– Неужели в такой сфере нет конкуренции? Я уверен, что во вселенной есть расы, которые сильнее вас.

– Совершенно верно. Я сейчас с тобой договариваюсь о взаимовыгодных условиях сотрудничества. Мы можем договориться со всеми, кто нам интересен или представляет опасность. Мы поставляем им переработанный материал или же готовую продукцию для вселения разума, а они нам дают защиту или другие интересующие нас ресурсы. Человек, мы открыли бессмертие, и мы обладаем правом использовать этот ресурс так, как посчитаем нужным.

Узун вновь встал и начал прохаживаться вдоль решётки, издавая с каждым шагом тяжелые вздохи.

– Ваше право совершенно не оправдывает ваши хищнические взгляды. Но не мне морали читать. Ты закончил с любопытной историей тоуфийцев? Может, уже к конкретному делу перейдём?

– Кстати, – не обращая внимания на замечание человека продолжил Узун, – врагов, готовых нас одолеть, не так уж и много. А если посчитать, то противостоять нам могут буквально две расы. И точно – не люди. Планета Земля ещё скудна биоресурсами, если заселить для размножения жнецов, то они в ближайшие полторы сотни лет исчерпают всё, не сумев достигнуть той популяции, которая необходима нам. Так что, если волнуешься за свою планету, то не волнуйся. С такими темпами размножения человечество нам будет интересно лишь через пять сотен лет. Но ни тебя, ни твоих прямых потомков уже не будет в живых.

– Как и тебя! Ты же изгнан, и если в ближайшее время не заменишь тело, так же умрёшь, без права на восстановление. – Денису показалось, что он нашёл слабое место Узуна, давя на которое можно будет ставить свои условия.

– Да, ты прав, человек. Как никогда прав. Обладая в каком-то роде бессмертием, начинаешь ещё больше бояться биологической смерти. Начинаешь чувствовать себя не временным гостем в жизни, а полноправным представителем Вселенной, которые наблюдающим со стороны за чужой жизнью, в определённой мере решающим их судьбу. Это страшное испытание, но мы его приняли. – Узун остановился перед Денисом и долго всматривался в его лицо. – Ты здесь не случайно. Если бы не я, то ещё эмбриканты вас всех убили бы.

– А если бы не мы, то гнил бы ты на планете Сорн. Не надо сейчас приплетать наше спасение к себе в заслуги. Моей благодарности ты не дождёшься.

– Ты должен знать про эмбрикантов. Знания тебе понадобятся, ведь скоро большинство твоих соперников будут составлять именно они. – Узун незаметно улыбнулся, когда увидел в глазах человека интерес.

– Очень складно всё рассказываешь, но я до сих пор не могу уловить во всём этом свою роль.

– Не свою, а вашу. – Узун пальцем показал на Радела. – Вы вдвоём. Ты же смог овладеть его эмоциями. Ещё на планете Сорн я ощутил, что ты пытался сделать то же самое и со мной. Но мой разум крепок. Тогда я не придал этому значения, но… Узун замолчал и улыбнулся, – об этом потом. А сейчас послушай про эмбрикантов… – Старик обернулся на отдалённый шорох, долго молча вслушивался, и не добавив ни слова быстро ушёл.

Архипов с непониманием следил за удаляющейся спиной Узуна, ожидая, что в любой момент тот остановится и продолжит рассказывать, как это не единожды уже бывало. Все его действия выглядели театрализованным монологом, Денис постоянно ожидал чего угодно и не удивлялся отсутствию логики в действиях старика.

«Ушёл?» – неожиданный вопрос Радела заставил Архипова вздрогнуть. За время разговора с Узуном он уже и позабыл о ментальном общении со зверем.

«Как видишь!» – Денис прошёлся по камере и помыл руки в бочке с водой, смыв остатки пахучей еды. – «Вернуться не обещал, но, я уверен, он не раз ещё порадует нас своим вниманием»

«О чём он говорил?» – Радел встал, по-кошачьи выгнулся и зевнул. Немного покрутившись на месте вновь лёг.

«Рассказывал свою историю жизни. Они нам работу хотят поручить, взамен обещают дать свободу».

«Я не жил на свободе и не знаю, что это. Но очень хочу ощутить».

