Упс.

Я моргнула, чтобы прогнать ощущение кружащейся комнаты, вызванное внезапным движением. Постепенно все вернулось в фокус, и я услышала крики вблизи и издалека, звон разбивающегося стекла, разлившуюся повсюду еду и напитки. Неповторимый звук развязывающегося хаоса.

— О, ты труп!

Панический крик Рока привлек мой взгляд к источнику разрушений, и мой желудок сжался от ужаса при виде жестокого избиения, развернувшегося передо мной.

О Боже… нет.

Рок и Джорен пытались оттащить Роуди от Уилла, но у них ничего не получалось. Я в ужасе отвернулась и увидела, какими обвиняющими взглядами смотрят на меня друзья Уилла. Я все ещё сидела на коленях у Голдена, слишком слабая от шока и спиртного, чтобы двигаться.

Это была моя вина.

Я завела Роуди слишком далеко, зная, что с ним не все в порядке.

И теперь Уилл расплачивался за это.

Он уже давно перестал сопротивляться и почти не был в сознании, когда Роуди выхватил свой пистолет, готовый оборвать его жизнь.

К счастью, Рок успел выхватить у него оружие, прежде чем тот успел выстрелить, и Роуди нанес последний жестокий удар в висок Уилла, отправив тем самым в нокаут.

У Уилла не было ни единого шанса.

Зная, что я следующая, я, наконец, поднялась на ноги, слегка споткнувшись, что привлекло внимание Роуди.

Он успел сделать один шаг в мою сторону, прежде чем я бросилась наутек.

Я обогнула опрокинутый стол и скрылась в коридоре, отталкивая всех, кто попадался мне на пути.

— Атлас!

Моё сердце заколотилось, но я благоразумно продолжала двигаться.

— Верни свою задницу сюда!

От возмущения я повернулась на пятках, чтобы противостоять лицемерию Роуди, но мои губы разошлись в беззвучном вздохе при виде того, как Роуди повалили на пол. Джорен, Рок и Голден уложили его, в то время как Роуди не сводил с меня свирепого взгляда своих зеленых глаз. Та самая ярость, которая заставила его душить меня в машине.

Я помчалась к выходу, чтобы снова оказаться в безопасности, но больше не оглядывалась и не останавливалась.

Двадцать

— У меня была возможность ознакомиться с контрактом, и условия более чем справедливы, — сказал Роберт, мой адвокат, через динамики автомобиля, когда я выехал на шоссе и последовал указаниям навигатора. — Мистер Хендерсон практически дарит вам свой бизнес. Он владеет недвижимостью и землей и, судя по информации, которую я собрал, не имеет родственников, так что не должно быть никаких препятствий, если вы решите принять его предложение.

— Хорошо.

Выслушав все, что мне было нужно, я прервал разговор.

Я пытался сосредоточиться на вождении, но мои мысли постоянно возвращались к Гарри.

Он вложил свою кровь, пот и слезы в создание успешного бизнеса и поддерживал его до тех пор, пока не стал физически не в силах. В итоге все оказалось напрасным.

Мне потребовалось несколько дней, чтобы расшифровать его послание и понять, от каких ошибок он меня предостерегал.

Гарри должен был уйти на пенсию ещё много лет назад, но где-то по пути он забыл спросить себя, для кого он это делает. Его единственная надежда сохранить свое наследие теперь была в руках… моих.

Я не был его сыном, но был ближе всего к нему, хотя наши отношения были в основном деловыми. Я прикрывал его спину, а он — мою. Я был уверен, что для него было бы важнее оставить автомойку в руках того, с кем его связывали более прочные узы.

Я не переставал думать об этом.

Будущее.

Я давно решил, что брак и детские коляски не для меня. И все же от одной мысли о том, что все закончится так же, как у Гарри, у меня сводило живот.

Я застрял.

Атлас сказала, что я не стою того, чтобы в меня влюбляться, и, хотя это задело больше, чем я мог себе представить, за три недели она увидела во мне гораздо больше, чем большинство людей, знавших меня всю жизнь.

