Парни отдохнули и вновь ушли под воду.

— Скат…

Молодец девочка, дождалась, не отвлекала, пока парней инструктировал и они готовились.

— Скат… — слегка дрожащим голосом поинтересовалась Тиара. — А можно тебя… спросить?

— Спрашивай, — кивнул я, сосредоточенно наблюдая за удаляющимися от меня двумя телами.

— Скат… — пауза чуть затянулась. — Скат… а у тебя есть… подруга?

Минуточку! Я даже перестал следить за ребятами и полностью развернулся к Тиаре.

— Ну… Была… — протянул я удивлённо. — А тебе зачем?

— А… Сейчас?.. Есть?

Я, словно заново её увидел. Ну да, сиськи, бёдра, всё это уже в наличии, и всё… хм, весьма достойное мужского внимания. Стройная, невысокая, и на лицо симпатичная… Эх.

— Зачем тебе? — с нажимом повторил я вопрос, непроизвольно сглотнув набежавшую слюну.

Тиара вздохнула, покраснела ещё сильнее, на миг зажмурилась, и наконец решилась:

— Если… вдруг… Совершенно случайно… Ты сейчас один, то я… — покосилась исподлобья, и тут же вновь уткнулась взглядом под ноги. Вздохнула и добавила: — то я… могла бы…

И тут же, подняв два фонтана воды резко поднятыми руками, спрятала в них лицо.

Твою медь! Это что? Она, так сказать клеится? Но это же… чёрт побери… почти ребёнок!

«Этого ребёнка, вообще-то, в этом году собирались замуж выдать», — сама собой пришла в голову мысль.

Да мало ли кого, где и когда собираются замуж выдавать! Читал я, что раньше чуть ли не с первыми месячными тащили под венец. Мне то что? Для меня это — ребёнок. Точка. Мыслишки всякие, да, могут в голове шалить, но то мысли. Особенно при виде таких форм, и на фоне, вообще-то, длительного воздержания. Но в том то и дело, что я — человек. А человек тем и отличается от скотины, что не только своими хотелками руководствуется. И среди этих, внутренних руководств была память о том, сколько мне на самом деле лет, и сколько лет вот этому, пунцовому до корней волос, чуть ли не дрожащему существу.

— Ска-а-ат! — возмущённый до глубины возглас заставил обернуться.

Семис стоял метрах в тридцати от меня и размахивал руками. Получалось у него не очень, всё же на одной ноге, да ещё при такой волне стоять трудно. Каналоа только-только вынырнул метров на десять дальше.

— Ска-а-ат! Я столько проплыл, а ты не смотришь!

Да, похоже, парень поставил свой новый рекорд!

— Дыши, Семис, дыши, — крикнул ему в ответ, даже где-то с облегчением переключившись на другую задачу. — Помни, что я тебе говорил, первые вдохи-выдохи делаешь не глубокими, но частыми!

— У меня получилось, Скат! — он уже вовсю улыбался.

— Давай, Семис, восстанавливайся, и ныряй обратно… Оба ныряйте!

Я дождался, пока пройдут две минуты, дал отмашку Семису, и вновь обернулся к его сестре. Та уже отняла руки от лица и смотрела на меня с такой затаённой надеждой, что сердце дрогнуло.

— Послушай… милая Тиара…

В смотрящих на меня, широко распахнутых глазах появилось столько надежды, что я чуть не передумал. Но выбора у меня не было.

— Ты очень классная… то есть красивая, — непроизвольно мой взгляд с удовольствием пробежался по виднеющимся над водой частям фигуры девушки, — ты… замечательная. Но… — блин, как тяжело то! — Я не могу.

В глазах напротив мелькнул испуг. В уголках глаз блеснули слёзы…

Чёрт!

— Ты пойми, — поспешил я добавить, — ты хорошая, но ты… ты слишком маленькая, — наконец-то выдавил из себя я.

— Что?.. Я что? — слёзы мгновенно высохли, их сменило удивление. Она даже руку подняла, так, как показывают рост, — К-короткая?

— Нет, что ты! — я аж руки вскинул. — Мне очень нравится твой рост! Ты… ты… ты прям такая, как мне нравится! — не придумалось ничего лучше. — Просто ты… — да как сказать-то⁈ — Ты очень молоденькая! — наконец-то «родил» я.

— Это как? — вот теперь Тиара была ошарашена. — Ты… — она наклонила голову набок, посмотрела на меня безумными глазами, — Ты любишь старух?

Да твою же медь!

