Ранее упомянутый фавн мгновенно оказался рядом с Робин — но когда та не смогла ответить, все еще согнувшись в приступе кашля, прерываясь лишь на мгновения, чтобы попытаться ухватить воздух — чувствуя, как нарастает жжение внутри нее — тот отреагировал сам,- Врача! Сообщите Джоанне!

Робин попыталась было подать голос, но спустя мгновение новый приступ кашля сотряс ее, заставив Робин свалиться со своих ног, оглушая улицу своим громким лающим кашлем — прежде чем с очередным кашлем почувствовать, как ее рот покинула не только слюна — но и что-то более плотное.

Взгляд Робин смог увидеть на мгновение этот объект — покрытый вязкой розоватой и чуть вспенившейся субстанцией небольшой черно-красный кусочек… Чего-то.

Чего-то из моего тела.

Робин поняла слишком поздно — Джеймс заманил ее в ловушку, заставив расслабиться, потерять бдительность… Или не он, а кто-то из его подручных? Робин было все равно.

Непрекращающийся кашель превратился в недостаток воздуха — лишенная возможности вдохнуть Робин ощутила, как начинают расплываться фигуры перед ее глазами и как кто-то поднимает ее пытающееся согнуться тело — какие-то звуки, крики и голоса пробились через начавшую падать на уши вату, прежде чем Робин ощутила, что ее тело куда-то несли — что-то делали с ней — в какой-то момент Робин осознала, что с нее стянули ее одежду и она уже не находилась на улице, а где-то в ином месте…

Робин ощущала, как будто что-то внутри нее разваливается на части — и вместе с тем растворяется в кислоте, как будто бы что-то внутри нее ползло по ее органам, поглощая их, заставляя Робин кричать — но вместо крика она могла лишь кашлять и пытаться ухватить чуть больше воздуха в очередной раз, понимая, что ее зрение сузилось до точек, танцующих в полумраке перед ней, а ее уши могли понять только то, что рядом с ней был какой-то звук, который Робин не могла разобрать — возможно это был лишь ее кашель, рвавший ее глотку изнутри. Возможно ее стошнило в момент этого кашля, возможно нет — Робин уже не знала, умерла она или еще жива, что происходит и где она находится…

Тьма, опустившаяся на ее глаза, была ее спасением.

Джеймс Айронвуд проделал путь до своего кабинета, не встречаясь глазами с его подчиненными.

Потому, что знал, что он увидит внутри.

Джеймс знал, что он предал своих людей. Предал свой народ. Предал все, что клялся защищать…

Также, как предали его.

Джеймс знал, что предательство не было причиной для иного предательства — и потому не встречался взглядом со своими подчиненными, ожидающими его ободрения, а может быть — его поддержки.

Что я им скажу? Что Атлас проиграл? Что королевство пало? Что все было напрасно?

Джеймс дрался как раненый лев…

Или как загнанная в угол крыса.

Огрызался в ответ, пытался торговаться, угрожать, давить и договариваться…

Но у Атласа нет козырей на руках. И все это знают.

Атлас может осложнить жизнь Мантлу, но не более того — Атлас неспособен поставить решительный вопрос ребром, что заставило бы Мантл отказаться хотя бы от части позиций — все, чем может угрожать Мантл — либо представляют из себя не больше, чем простой раздражитель, либо же может быть компенсировано Гленн и Менажери. Джеймса загнали в угол — и все, что он мог делать — это продать свою жизнь как можно дороже, уходя в свой последний путь. В данном случае — сохранить как можно больше от Атласа перед лицом неминуемого поглощения Атласа и превращения Королевства в Мантл.

Джеймс не был политиком — в этом была его главная слабость и главный грех. Джеймс никогда не был политиком — подковерные интриги, предательства и социальные игры не давались ему — многозначительные намеки и тайные соглашения… Все это пролетало мимо разума Джеймса, сколько бы раз он не пытался научиться политике самостоятельно. Некоторые люди были просто не созданы для такой работы.