Наверное, поэтому я не удивился, когда представил себе её лицо в тот момент, когда начал хотя бы вскользь задумываться о создании семьи. Образ Атлас с моим кольцом на пальце и ребенком в животе всплыл в моей голове с кристальной, черт возьми, четкостью.

Он исчез, когда я вспомнил, что она ещё недостаточно взрослая, чтобы пить.

Я сильно сомневался, что она готова к подобным обязательствам, когда я был почти вдвое старше её и сам с трудом справлялся с этой концепцией.

Я тоже был не из тех, кто делает все наполовину.

Именно поэтому я не решался ухаживать за ней, зная, что у меня разовьется туннельное зрение, и ничто, кроме божьего промысла, не сможет меня переубедить. Я даже начал думать, что внезапное присутствие Атлас в моей жизни было именно этим.

Божий промысел.

Прошло два дня после моей неудачной попытки пригласить её на свидание.

Она не знала о моих намерениях, и я был благодарен ей за это. После катастрофы, произошедшей в пятницу вечером, я старался избегать её, зная, что только усугублю ситуацию.

Поначалу я лишь пытался заставить её раскрыться для меня, но потом она попыталась убить меня, и все изменилось. Я не мог перестать вспоминать, как она выглядела, стоя на том столе, полная ревнивой ярости, и держала в руках клюшку для гольфа, предназначенную для того, чтобы покончить со мной.

В тот момент я понял, — её тела будет недостаточно, никогда не будет достаточно. Мне нужно было все — её разум, сердце, тело… её гребаная душа.

Ебать.

Я забегал вперед.

Сначала я должен был выяснить, что она задумала, прежде чем совершать необратимые поступки, например, немедленно жениться на ней.

Я начал думать, что Голден, возможно, что-то замышляет. Поскольку я не любил сидеть на месте, то воспользовался своим выходным и поехал в единственное место, где можно было получить ответы. Это заняло несколько часов, но…

— Пункт назначения — справа, — сообщил мой навигатор, когда я пробирался через пригородный район среднего класса.

Я выключил его и припарковался через несколько домов, после чего выпрыгнул из машины и натянул на голову лыжную маску. Было уже за полночь, поэтому на улице было тихо, и я, держась в тени, побежал к скромному бело-голубому дому, который заметил, когда проезжал мимо.

Среди других ухоженных лужаек и домов, он торчал как бельмо на глазу. Трава и небольшая живая изгородь, показывающая границы участка, заросли. Увядшие цветы, стратегически высаженные вдоль подъездной дорожки по обеим сторонам, выглядели так, словно кто-то когда-то любил их, а почтовый ящик в конце дорожки был переполнен письмами, и ещё больше их скапливалось на крыльце перед дверью.

Я обошел дом сбоку, пока не оказался на заднем дворе, и безуспешно попытался открыть заднюю дверь. В конце концов я нашел незапертое окно и забрался внутрь. Поднявшись на ноги, я огляделся и понял, что нахожусь на кухне. На столе лежала небольшая стопка писем, я подошел к ней и взял первый конверт рукой в перчатке.

Это был просроченный больничный счет, адресованный Карине и Тайлеру Бек.

Родителям Атлас.

Я положил письмо на место и на цыпочках двинулся вглубь тихого дома. Воздух был спертым, мебель и рамки с фотографиями, которые я обнаружил в прихожей, покрылись толстым слоем пыли.

Было очевидно, что в доме давно не жили.

Тем не менее я сделал шаг, остановившись перед первой фотографией, которая привлекла моё внимание. Это была Атлас. Ей было около шести или семи лет, и она радостно смотрела в камеру, демонстрируя свой отсутствующий зуб и держа в руках награду за идеальную посещаемость школы.

Я передвигался по дому, изучая все её фотографии, которые только мог найти, и наблюдая, как на моих глазах она превращается в ту девушку, которую я встретил меньше месяца назад. Некоторые из них были связаны с её родителями, но большинство — с одной Атлас.

На последней фотографии мне стало ясно, что её очень любили. Почти до одержимости — как будто Беки знали, какой драгоценный дар им преподнесли.