Никогда не был суеверным, но тут прям захотелось что-нибудь крикнуть… Такое… Радостное. Типа: «Услышаны мои молитвы!»

— Как же офигенно! — от всей души заорал я в сторону океана, раскинув руки с зажатыми в правом кулаке трёхметровыми бамбуковыми дрынами, а в левом — с ластами и трубкой. — Спа-си-бо!

— Кому? — тут же послышалось невозмутимое из-за левого плеча.

Я обернулся к Каналоа, весело подмигнул:

— А то ты не знаешь?

— Я не знаю, кого конкретно ты просил… — бывший воин поставил на песок корзину, связку бамбуковых стаканов с пресной водой, закрытых листьями, и пожал плечами.

Я цепанул взглядом поистрепавшиеся прутья корзинки для рыбы, отложил в памяти что надо бы новую, усмехнулся:

— А я и не просил. Сами дали.

Всё-таки движение на узкой полоске песка, стиснутой меж подступающих джунглей и спокойной гладью лягушатника, я заметил раньше, чем до нас долетел крик:

— Скат!

По берегу к нам, изо всех сил, на «трёх ногах» спешил Семис.

Твою же медь! Как ты не вовремя! Я аж вслух выматерился.

— Каналоа! — я оглянулся на помощника, метнул взгляд на корзину, на гавайки. — Быстро!

Парень сориентировался молниеносно — схватил, что смог, и растворился в шумящих за спиной джунглях.

— Привет, — крикнул я, когда до одноногого парня оставалось метров десять. — Какими судьбами?

Но Семис сначала доскакал до меня и полез обниматься.

— Скат! Как же я рад тебя видеть! — откинув костыли, он заключил меня в объятия. — А я думал, не увижу тебя больше!

— С чего это? — я, признаться, немного опешил.

Правда меня при этом больше занимало — видел Семис, с чем мы выперлись на берег или нет?

— Ну как с чего? Я тут узнал… — в секунду его весёлость сменилась тревогой и недоумением. — Случайно узнал, ты не подумай ничего… Короче, ты поссорился с моим отцом?

— Ну… да. Возникли, кое-какие разногласия, — уклончиво ответил я. — А ты как узнал?

— Да я… — он слегка запнулся, — сказал, что пойду с тобой заниматься, а он такую бучу устроил! Он так ругался! Вот… — проговорил словно оправдываясь. И тут же с жаром добавил: — Вот тогда я и узнал, что ты отказался от дома в деревне!

— И тогда ты решил…

— Ага. Что ты вернулся в свою касту и больше не будешь приходить сюда плавать.

— С чего это? — с подозрением покосился я на парня.

— Ну как? Вы же, люди земли не любите воду. Да и потом, лагуна — для нас, людей лагуны…

— Вы вроде как каста сетей?

— Сетей, лагуны, — пожал плечами одноногий. И резюмировал: — Вот я и побоялся, что ты больше не будешь меня учить.

— Успокойся, — я усмехнулся. — Никто не заставит меня бросить нырялку.

— Здорово! — тут же расцвёл парень. — Так мы сейчас будем тренироваться?

— Что? Тренироваться⁈

Тут я что-то затупил. Чёрт! Как не вовремя-то! Нет у меня сейчас на это времени.

— Да! — закивал, расплываясь в счастливой улыбке парень. — Ты же сам сказал: когда солнце будет вот так над горизонтом, — он показал жестом, — вот… вот я и пришёл… Даже чуть раньше. Правда, задремал, пока вас ждал, — добавил, словно извиняясь.

— Семис, дружище, я ждал тебя три дня назад.

— Но… — растерялся тот, — там же… погода…

— А что погода? Нырять да, нельзя было, но это же не значит, что мы не проводим тренировки. А сейчас… — я покачал головой, — сейчас мне не до того.

— Почему? — простодушно удивился парень

Я опять на миг подвис, размышляя, чего бы придумать. Но как на грех, ничего хорошего в голову не приходило. И тут…

— Сегодня его сестра идёт со своим мужчиной к шаману, чтоб тот провёл ритуал, — донёсся из-за спины спокойный, немного равнодушный голос Каналоа.

— А-а-а, — озарилось догадкой лицо одноногого парня, и он покивал, — понимаю. Понимаю, Скат, ты хочешь подготовиться.

— Да, вот… — совершенно по-дурацки поддакнул я.

