Один раз Аифал уже выхватил свой счастливый билет в этом мире — получил второй шанс на то, чтобы еще немного позабавляться в этом мире. Получил от своей о столь прекрасной, величественной темной госпожи второй шанс.

Но Салем не была всемогуща. При всем ее понимании магии и владении ужасающим искусством управления гримм — Салем не обладала способностью даровать бессмертие. Если бы она обладала этой возможностью — она скорее всего обладала бы как минимум небольшим пониманием того, как совершить обратный этому процесс — а значит давно приблизилась бы к своей цели — в блаженной смерти.

Даже если Салем на самом деле и обладала такой возможностью — она определенно не стала бы использовать ту ради Аифала и Аифал… Считал это закономерным, честным итогом его службы.

Аифал никогда не был верен Салем — его причина для следования за тем, кого без зазрения совести можно было назвать «темной богиней» всегда заключалась в простой мысли — «так будет интереснее.»

Интереснее служить темной богине, интереснее сражаться с Озпином, интереснее завоевывать мир из теней…

Если подумать всерьез — Аифал всегда очень условно был на стороне Салем — настолько условно, что неоднократно, в прошлом или настоящем он саботировал ее приказы, либо извращал их настолько, что они приводили к совершенно обратным результатам.

И все же Аифал был полезен — для Салем, тысячелетиями державшейся в тени мира, проводя без единого контакта с социумом Ремнанта сотни лет, иногда десятки лет не произнося ни слова вовсе, пока ее речь не отмирала за ненадобностью вовсе, до того, что той требовалось вновь учится общаться, люди и фавны Ремнанта представляли из себя разношерстную, непривычную, странную дикую массу, живущую по законам, что Салем успела забыть за все прошедшее время. Салем был необходим «переводчик», «инструмент» ее воли, «терминал», взаимодействуя с которым она могла влиять на население Ремнанта. И Аифал занимал эту должность — потому, что Салем был необходим кто-то, способный ее занимать.

Но вместе с тем Салем не питала иллюзий — лишенная всех возможностей социума Ремнанта Салем по крайней мере была лишена его некоторых пороков — дистанцировавшись от человечества Салем лишилась отвратительной человеческой привычки к избирательной слепоте к тем людям, что были им приятны.

Салем просто не воспринимала людей как кого-то, с кем она поддерживала сколь либо персональный контакт. И потому, она не была слепа к тому, насколько условной была верность Аифала к его «темной госпоже.»

Аифал представлял для Салем проблему, весьма значительную Он был необходим Салем, полезен, и потому не мог быть так легко отброшен в сторону, но вместе с тем был столь непредсказуем, что использование его с какой бы то ни было эффективностью или надежностью было однозначно невозможно.

Иными словами, Аифал представлял из себя проблему «не могу с тобой, не могу без тебя» — но вместо романтической истории следствием из этого являлось исключительно то, что Салем искренне пыталась найти самый лучший выход из этой неприятной ситуации. Сразившая Аифала болезнь в данном случае была, наверное, лучшим из вариантов, что только мог произойти с Аифалом для Салем — Салем могла не беспокоиться от того, что теряла важный и эффективный инструмент по собственному решению и вместе с тем вздохнуть спокойно от того, что ее главный исполнитель, одновременно с тем являющийся и ее главным предателем все же перестал тревожить ее сон… Если Салем, конечно же, спала.

Проблемой оставалось лишь то, что на место Аифала, на место «переводчика с языка людей на язык Салем и обратно» должен был прийти кто-то иной — в идеале кто-то исполнительный и значительно более верный, чем он… Если бы на место Аифала пришел кто-нибудь вроде Джонатана — или Синдер, например — это решило бы все проблемы Аифала разом.

Но Джонатан и Синдер оказались вне ее загребущих рук, суперорда была уничтожена, Озпин неожиданно оказался не таким уж мертвым, как считала Салем и ей пришлось с мучительной зубной болью вытаскивать Аифала, к тому моменту уже больше мечтающему о своей смерти, чем об излечении, из загребущих рук смерти.

