— Атлас, тащи сюда свою задницу! — прорычал он. Теперь он стоял прямо, и к ярости добавилась досада.

— Иди в задницу! — заорала я в ответ.

Потеряв терпение, Роуди схватил меня, и я в панике с визгом нажала на кнопку.

— Черт!

На этот раз он действительно упал, его руки мгновенно взлетели к глазам, чтобы унять жжение высококачественного перцового баллончика. Я ожидала чувство удовлетворения от того, что наконец-то смогла нанести ему такие же удары, как и он мне.

Я ждала, но ничего подобного не происходило.

Роуди издал ещё один болезненный стон, и чувство вины побудило меня двинуться вперед, чтобы помочь ему, но тут я застыла, внезапно услышав голос, который, как мне казалось, больше никогда не услышу. Словно пульсирующий кровью корень во мне мог читать мои мысли, он пульсировал в ответ на вопрос в моей голове.

— Мой отец не был религиозным человеком, но однажды услышал одно изречение, которое запало ему в душу. Прежде всего, охраняй свое сердце, — произнесла я, глядя на склоненную голову Роуди. Могу поклясться, что он напрягся, словно знал, что я скажу дальше. — Ибо всё, что ты делаешь, исходит из него.

Я постоянно слышала, как отец говорил это маме. Каждый человек понимал это по-разному, но для моего отца это было напоминанием о том, что каждое его решение, всё, что он делает, влияет на неё. Моя мама была центром его мира, и он никогда не делал ничего, не ставя её чувства и благополучие на первое место. Думаю, меня это тоже задело, но по-другому.

— Ты требуешь от меня того, чего я не готова дать, но так хорошо умеешь заставлять меня хотеть этого — иногда так сильно, что всё остальное не имеет значения. Но потом… потом ты заставляешь меня чувствовать себя полной дурой, и я снова теряюсь. Я знаю, что сказала раньше, но я солгала, Оуэн. Не думаю, что смогу отдать тебе свое тело, не отдав при этом и сердце.

Роуди замолчал, словно ожидая, что я скажу дальше.

— Но ты сам это сказал. Тебе не интересна эта часть меня, и я не смогла бы доверить тебе её, даже если бы хотела.

Не обращая внимания на боль от того, что пришлось сделать, — я ушла, оставив его одного на коленях на тротуаре, изувеченного и отданного на милость других чудовищ, затаившихся в Бухте Хукера.

Пятнадцать

Когда я открыл глаза на следующее утро, они всё ещё были воспалены.

Позвонив Голдену, чтобы он забрал меня из мотеля прошлой ночью, я в итоге выпил бенадрил (прим. — антигистаминный препарат), чтобы вырубиться, поскольку никакое промывание глаз не могло остановить жжение.

Ухватившись за края раковины в ванной, я уставился на свое отражение в зеркале, но не увидел ни легкого отека, ни покраснения, ни остатков капсаицина (прим. — противовоспалительный крем), кристаллизовавшегося на веках.

Я увидел мужчину, которого Атлас видела прошлой ночью.

Мужчину, к которому она присмотрелась и нашла недостатки. Мужчину, который, как она справедливо заметила, недостаточно хорош для неё.

Отвернувшись, я поспешил по своим утренним делам, так как немного опаздывал, и по пути отправил Тони сообщение, чтобы узнать, выполнил ли он то поручение, о котором я просил за мгновение до того, как отключился прошлой ночью.

Тони: Всё в порядке, босс. Новые шины установлены.

Тони: Также заменил масло, проверил тормоза и долил жидкости.

Загнал машину час назад.

Я одобрительно ухмыльнулся, отправляя ответное сообщение.

Спасибо, Ти.

Хадсон мог не соглашаться с моими методами руководства, но даже он не мог отрицать, что внезапная компетентность Тони не была простым совпадением после того, как я надрал ему задницу.

