его слова и оправиться от эйфории, как меня перевернули на живот и поставили на колени. Моя задница оказалась в воздухе, и я замерла в оцепенении и растерянности.

Я попыталась оглянуться через плечо, но его рука обхватила мой затылок и крепко вдавила моё лицо в подушку. От неё пахло им, но моё сердце билось слишком быстро, чтобы найти утешение в этой маленькой радости. Я почувствовала, как его член уперся в мой вход, и от этого по позвоночнику пробежала дрожь, потому что знала, что будет дальше.

Без прежней нежности и заботы Роуди с рычанием вонзился в меня. Если бы не его рука на моем затылке, от силы толчка я бы пробила головой изголовье кровати. На этот раз он не стал ждать, пока я приспособлюсь или привыкну к его натиску.

Роуди начал вколачиваться в меня с неистовой силой.

Некуда было деваться. Мне ничего не оставалось делать, кроме как принимать грубые толчки. По комнате разносился звук хлопающей кожи, когда Роуди трахал мою киску и заставлял сомневаться в том, что я в здравом уме, позволяя его сумасшедшей заднице трахать меня.

Меня пугало ощущение того, насколько это хорошо.

После нескольких толчков я потянулась назад и положила руку на его напряженный пресс в тщетной попытке замедлить его, но он только отбросил её с рычанием, прежде чем начать трахать меня сильнее.

— Оуэн, подожди. Подожди! Я не могу, — закричала я. Это было слишком сильно. Слишком хорошо. Мне казалось, я теряю рассудок.

— Да, ты можешь, — сказал он мне, подавляя стон. — Выгни гребаную спину.

Я сделала, как он сказал, и он вознаградил меня, немного замедлив темп и углубляя движения.

— А теперь скажи папочке, что тебе приятно.

— Мне х-х-х-хорошо, папочка, — слова сорвались с моих губ слишком легко.

— Да? — он снова ускорил темп, и мои глаза закатились, когда я отпустила его и позволила делать со мной все, что он хотел. Я была удивлена тем, насколько это было раскрепощающе.

А потом не осталось ничего, кроме него.

По комнате эхом разносились звуки соприкосновения нашей кожи, мои отчаянные крики и его проникновения в меня и из меня. Я была рада, что по ту сторону стены не живет никто, кто слышал бы каждый миг, как Роуди трахает меня.

Я почувствовала, как нарастает очередной оргазм, и в погоне за эйфорией подалась назад, оттопырив задницу и встретив его на полпути, пока не стала так же сильно насаживаться на него, как и он трахал меня.

— Вот о чем я, блядь, говорю. Трахни этот член, — Роуди одобрительно шлепнул меня по заднице, и я застонала, а потом уперлась коленями в матрас и стала насаживаться на его член, закрыв глаза и положив голову на руки.

Это было безумно. Первобытно. Так чертовски прекрасно.

Мне было все равно, правильно или неправильно трахать своего босса — мужчину почти вдвое старше меня. Меня не волновали неведомые узы, связывающие нас. Меня не волновало предательство или горе. Я чувствовала только его.

Тело охватила дрожь, и с испуганным криком я кончила так сильно, что Роуди зашипел, когда мои стенки сжались вокруг его члена, чтобы удержать его внутри.

— Ах, блядь, Мечта, — застонал он. — Ты пытаешься заставить меня кончить, да?

— Да, — я оглянулась через плечо и намеренно сжала свои мышцы вокруг него, когда наши глаза встретились. — Я хочу, чтобы ты кончил для меня, папочка.

Его пальцы впились в мои бедра — единственное предупреждение перед тем, как он перешел к делу. На этот раз я не стала отвечать ему.

Я была слишком измотана, а ему, похоже, было все равно: он навалился на меня и вдавил в матрас короткими, грубыми толчками. Я чувствовала запах своей киски и «Хеннесси» в его дыхании, ощущала резкие струйки воздуха на своей щеке — он использовал моё тело, чтобы гнаться за своим оргазмом, не обращая на меня никакого внимания. Каким-то образом это завело меня ещё больше, и я снова кончила с беззвучным криком, который смешался с заглушенным стоном Роуди, когда он в последний раз толкнулся в меня и наполнил презерватив.

Когда я лежала там, мне пришла в голову безумная мысль: вот бы между нами не было барьера, и он вошел бы в меня.

Я даже не принимала противозачаточные средства.

Мы с Саттоном перестали трахаться за несколько месяцев до того, как я застала его в постели с Сиенной, а я была слишком занята своим умирающим отцом, чтобы следить за визитами к врачу.