«Если… Нет, определенно нет… Может быть? Нет, слишком маловероятно… Учитывая текущее состояние… Но десять лет? Если попытаться саботировать Менажери… Руби Роуз выглядит многообещающе — но что, если… Ах, вот оно как…» — разум Озпина работал с такой интенсивностью, что если бы тот представлял из себя механическую машину — скорее всего ее механические части уже начали бы стираться от бесконечного бега. Нет, более того, учитывая, что тело Озпина представляло из себя не более, чем биологическую машину — не важно, сколь сильно укрепленную, все же не абсолютно — существовала вполне реальная вероятность того, что действия Озпина прямо сейчас отчаянно перегружали возможности его плоти, приводя к ее преждевременному истощению.
Это было не смертельно для Озпина — в том смысле, что даже погибни он сейчас, это не стало бы концом борьбы Озпина — но это было определенно неприятно. Атлас и Мантл пали в руки Джонатана — и, при всех недостатках действий Джонатана — нельзя было сказать, что его план не был хорош. Он смог обмануть и обвести вокруг носа Озпина и Салем, после чего, когда те отвлеклись, решив, что разобрались с проблемой — нанести удар в самое мягкое подбрюшье, обернув компромиссную победу Озпина в его бескомпромиссное поражение.
Проблемы Атласа и Мантла не уйдут в одночасье — и Джонатан не станет абсолютным и полным победителем мгновенно, не произойдет полного превращения радикальных воинов «Фронта Освобождения Мантла» в лояльных граждан Гленн, и на какое-то время все новообразованное государство, растянувшееся на два континента — когда Менажери вольется в гегемонию Гленн — на три сразу — окажется в хаосе.
«К тому же он раскрыл свои карты» — Озпин чуть-чуть поджал губы.
Не то, чтобы оправдать два различных проявления было невозможно — могущественная телепортация, уничтожение орды, спасение Гленн… Это можно было увязать в некое единое проявление — особенно учитывая то, что в реальности это и представляло из себя креативное использование одной способности. В конце концов, учитывая нарочитую размытость самих границ проявлений — вплоть до того, что некоторые из проявлений взаимодействовали с метафизическими концептами, подобными «судьбе» или «неудаче». Уместить проявление Джонатана в нечто столь же размытое, непонятное или даже действительно «на границе с настоящей магией» — скажем, сказать, что «проявление Джонатана заключается в том, что он может влиять на реальность» — возможно. С точки зрения науки без четкого понимания, что же такое «проявление» — и у современных ученых этого понимания не было — так или иначе, «проявление» Джонатана можно было объяснить с точки зрения науки…
Особенно если немного надавить на ученых.
Но проблема заключалась не в словах, названиях и научных теориях, а в том, что Джонатан превратил «свое проявление», некую особую способность, его собственную визитную карточку, в технологию.
Когда Джонатан предоставил миру чудодейственные лекарства при всей чудесности самого открытия — это не привело к революции к общественном сознании, к революции в медицине или здравоохранения. На сцене просто появился «чудесный препарат», предназначенный для самых влиятельных и необходимых. Его производство было незначительно, едва покрывая самые витальные потребности самого Гленн, и для простых людей это было «чем-то далеким» — если простые люди вовсе обращали внимание или слышали о подобном.
Но Мантл и Атлас… Джонатан сделал шаг — он решил вместо того, чтобы использовать свои способности скрытно, пытаясь прикрыть свои уязвимости, оставить свои уязвимости открытыми, вместо того полностью сосредоточившись на том, чтобы использовать свои сильные стороны по максимуму.
Иными словами, говоря с точки зрения метафор, Джонатан перешел «в атаку.»
Атака на Озпина и на Салем — осознавая, что у него не будет возможности защищаться от тех — он решил вместо этого атаковать, надеясь повалить своего соперника до того, как тот повалит Джонатана. Использовать максимум своих возможностей.
А значит Ремнант начнет меняться.
