Еще одна причина идеальности Синдер.

А теперь она беременна.

А теперь Синдер была беременна — то есть в пределах девяти месяцев она должна была стать матерью — а значит сам Джонатан должен был жениться на ней — и при всем сомнении, хаосе в голове Джонатана… Это заставляло его любить Синдер, считать ее еще более идеальной, только больше.

История Джонатана? Наверное, эта часть текущей жизни Джонатана была наиболее неоднозначной.

Его прошлые решения, его прошлые поступки, сказанные и несказанные слова, сделанные выборы, правильные и нет, милосердные и жестокие…

Джонатан не мог сказать что сейчас, спустя прошедшие годы, он не испытывал совершенно никаких отрицательных эмоций глядя на свое прошлое — любой, кто говорил иначе, был либо достигшим просветления монахом, либо просто лжецом. Даже если говорить исключительно о воспоминаниях из прошлого детства, каких-то малозначимых и скорее веселых событиях, связанных с природой детей, нельзя было по крайней мере не испытывать легкое подобие смущения вспоминая о том, как в прошлом Джонатан попробовал на вкус фломастеры или на пробу толкнул другого ребенка, пытаясь понять, какие эмоции в нем вызывало причинение неудобств другому человеку. Такова была природа всех людей.

В истории Джонатана, однако, было куда больше куда более значимых событий, чем случайные детские шалости, казавшиеся теперь ему постыдными с точки зрения взрослого человека. Некоторые вещи, что он совершил… Были значительно тяжелее, чем пара попробованных в прошлом детстве на вкус фломастеров.

Джонатан убивал людей. Не лично, но нельзя было обвинять оружие в том, что оно стреляло в цель, которую выбрал стрелок и винить оружие. Джонатан направили КРСА, армию, даже отпустил Синдер на вольные хлеба…

Суммарно Джонатан убил… Как минимум несколько тысяч человек — исчезнувшие во время оккупации Мантла старые офицеры и нелояльные революционеры, один критик здесь, один журналист там…

Для человека это было огромным числом, в истории Ремнанта не нашлось бы убийцы более кровожадного или даже героя более могущественного, чем Джонатан, способного перебить несколько тысяч людей.

Для политика же…

Джонатан не знал точно, не был уверен. Джонатан знал, по крайней мере не уровне своего подозрения, что даже пацифист Гира хранил за своей душой прошлые грехи и жертвы, как минимум из-за натуры управления — что уж говорить о других политиках или Озпине.

Джонатан предавал — он предал тысячи людей Фронта Освобождения Мантла, даже смотревшую на него в прошлом с восхищением Робин Хилл, предал именно он. Своими экономическими политиками в прошлом, затягивая Менажери под крыло своего благонравного патронажа, Джонатан предал множество фавнов. Джонатан предал даже свой собственный народ — верившие в него и в его прошлые обещания, а теперь пошедшие по миру, разорившиеся люди — логистические компании, перевозчики — в каком то смысле Джонатан предал и их.

Не существовало идеального исхода. Не существовало решения, устраивающего всех. Такова была суть правления, суть магии…

Суть жизни.

Кто-то всегда оставался несчастливым. Как бы долго не шло рассуждение о теории игр — всегда существовал, как минимум в каком-то виде, проигравший — в обществе миллионов людей всегда оставался обделенный, проигравший, несчастный…

Но я счастлив.

Произнесение этих слов заставляло Джонатана выглядеть монстром, счастливым именно из-за того, что кто-то иной был несчастен, но это было не так. Джонатан был счастлив потому, что несмотря на все ужасные последствия его действий, несмотря на все то, о чем он сожалел или скорбел, несмотря на все его прошлые выборы… Джонатан был доволен своей жизнью.

Положением, финансами, работой, семьей, друзьями, Синдер и…

Будущим.

Именно так.

Глядя в свое будущее Джонатан был доволен. Счастлив. Он был уверен в своем будущем.