«Почему ты меня не убил? У тебя были все шансы сделать это», – Архипов ходил по камере, выбирая себе место поудобнее. Из двух вариантов – возле Радела или же на мешке у решётки – Денис предпочёл второй. Отсюда он мог видеть морду зверя и хоть как-то наблюдать за его эмоциями и реакцией. Но Радел редко открывал глаза, и все его разговоры с человеком проходили без проявления каких-либо эмоций. Либо Денис их не чувствовал, либо зверь ничего не испытывал или умело скрывал.

«Ты единственный, кто меня слышит и понимает, а я не знаю другой жизни кроме той, что у меня есть. Большинство времени я провожу здесь, лишь изредка меня выпускают, чтобы я лишил жизни того, кто стоит напротив. Для чего это делать, я не знаю.»

«А что будет, если ты откажешься убить того, кто напротив тебя?»

«Они сами это сделают, но меня лишат еды и потом будут долго избивать», – Радел открыл глаза и для достоверности встал, показывая свою спину и бока; на коже виднелись глубокие шрамы. Денис только сейчас заметил их.

Дальше беседа не пошла, зверь погрузился в сон и игнорировал вопросы человека. После пары попыток Архипов переключился на изучение камеры и своей одежды.

Спать не хотелось. Возможно, лёжа на мягком матраце и удобной подушке Денис уснул бы, а оставаться на каменном полу без необходимости, совершенно не было желания.

По ощущениям прошло не меньше трёх часов, когда двое невзрачных охранников принесли корзину с рыбой и небольшой мешок. Это был обед. Или ужин. Всё это оставили за первой решёткой, а после закрыли внешнюю и открыли внутреннюю, чтобы человек и зверь могли забрать пропитание.

Денису опять досталось то же, что приносил Узун. Сладковатый брусок вяленого фарша. Радел в несколько приёмов проглотил рыбу и занялся своим любимым делом, а именно – лёг спать. Зверь стал идеальным соседом. Только и делал, что ел и спал.

Архипов пытался считать время. Он досчитывал до трёх тысяч шестисот, и тут же помечал на стене мелким камушком. Когда полосок стало три, их поочерёдно вывели из камеры. Происходило это без участия охраников. В первый раз, когда отворились решётки, среагировал Радел, он сказал человеку, что это прогулка, и вышел. Когда в следующий раз решётки отворились, зверь вернулся и показал, что Денису тоже необходимо идти.

Маршрут пролегал по пустому коридору. Отклониться было невозможно, так как все двери оказались наглухо закрыты. Коридор привёл в большой зал с толстым слоем песка, в углу которого виднелась свежая присыпанная куча. Из-за отсутствия воды в рационе Денису особо-то и не хотелось в туалет, а гулять в плохо пахнущем помещении совершенно не было желания. Он оглядел помещение с низким потолком и развернувшись пошёл обратно в камеру.

«В следующий раз я первый пойду, после тебя там невозможно дышать».

Денису показалось, что Радел улыбнулся на его претензию, хотя ничего и не ответил.

«А твой дом далеко?» – спросил Денис, нацарапав десятую полоску на стене.

«Может быть, я не знаю. Меня детёнышем выкрали. А откуда именно – мне неведомо».

«Так может, это и есть твой дом! Куда ты хочешь попасть на свободу?»

«Дома не заставляют убивать ради удовольствия. Я же чувствую, какое они испытывают блаженство, когда я убиваю им подобных. Чем дольше мучается мой противник, тем больше они испытывают радости».

«Ты, наверное, хотел сказать, жертва. У тебя мало противников, кто мог бы с тобой потягаться».

«Как только у него в руках появляется оружие, он становится моим противником. Я уже говорил, едва попадаешь на арену, живым быть перестаёшь. Охотник ты или жертва, не имеет значения. После арены для них нет жизни».

– Нет жизни! – вслух повторил Денис.

За последнее время он не единожды прощался с жизнью. Бывали даже ситуации, когда на это прощание и времени-то не оставалось. И каждый раз необъяснимым образом судьба повторяла ему, что ещё рано, его время не подошло. Что он ещё не выполнил то, что ему суждено выполнить. Архипов сам себе не мог объяснить, срабатывала его везучесть, или же знания и опыт вносили свой вклад. Последним можно объяснить выживание в Ином мире, во время столкновений с группами наёмников. А паразит, гриб, из цепких сетей которого он еле смог вырваться? И сейчас, на этой планете, он уже дважды умирал и возвращался к жизни.