— Э, не! — я вскинул указательный палец, покачал им отрицательно. — Давай тут, не придумывай! Просто… — я вздохнул и, наконец, придумал: — Была бы ты хотя бы на пару лет старше…

— Старше? — тряхнула головой всё ещё ничего не понимающая Тиара. — Зачем? Ты поверь, — она, будто уговаривая меня, проговорила, — я уже вошла в возраст. У меня уже и кровь была.

Блин! Ты что, себя как лошадь породистую для разведения предлагаешь?

Как же с вами тяжело, бабы!

— Прости, но я не могу… Ты ещё слишком юна…

В шаге от меня с шумом вынырнул Семис, задышал так, как я его учил — часто и неглубоко. Через несколько секунд метрах в семи-восьми дальше вынырнул и Каналоа — ныряли они с одной точки, это я настоял, чтоб могли друг друга поддержать.

— Скат, я снова смог! — радости пацана не было предела.

За спиной зашумела вода.

Я обернулся — Тиара решительно шла к берегу, поднимая целый бурун воды!

— Тиара! — крикнул я отчаянно.

Но девушка обернулась лишь тогда, когда вышла на песок. Но смотрела она не на меня.

— Семис! — зло выкрикнула она. — Пошли домой!

— Но… — открыл было рот парень.

— Пошли! — она даже ногой топнула! — Я… Я замёрзла и хочу есть!

— Но… Тиара! У меня же только-только начало получаться.

— Пошли! Или я всё маме расскажу!

Видимо последний аргумент был весомым, ибо Семис тут же погрустнел, посмотрел на меня глазами печального пуделя:

— Ладно, Скат, я тогда пойду?

— Конечно, Сем… — я и сам был, мягко говоря «не в своей тарелке».

К берегу Семис доплыл чуть ли не вплотную. По крайней мере, когда он сел в прибое снимать ласту, глубины там было вряд ли выше колена. Кстати, отметил я непроизвольно, дельфин у него начинал получаться. Ещё слишком сильно ногу в колене сгибал и маловато дорабатывал гребок вниз, но — вполне.

Костыли у парня лежали на песке, Тиара гордо подняв голову прошагала мимо… даже не подумав подать их брату.

Семис чуть ли не ползком выбрался на песок, извернувшись поднялся на единственную ногу и допрыгал до костылей. Помахал мне оттуда, положил ласту на песок, поднял костыли и запрыгал вслед уже пропавшей среди деревьев сестре.

Блин, Скат, ну что такое? Тут на тебя уже две подруги вешаются, чуть ли не в койку сами лезут — одна недавно себя так и предлагала, а ты недоволен! Когда у тебя в жизни такое было? Да никогда! Никогда я не был прям мачо-мачо, знойной мечтой одинокой красотки. Никогда из-за меня женщины не сходились на когтях и шпильках. Сам я, да, женщин любил… В смысле — люблю. Ну так, это же женщины! Кто ж их не… хм, не любит? Кто не провожает взглядом привлекательную женскую… фигурку? Кто не рисует себе в фантазиях… всякое? Разве что больные или девственники, ещё не познавшие… как там, в старой песенке, слышанной ещё в курсантские годы? «Он или дурак или не знает, что такое женщина в кровати».

Но, блин! Если б на меня вешались Айха с Руйхой! Да хоть одна Руйха… Не, от дочки отца войны я б тоже не отказался. Тогда — другое дело! Ибо, они-то вполне… хм, взрослые. По местным меркам. А так? Страшненькая и малолетка. Что ж за жизнь такая? Как говорится — или свистка не достанется или акула глухая попадётся.

— Скат…

Каналоа шагал рядом.

— Скат, скажи…

По всему, помощничек мой тоже был, так сказать — обескуражен.

— Почему ты… Почему ты отказал? Тиаре… Я ведь всё слышал…

— Блин, Каналоа… — я вздохнул. — Ну, хоть ты-то пойми. Она же ещё мелкая! Ма-ло-лет-ка, — проговорил я по слогам. — Нельзя.

— Почему? — пожал плечами бывший воин. — Она же сама сказала, что в возраст вошла. Значит, — опять плечи пошли вверх, — можно.

— Нельзя, — вздохнул я.

— Да почему? Я, кстати, слышал, что её уже замуж хотят отдать. А она — дочь старейшины… — со значением в голосе проговорил Каналоа.

— Каналоа, брат, да как ты не поймёшь! Я. Не. Могу. Точка. Табу!

— Табу? Ну, раз табу-у… — протянул он. И переспросил: — А что это за табу?