Это значит тайные курсы Джонатана в его собственной академии станут явными, производство артефактов станет повсеместным и обыденным, телепортация станет нормой…
С какой-то стороны это станет слабостью Джонатана — если он стремится к нормализации, к открытости своих возможностей — ему придется вовлекать Гленн. Вовлечение народа приводит к ослаблению контроля, а ослабление контроля ведет к появлению аналогов, краже образцов, использовании способностей Джонатана против него самого.
Иными словами, Джонатан принес в жертву свои тайные силы ради того, чтобы использовать их сейчас. Через пять, может быть семь, максимум десять лет, Джонатан будет изучен — и даже если к этому времени он обретет новые козыри в рукаве — он не сможет использовать их для того, чтобы полностью перевернуть исход партии — потому, что он заронил само зерно «возможности.» Джонатан будет изучен, классифицирован, а теоретики предскажут его прогрессию, так что, даже если однажды он вновь явит миру чудо — мир будет готов. Озпин будет готов.
Иными словами, Джонатан пошел ва-банк. Он сделал быстрый шаг — и теперь ему нужно успеть победить до того, как его преимущество сгорит.
Иными словами, Озпин вновь мог ощутить себя в ситуации столкновения с Аифалом.
Аифал возрос пока Озпин не видел его действий, и устроился на своем пике, выше которого он был неспособен прыгнуть. И Озпин, отряхнувшись от своего сна, начал двигаться вперед, подбираясь к тому ближе и ближе.
Озпин почти преодолел Аифала — просто потому, что потолок Озпина был гораздо выше потолка Аифала — и потолка Джонатана…
Но Джонатан пошел на отчаянный шаг — и взлетел выше них обоих… На несколько лет.
Постепенно его запал иссякнет и Джонатан упадет — Озпин преодолеет его… И Джонатан знает это.
Иными словами — действия Джонатана были горделивым объявлением войны — и вместе с тем шагом отчаяния. Джонатан решил выступить против Озпина — и вместе с тем осознавал, что он не может просто победить Озпина. Поэтому он был вынужден действовать столь открыто — постараться победить Озпина за считанные годы, потому, что время было союзником Озпина…
Как и всегда.
Озпин перевел взгляд на машины, кружащие по городу, отчаянно старающиеся не передавить паникующих гражданских, вместе с тем оттесняя их от проезжей части.
Тик-так, Джонатан. Тик-так.
Выгнать Джонатана из Мантла и Атласа? Свергнуть его однозначно в этот момент не представляется возможным — как не представляется возможным развязать настоящую гражданскую войну для того, чтобы победить Джонатана.
Не говоря уже о том, что если Озпин действительно столкнет Джонатана со стола…
Тот может легко пасть в объятия Салем.
Озпин ощутил, как хмурятся без его контроля брови.
Значит, убийство Синдер не стоит на повестке дня. До тех пор, пока я не смогу обвинить в этом Салем… Сделать это не невозможно, но подобные действия потребуют подготовки — даже предполагая, что Джонатан откажется от своей войны против меня.
Внутреннее противоборство в Мантле и Атласе? Безусловно — но я буду крайне удивлен, если Адам переживет подобную ночь. Кайзер? У него есть шанс… Возможная точка входа… Если Аифал не вмешается вновь.
Менажери? Гира будет рад ухватиться за возможность удержаться от быстро нарастающей гравитации Гленн — но он идеалист. Если он сочтет, что Менажери будет лучше без его руководства — он подчинится Джонатану… Сдвинуть Гиру с поста? Раньше это было значительно легче сделать — сейчас у него есть серьезная протекция от Джонатана… И Рейвен.
Команда STRQ… Если Джонатан решил воевать всерьез — он не отдаст команду, даже если потенциально это приведет к тому, что Янг, став девой, не сможет контролировать свои способности до конца. Открыв свои способности он оставил себе пространство для маневра — он может объявить о том, что обучит Янг самостоятельно — даже если он не сможет сделать это полноценно — у остальных не будет возможности проверить его утверждение, не сейчас. Это может занять годы — годы, за время которых он снизит свою зависимость от STRQ.