Но не нужно было быть политиком, мастером словесных интриг и сетей предательств для того, чтобы понять ситуация, в которой оказался Джеймс.

Джеймс смог стребовать с Робин какие-то ничтожные уступки, но это не значило ничего — в лучшем случае пара месяцев отсрочки, прежде чем Атлас будет вынужден влиться в Мантл — а вслед за Атласом — потянуться и остольные города.

Мантл контролировал Атлас, полностью — все поставки, все природные ресурсы, даже попытка покинуть Атлас зависела исключительно от милости Мантла, что окружал Атлас со всех сторон. Полная и абсолютная зависимость от милости Мантла — Атлас не проживет долго в таких условиях. Полная зависимость Атласа от Мантла означало, что Мантл, если только в головах лидеров Мантла возникнет желание — Атлас будет поглощен, просто из-за того, что тому не было альтернативы.

А оно возникнет. Робин ненавидит Атлас — и никому не удержать бешеного пса.

Через день после того, как Джеймс помашет перед камерами подписанным договором — Мантл выставит свои условия — на транспортировку грузов в Атлас, на перелеты людей, на снабжение прахом и водой — и Атласу придется соглашаться, просто потому, что Атлас не мог поступить иначе. Атласу придется платить, придется соглашаться на все условия, а когда этого станет недостаточно — склониться перед Мантлом, влившись в новое государство.

И так будет. Именно так и будет — Мантл сожрет Атлас — а вслед за Атласом потянутся иные — Атлас всегда придерживался централизации государства, для большей эффективности реагирования и управления — в холодных пустошах Солитаса людям было необходимо следовать команде одного. Если отопительная система перестала работать в городе — у Атласа есть всего сутки до того, как перестанут работать экстренные системы обеспечения тепла — счет идет на минуты.

Организованная структура, система власти, обладает главным плюсом — быстрая работа и высокая эффективность, готовность реагировать на любое чрезвычайное происшествие… Но обладает и главным минусом.

Лиши человека головы — и он умрет. Лиши государство бюрократического аппарата — и оно погибнет.

И весь центральный бюрократический аппарат Атласа находился в самом Атласе.

И они даже не могли покинуть тот — не могли потому, что Мантл контролировал вход и выход из Атласа. Атлас превратился из неприступной крепости в коробку в руках Мантла.

Коробка могла не открываться или открыться — но какая разница, если она все равно в руках владельца?

Поэтому Джеймс не смотрел в глаза его подчиненных и ближайших сподвижников, двигаясь к своему кабинету, что с недавних пор стал его спальней и обеденной комнатой, зная, что он увидит в глазах своего окружения.

Озпин, почему?

Джеймс считал Озпина другом. Может быть не таким другом, с которым он мог бы усесться рядом, выпить виски и повспоминать старые деньки, но тем другом, которому он мог доверять, у которого он мог попросить совет, который мог поддержать его в трудную минуту…

Как оказалось — зря.

Джеймс обманывал сам себя. Наверное, он даже знал это раньше, понимал где-то на уровне подсознания, что человек, переживший тысячи лет, сотни перерождений, просто не мог воспринимать его, Джеймса, другом, также, как Джеймс воспринимал самого Озпина.

Озпин… Может быть у меня и нет причины обижаться на него, чувствовать себя обманутым, преданным? Он просто делает то, что считает должным — также, как и все мы… Просто он решил пожертвовать Атласом, пожертвовать мной, двигаясь к своим целям… Возможно, он просто видит эту ситуацию иначе…

Да какая уже теперь разница.

Джеймс проделал путь до своего кабинета, бросив взгляд на пару агентов Атласа по бокам двери, и одним взглядом передать им свое настроение и мысли, так что те только коротко кивнули и покинули свои посты, оставляя Джеймса одного — позволив ему сделать шаг в кабинет, закрыв за собой дверь.

Пробраться на верхний этаж башни Атласа, в личный кабинет Джеймса Айронвуда, было сложно — потребовалась бы целая тайная операция для того, чтобы сделать это — и даже если кому-то захотелось сделать это, то у Джеймса возникал единственный вопрос… Зачем?