С тех пор Аифал работал на Салем — но лишь настолько, чтобы все же не убедить ту в необходимости избавиться от своего «ближайшего сподвижника» — скармливал ей новости, помогал ей направлять орды, а в перерывах подкидывал подачки Джонатану или вставлял палки в колеса Озпину.

Но, время прошлом с тех пор — и хотя Аифал был излечен однажды — он не считал себя бессмертным, как не рассчитывал и на то, что Салем продлит его жизнь вновь.

Возможно это мог бы сделать Озпин или Джонатан — Аифал заглядывал в их разум и оба они, по крайней мере теоретически, могли совершить подобное — однако ни один из них не пошел бы на подобное. В то время как Салем был необходим Аифал для исполнения важной функции адаптера к текущему обществу Ремнанта — и Джонатан и Озпин прекрасно ориентировались в нем и без Аифала. Иными словами, для них он представлял из себя живым значительно больше проблем, чем мертвым.

В текущих же условиях, когда Салем наконец нашла достойную замену Аифалу — согласно его же стараниям, впрочем — в виде Ваттса, более вероятно было то, что Салем, не дождавшись момента смерти Аифала, прикончит его раньше срока, чем то, что она решит спасти его вновь.

Аифал конечно же мог избавиться от Ваттса, вновь привязав Салем к себе — без единого доказательства того, что он поучаствовал в этом происшествии, руками гримм, радикалов или даже непривычной испорченной еды, доставленной скрывающемуся доктору, но зачем бы ему этим заниматься?

Аифал умирал — как умирают все старики. Если так подумать — он задержался в Ремнанте значительно дольше, чем было предопределено ему свыше, стараниями Салем, и поэтому не переживал от того, что его смерть приближалась вновь. Да, ему хотелось бы пожить подольше, как и всем людям, но он со стоическим спокойствием относился к близкой смерти.

Но, как и всякий человек, чувствующий приближение смерти, Аифал планировал совершить то, что он еще успевал сделать в этом мире прежде, чем он услышит глухой стук четырех забиваемых в крышку гвоздей. Так много планов, так много возможностей, но так мало времени…

Аифал прикрыл глаза, после чего чуть печально покачал головой, прежде чем отвлечься, уловив по едва заметному фоновому шуму мыслей, что постепенно становился все отчетливее, приближение человека, отвлекшись от созерцания собственных морщинистых рук и развернулся к входной двери, отведя взгляд.

Как и следовало ожидать через несколько секунд за дверью комнаты послышались тихие шаги, прежде чем аккуратный глухой стук разнесся по кабинету — следом з ним последовла мягкий голос,- Дядя… То есть, мистер Аифал?

— Ах, Пирра, заходи,- Аифал сделал вид, что только сейчас узнал приблизившуюся к нему девушку, благодушно покачав головой, когда на пороге появилась статная девушка с копной собранных в высокий хвост длинных медно-рыжих волос,- Ты опять?

Пирра, мгновенно понявшая, что именно Аифал имел ввиду под «опять», смутилась, прежде чем чуть опустить взгляд,- Я… Мне неловко называть тебя дядей при всех…

Аифал на эти слова только покачал головой, тепло улыбаясь девушке,- Раньше тебя это не смущало.

— В приюте тебя все знали как «дядю», так что в этом не было ничего необычного… Но за пределами приюта и особенно здесь на тебя и меня будут странно смотреть, если я и дальше буду продолжать называть тебя дядей,- Пирра выдохнула, прежде чем опустить взгляд,- Прошу прощения.

— За что? — Аифал улыбнулся, после чего вздохнул — «порой глядя на подобное я почти начинаю печалиться от того, что я такой…»

Аифал был благодетелем Пирры Никос — разглядев ее выдающийся талант именно он отправил ее в подготовительную школу охотников, именно он обеспечил ее деньгами, славой — именно он подбил ее на участие в Мистральском молодежном чемпионате боевых искусств…

А еще он был причиной того, почему Пирра Никос оказалась в приюте изначально.