Ну не хотелось откровенно врать этому простодушному любителю моря. А какая-нибудь более-менее правдоподобная отмазка — что значит «подготовиться»? в парикмахерскую, что ль забежать? — так в голову и не пришла.

— Мы сейчас вообще-то… обратно… ну, в посёлок… к людям земли, — я развёл руками. — Надо было кое-что забрать… ну, чтоб починить… на досуге… потом.

Семис покосился куда-то за меня, я обернулся — трубка и ласты. Блин!

— Да, — кивнул он, — вчера-позавчера даже из дома было выйти страшно…

Пауза затягивалась.

— Ладно, Семис, — надо было кончать эту комедь. Я наклонился, подобрал оборудование, — нам идти надо… Но ты — приходи. Не сегодня, сегодня вишь как получилось, а… Давай так, — решился наконец я, — начиная с завтрашнего дня, в любом случае утром приходи сюда. Есть погода, нет погоды — буду учить.

— Спасибо, Скат! — обрадовался парень. — Я обязательно приду! И на обряд к твоей сестре приду! Что ей подарить?

— Хм… Да честно… — замялся я, — Даже не знаю.

— Ладно, — воодушевлённо махнул костылём Семис, — придумаю, что-нибудь. Маму спрошу.

На всякий случай, я тоже изобразил, что мы уходим. Сначала вроде как пошли напрямки к посёлку. Потом я оставил Каналоа ждать, а сам прокрался вслед одноногому парню, убедиться, что он точно пошёл домой, а не решил посидеть на бережку. Вот бы неудобно получилось!

Но Семис, довольно ловко перепрыгивая на костылях через корни и огибая наиболее разросшиеся кусты, вскоре выбрался в разреженный лес, что рос на широком пляже основной лагуны, и уверенно заковылял в сторону деревни.

Вот и славно! Я вернулся к лягушатнику.

— Так, боец, а ты свои ласты взял?

Мы стояли на рифе, почти в том же месте, где я когда-то бил рыбу гарпуном. Сейчас вся потенциальная добыча ходила довольно глубоко, с берега — точно не достать.

— Я туда не полезу, — заворожённо глядя куда-то в глубину мертвенным тоном проговорил Каналоа.

Я со вздохом вновь взглянул на прибой. Мда… Ветер-то стих, почти до штиля, но в океане образовалась зыбь. Небольшая, но и её хватало, чтоб вход в воду оказался… скажу так — на грани опасного. Самое гадкое в зыби — при относительной пологости и небольшой высоте волны имеют слишком большую скорость. О риф может приложить — ого-го как!

— Ладно, — махнул рукой я. — Сиди здесь, будь готов принимать добычу и, если что, подавать мне запасные гавайки.

Как же хорошо вновь оказаться в любимой среде! Я ходил по поверхности метрах в двадцати от рифа, опустив лицо в воду и дыша через трубку. Выглядывал подходящую добычу.

Волнением, конечно, мою тушку безжалостно мотыляло вверх-вниз, трубку то и дело захлёстывало, но всё равно — я был счастлив.

У стенки коралла крутилась рыбья мелочовка — подбирала планктон, что сильным волнением прибило из холодного течения. Солнце, уже достаточно высоко поднявшееся, но ещё не перевалившее зенит хорошо освещало толщу вод, и я видел, что время от времени там, в глубине мелькали быстрые крупные спины.

Гавайка уже «взведена», взгляд сканирует пространство под собой в поисках добычи.

Вот ещё одна тень метнулась к стайке рыбёх, и я тут же сложившись в поясе, провалился на пересечку. Вытянутая рука со сжатым кулаком выцеливает точку упреждения…

Пальцы расслабить — выстрел!

Промах.

Гарпун бьёт в нескольких сантиметрах от весьма крупной, кило на три-четыре рыбины. Подтягиваю гавайку, и на поверхность — вентилироваться.

И снова — челноком: туда-сюда.

За первый час-полтора я добыл всего три рыбёхи, не известной мне породы. Килограмма по два, не больше. Мало. Впрочем, не беда — ща разныряюсь, набью руку…

Вылез на риф — отдохнуть, хлебнуть принесённой с собой водички.

— Так, дружище, — подмигнул я Каналоа, — хоть это и против правил: оставлять подвоха одного… Но ты ведь не разучился ещё готовить рыбу?

Ответом был удивлённый взгляд.

— Ну так, и чего сидишь? Мы есть сегодня нормально будем, или как?