Запрыгнув в машину, я помчался в мастерскую. Сегодня была моя суббота, и я не терпел опозданий — даже от себя. Когда я подъехал, Атлас уже ждала меня. Её взгляд метнулся ко мне, когда я проходил мимо, а затем она оттолкнулась от двери, к которой прислонилась, чтобы я мог её отпереть. У Тьюсдей была своя связка ключей, но поскольку мы ещё не доверяли Атлас, ей оставалось только ждать.

— Доброе утро, — поприветствовала она, удивив меня. Её тон был достаточно приятным, но я услышал скрытую под ним настороженность. Наверное, это была её броня — притвориться, что ничего не произошло и все идет как обычно.

Ну и ладно. Я могу подыграть.

Повернув замок, я оглянулся через плечо и увидел, что она закусила губу.

— Как дела?

Она пожала плечами.

— Как твои глаза?

Тут я вспомнил, что всё ещё ношу солнцезащитные очки, так что она не могла оценить нанесенный ею ущерб. Вернув ей жест, я пожал плечами.

— Выживу.

Из чистого любопытства я ждал, не почувствует ли она вину, но она лишь кивнула и подперла подбородок рукой, а затем отвернулась. В груди у меня расцвело что-то похожее на гордость, но я притворился, что не чувствую этого, так как не решался спросить, как она себя чувствует. Я знал, что это ничего не изменит, но мне было не по себе от мысли, что я мог сломать её, хотя ещё неделю назад это было всё, чего я хотел.

Поскольку моя забота всё равно не будет оценена по достоинству, я отбросил это желание и закончил отпирать дверь.

Войдя в здание, я проверил здание на наличие угрозы, прежде чем включить свет и впустить Атлас внутрь. Пока что мы были только вдвоем, поскольку мастерская открывалась только через час.

Обучение Атлас официально закончилось, и сегодня она впервые работает одна. Мастерская будет открыта только до полудня, а это значит, что день будет довольно спокойным.

Я уже направился к лестнице, чтобы побыть наедине с собой в своем кабинете и собраться с мыслями, когда услышал её тихий голос у себя за спиной.

— Оуэн.

— Что? — ответил я, не замедляя шага и не оглядываясь. Я не мог позволить ей увидеть, как мне нравится слышать звук своего имени на её губах. Только мама называла меня Оуэном, но Атлас, безусловно, превзошла её.

— Как ты нашел меня прошлой ночью?

— Это мой город, Атлас. Я знал, что так поздно ходит только один автобус, который отвезет тебя обратно в мотель.

— Но как ты узнал, что я остановилась в мотеле?

Я сделал паузу, а затем пробормотал:

— Черт.

Против своей воли я повернулся к ней лицом. Сейчас было не время рассказывать, что я преследовал её симпатичную задницу при каждом удобном случае. Иногда я даже спал в соседней с ней комнате, просто чтобы убедиться, что никто её не трахнет.

— Позволь повториться. Это мой город, — высокомерно заявил я. — Я мало чего не знаю.

Атлас оглядела меня с ног до головы, но никак не прокомментировала моё заявление.

— А Саванна?

Я вздохнул.

— А что с ней, Атлас?

Мне показалось интересным, что она задает двадцать один вопрос о стерве после того, как прошлой ночью заявила, что у меня нет с ней ни единого шанса.

— Я не видела её в машине, когда ты меня высадил.

В моей голове пронеслось несколько вариантов ответа, прежде чем я решил, что Атлас не может получить все. Она не может прогнать меня и одновременно держать на поводке.

— О чем ты меня спрашиваешь? — я прикинулся дурачком. — Пошел ли я домой и трахнул её после того, как оставил тебя прошлой ночью?

— Да, — тут же зашипела она.

Мой член любопытно дернулся, услышав ревность в её тоне, поэтому я выдержал её взгляд, поднеся руку к своей эрекции и сжав её в джинсах. Я давал понять, что ничего не происходит.

Атлас держала эту киску на замке.

Казалось, только один из нас помнил об этом. Я смотрел, как она опускает взгляд и останавливает его на моем члене, растущем у бедра.