— Мне стало вдруг интересно, что представляешь из себя ты, — продолжал Колдер. — Ты меня не разочаровал. В какой-то момент мне даже захотелось пойти до конца, надавить посильнее, чтобы посмотреть действительно ли ты готов бороться за свою жену до конца. Еле прогнал эту мысль.

— Ваше величество, мне абсолютно безразлично ваше мнение обо мне, — говорил и чувствовал странную усталость. — У меня нет цели вам угождать, друзьями мы тоже не станем. За дорогих мне людей и нелюдей, я всегда буду бороться до победного. Можете считать меня идиотом-идеалистом, но жить предпочитаю так, чтобы потом не было мучительно стыдно. И вам того желаю.

Зря. Не стоило добавлять последнюю фразу. Репутация у нового императора и так аховая, а я ещё по глупости напоминаю. То-то взгляд стал таким пронзительным и сердитым.

— Осторожнее, шоден, — прошипел он недовольно.

— Прошу прощения, ваше величество, — выдавил я через силу.

Не стоит нарываться. Как не прискорбно, а разница в социальном статусе у нас весьма существенная.

— Ладно, — махнул Колдер рукой. — Зато теперь я понимаю, почему герцог принял тебя. Есть в тебе что-то… Я не дурак, обдумав все наши встречи с Илейрой, ясно понял — шансов у меня не было. Неприятно, но я переживу.

— Хоть вы и не просили, но всё же дам совет, — вырвалось у меня, — будьте осторожнее с проверками, ваше величество. Однажды, один из тех, кого вы захотите проверить на вшивость, может сорваться и попытаться решить проблему радикально, наплевав на последствия.

— Я не так слаб, как многие думают, — фыркнул он.

— И всё же, во всём хороша мера, — стоял я на своём.

Сам не знаю, зачем полез к Колдеру с советами. Психика у парня оказалась крепкой на зависть. Его отца убил демон, заняв его тело. На него свалилось бремя власти, к которой не готов. В империи и столице в частности, зреют панические настроения, только чудом ещё не грянул бунт. А Колдеру всё нипочём. Он развлекается с подданными. Похоже, что некоторых никакие потрясения до конца не исправят. Одна его манера «тыкать» постороннему человеку, то есть шодену, чего стоит. Раздражает неимоверно.

Император хотел что-то ответить, но резко закрыл рот. Причиной оказалась Лейри. Ей он вежливо улыбнулся, поздравил с недавним бракосочетанием и пожелав всяческих благ поспешил уйти.

— Чего он хотел? — поинтересовалась Лейри.

— Сам не понял, — покривил я душой.

Всё я понял, но озвучивать не захотел. Зная Лейри не стоит оно того. С неё станется пойти к Колдеру с претензиями. Иногда её жажда справедливости лишняя. Как, например, сейчас.

***

Чуть прищурившись отправил комок снега в полёт. Есть! Точное попадание! Звонко смеясь, Лейри упала в пушистый сугроб.

— Всё, сдаюсь!

Она вся раскраснелась, глаза блестели весельем. Мне и самому хотелось смеяться. Вроде такое абсурдное занятие — кидаться в друг друга снежками. Детская забава! Но это правда отлично поднимает настроение, заставляя забыть на какое-то время обо всех проблемах.

Подойдя к Лейри подаю руку, желая помочь подняться. Вместо того, чтобы выбраться из снежной ловушки, она со всей силы дёргает меня на себя из-за чего я приземляюсь рядом с ней в снег. Вот ведь паршивка!

— Лейри, ты как ребёнок, — рассмеялся я.

— Перестань ворчать, — отозвалась она. — Это же весело! Уверена, ничего подобного ты раньше не делал.

Не поспоришь, правда не делал. Мои воспитатели, поощряемые отцом, были убеждены — принцы не должны предаваться глупым занятиям, словно дети безродных. Они обязаны только учиться и подавать пример остальным. То есть ходить чинно, держать лицо и следить за каждым своим словом. Даже если лет им мало, и они вообще бастарды. Без разницы.

Всё веселье моего детства пришлось на короткий период, когда в моей жизни был он — сын кухарки и лучший друг по совместительству. Только с ним мне удавалось всласть побегать. С ним я мог шалить и хулиганить, как самый обычный мальчишка. За что и поплатились оба. Я — болью, внешней и душевной, он — жизнью.

Рассказал об этом Лейри, глаза которой под конец монолога были полны сочувствия. Было заметно, она едва сдерживается, чтобы не разразиться нецензурной тирадой в адрес моего отца.

— Ты скучаешь по нему, — произнесла она вместо этого.

— Да и нет, — признался после короткого раздумья.

— Как это? — удивилась Лейри.

— Мы были детьми, — улыбнулся чуть заметно давним воспоминаниям. — Нам было плевать на любые условности и хотелось веселиться. Но кто знает, что ждало нас в будущем? Всё же разница в статусах у нас огромная и неизвестно, что стало бы с нашей дружбой, когда мы стали бы взрослее и начали больше понимать.

Я всегда буду тосковать по тому мальчишке, который подарил мне кусочек детства, но сама мысль, что став старше он мог кардинально измениться, начать относиться ко мне иначе, искать выгоду из нашей дружбы, наполняла меня смесью ужаса и отвращения. Сожалеть о его гибели буду др конца своих дней, но я рад возможности сохранить его в душе и памяти именно таким — искренним другом, которому от меня ничего не нужно. Эгоизм и трусость? Наверное. И даже стыд кусает нутро, но я все равно не мог заставить себя думать иначе.

— Тебя можно понять, — попыталась ободрить меня Лейри после моего признания. — Все эти искатели благ за чужой счёт дорого тебе обошлись. Теперь у тебя есть я, и я не позволю тебе превратиться в чопорного зануду.

Спина и то, что пониже, начинали подмерзать от близкого контакта со снегом. Опять одежду придётся сушить, но оно того определённо стоило.

— Нужно возвращаться, — произнёс с лёгким сожалением. — Темнеет.

— Перестань, — и не думала выбираться из сугроба Лейри.

Ощутив её пальчики на собственном ухе замер чувствуя, как округляются глаза. Это проказа беззастенчиво теребила заострённый кончик, и похоже, получала от этого удовольствие. Так. Вдох-выдох, нужно просто не обращать внимания. В голову сразу полезли воспоминания далекого прошлого, где другая женщина любла развлекаться подобным образом…

Когда ровные зубки Лейри чуть прикусили мочку, дёрнулся всем телом, сжимая зубы. Возбуждение острое и дикое прострелило по позвоночнику, концентрируясь в паху. Проклятье! Ненавистная эльфийская наследственность! Сам с эльфийками никогда не был, но наслышан, что уши у эльфов в самом деле крайне чувствительная точка.

— Лейри, что ты делаешь? — процедил сквозь зубы, пытаясь дышать глубоко и размеренно.

— Твоя бывшая, кое-что говорила про уши, — мурлыкнула эта нахалка продолжая издеваться, потом замерла и уже нормальным голосом спросила — Что, не действует?

Боги, терпения одолжите, очень надо! Ну почему её дед, сам будучи мужчиной не просветил внучку, что есть игры, в которые с мужчинами играть опасно? Глупая девчонка не понимает, от того, чтобы овладеть ей прямо тут, меня останавливают только остатки здравого смысла и совести. Всё же, на улице зима, снег, не место для любовных утех. Да и Лейри явно не понимает, что творит.