Не в конкретных действиях, что он предпримет в будущем, как показал хаос его мыслей стоило только Синдер подтвердить возникшие было мысли о ее беременности, в этом отношении у Джонатана не было никаких мыслей — сколько уверенность в чем-то… Более нематериальном, наверное. И вместе с тем более важном.

Уверенность в том, что завтра он проснется рядом с любящей женой. Уверенность в том, что его жизнь будет продолжаться дальше. Уверенность в том, что он…

На правильном пути в моей жизни.

Именно так, Джонатан, на правильном пути. На счастливом пути. Но… Что есть правильный путь? Что есть счастливый путь? И выбрав его, ты уверен в том, что именно ты выбрал? Не в смысле правильности и неправильности твоего выбора… А в смысле того, знаешь ли ты, к чему именно приведет твой выбор?

К чему именно приведет мой выбор, хм?

Ответа на этот вопрос Джонатан уже не получил, моргнув еще раз только для того, чтобы обнаружить себя сидящим в кругу давно отрезвевшей Кали, тем не менее все еще продолжающей висеть на плече Гиры, и самого Гиры, немного обмахивающим себя одной рукой, явно пытаясь избавиться от воздействия алкоголя на его значительное в размерах тело, а затем на Нио, стараяющейся передать свои настроения наблюдающей за Блейк живой мимикой — более живой, и чуть менее контролируемой чем обычно — самое близкое к заплетающемуся языку, как к тому могла подобраться Нио.

Синдер, сидящая рядом с самим Джонатаном, наконец-то наплевав на все правила приличия — тем более, что любая попытка играть в маскировку уже была бесполезна на текущем этапе их отношений, завалилась на плечо Джонатана, теперь изо всех сил стараясь по крайней мере не мурчать — или хотя бы не слишком громко, чтобы не перебивать разговоры, происходящие за столом в данный момент…

Разговоры, одним из участников которого, к своему значимому удивлению, Джонатан обнаружил и себя.

— … и поэтому я хотел бы спросить, если бы я мог выкупить один из спа-отелей Менажери на неделю? Не больше, я боюсь, всем Богам этого мира не получится поддерживать Гленн без моего присутствия дольше недели,- слова произнесенные ртом Джонатана мгновенно заставили его усмехнуться от осознания того, почему именно Синдер наплевала на свое самообладание и в данный момент едва не разлеглась на нем. Действительно, было слишком глупо в данный момент пытаться делать секрет из его отношений с Синдер учитывая то, что он обсуждал в данный момент с Гирой возможности проведения его медового месяца…

Хотя, судя по глазам Гиры, для него эта новость не стала неожиданной — будучи одним из немногих, кого можно было назвать хоть сколько-нибудь посвященным во внутренние взаимоотношения четы Джонатана, маловероятно что он ничего не подозревал до этого момента. Судя по хитро блестящим глазам Кали — та и вовсе знала об этом давно и сейчас удерживалась присутствием Гиры и самой четы Гудманов от того, чтобы не выкрикнуть самой себе «я была права!»

Я счастлив.

А значит…

А значит что? Я просто счастлив.

Именно так, Джонатан, ты уже сделал выбор, ты просто не можешь понять, какой. Не можешь провести последний шаг. Что будет дальше, Джонатан? Что это значит, «дальше»?

Дальше, хм…

А что дальше? Что могло случиться дальше? Что изменила эта информация в его дальнейшей жизни?

Да, в общем-то, ничего. Джонатан все также планировал провести ритуал, поцеловать Синдер, и лечь с ней в одну постель…

Вот именно, Джонатан, вот именно.

Джонатан моргнул, прежде чем перевести взгляд — в этот раз провал в его памяти не произошел, Синдер все также лежала на его руке, в другой его руке все также была зажата чашка чая, а сам Джонатан все также продолжал думать…

До тех пор, пока не увидел мгновенно притушенный свет и открывающиеся вперед него двери с появляющимся официантом, аккуратно несущим достаточно большой поднос белого кремового торта с сверкающими горящими свечами, символизирующими его прожитые годы, что он должен был задуть…

Пора, Джонатан, пора.