И Джонатан не сомневался — у Робин получится сделать это…

Не все, не сразу, и не в таком виде, как она надеялась, но получится. Джонатан вполне верил — использовав новообретенный душевный порыв людей, ресурсы и заводы Мантла и поддержку Гленн — Робин могла бы добиться многого. Вполне вероятно, что она действительно бы смогла приблизиться к пониманию «хорошего государства» — ей пришлось бы ошибаться, сбиваться с пути и разбираться с последствиями своих ранних решений, часть из которых она могла представить, а часть из которых стали бы неожиданными щелчками по носу ей от реальности — но она наверняка сделала бы жизнь лучше.

Хорошая система поддержки рабочих, справедливые законы, неплохая минимальная оплата, доступная медицина и образование — все это не было какими-то чудесами, что невозможно было создать в мире не обладая возможностями мага — нет, это было доступно, возможно, вероятно даже — Робин была упертой и верила в свои силы и свои убеждения, если перед ней и возникнет преграда на ее пути к чему-то, что можно было назвать «хорошей жизнью Мантла» — она будет долбиться в нее лбом, пока не пробьет ее насквозь или не разобьет себе голову полностью.

Робин была великолепным лидером, с великолепной харизмой, превосходным видением невероятного будущего и четким устремлением во что бы то ни стало, исполнить свою мечту. Иными словами, Робин Хилл можно было описать одним словом…

Фанатик.

Фанатики, последователи идей, были самыми страшными из людей.

Они могли верить в самые просвещенные, самые гуманистические, самые человечные из идей…

И выбирать самые бесчеловечные пути к тем.

Джонатан не сомневался — в конце концов Робин Хилл построит неплохое государство. Может быть, не такое прекрасное, как она успела себе представить — но все равно хорошее, значительно лучше старого Мантла и Атласа…

После того, как перережет всех, кто будет против.

Робин была сама по себе хорошим человеком — ей действительно просто хотелось сделать жизнь людей под ее командованием чуть лучше, помочь работникам заводов и приструнить жесткую администрацию Атласа…

Но нам ли не знать, на что способен хороший человек, когда он говорит себе « это правильное действие », да, Джонатан?

Робин найдет каждого из богачей Атласа, из старых чиновников и из коррумпированных офицеров — и выжжет их каленым железом.

Придется открывать новое кладбище — для всех тех, кто не был согласен с ее мировоззрением.

Прекрасный новый мир, построенный на костях тех, кто был не согласен с конкретно этим толкованием «прекрасного»…

И мы выпустили ее на волю.

Многие ставили на Робин Хилл в этом противостоянии — Атлас показал свои гнилые шестерни, бесцельно скрежещущие по металлу, разрушая то, что осталось от прошлого «великого города в небесах» давным давно — задолго до того, как Джонатан вступил в этот мир.

Непомерно раздутые бюджеты армии, на которых наживались и без того неприлично богатые магнаты, плодящие коррупцию в самых верхах правления и Совете, что в ответ играл на руку магнатам, продвигая выгодные им законы — и если кому-то внизу не нравилось то, как играют люди наверху — что же, армия, может быть, и была непомерно раздута в своем финансировании — но была более чем способна заткнуть голоса, что не нравились политикам.

Атлас начал гнить и ржаветь давно — год за годом он медленно истощался — Озпин был отвлечен на его собственные сожаления, на депрессивные размышления о бесполезности его сражений — и когда генерал Айронвуд пришел во власть — титан Атлас уже падал на своих подрубленных коленях.

Но Джеймс не растерялся — он смог отрезать армию практически полностью от контроля другими Советниками, протянул руки и попытался удержать падающую фигуру бронзового колосса…

Но он был лишь одним человеком.

Джеймс смог замедлить, возможно даже, остановить падение Атласа — но не обратить его вспять. Атлас все также гнил больше и больше — но к этому времени Джеймс, что уже увяз по руки в своих новых обязанностях не мог сопротивляться — он знал, как ему было нужно сделать, но ситуация была такова, что он больше не знал, что ему нужно сделать — и потому Джеймс продолжал держать Атлас на своих плечах, надеясь, что он сможет выдержать так еще год, два, десять… Если бы Бог был милосерден к нему — Атлас бы выдержал до момента гибели Джеймса — еще несколько десятков лет как минимум…

Но если Бог и существует — он добр не потому, что мы видим его действия в качестве добра, а потому, что мы не можем воспринимать его действия нашим собственным умом иначе, чем называя их добром.

Уже упавший колосс Атласа, державшийся на плечах генерала Айронвуда, упал на землю под действием урагана, пришедшего вместе с Джонатаном.

Политические стремления игроков в начавшемся хаосе вырвались из-под контроля, и один неудачный случай отправил Джеймса на полгода в больницу — когда Айронвуд вернулся обратно на свой пост — процесс уже был запущен.

Джеймс попытался остановить нарастающую волну хаоса — но там, где когда-то разгорелся огонь теперь был пожар — не Робин сегодня, значит кто-то еще завтра — кто-то обязательно разломал бы Атлас на части, под знаменем старой монархии Мантла — или уничтожения фавнов как вида.

Поэтому Джонатан принял решение…

Из всех фанатиков — идеи Робин больше всего близки мне. Значит, я помогу ей.

Если укоротить все размышления и планы Джонатана — его слова звучали именно так.

С болью в сердце, но веря в свой выбор, он выбрал Робин для того, чтобы сыграть нужную роль в Атласе…

И теперь мы пожинаем плоды.

Робин не планировала развязать новую Великую Войну — она просто хотела построить социальное государство рабочих, вернуться к изначальной задумке — работа Мантла и Атласа рука об руку…

Посмотрим, будет ли это успокаивать тебя, когда ты будешь смотреть на списки расстрелянных.

Джонатан помотал головой и отвлекся от взгляда в окно, проделав путь до своей кровати и, не раздеваясь, упал на ту, забывшись беспокойным сном.

Джонатан чувствовал себя уставшим, открыв глаза — но куда больше он чувствовал себя липким от пота, а свое тело — уставшим от неудобной позы, в которой он лежал.Медленно Джонатан поднялся, после чего бросил взгляд на часы, висящие на стене, и безэмоционально отсчитывающие четвертый час утра…

За окнами отеля было еще темно — и комендантский час до сих пор продолжался за пределами отеля, патрули солдат и роботов мерно маршировали по улицам или внимательно глядели из своих блокпостов на каждого прохожего…

Однако спать Джонатан не мог — нет, не мог даже лежать на месте, чувствуя, как липнет к его телу одежда и ноют мышцы, в то время как онемевшие конечности начинают колоть от медленно возвращающегося к ним притока крови…

Так что Джонатан поднялся со своего места, после чего направился к небольшой двери, ведущей в ванную комнату его номера.

Лучший номер для самого важного человека в Гленн… А может быть и в Атласе. А может быть даже в Ремнанте…

Джонатан покачал головой, после чего стянул с себя грязную одежду и, мгновение спустя, телепортировал ту обратно домой — забирая сменную одежду.

Короткий душ на несколько минут — Джонатан был бы не против того, чтобы посидеть в джакузи и чуть расслабиться под пеной, однако он хотел урвать еще час или два сна перед саммитом — Джонатану было бы неправильно появляться на столь важном мероприятии уставшим, разбитым и сонным, путающимся в лицах и словах…

Однако, когда Джонатан вернулся в свою постель спустя десяток минут, содрав пропитавшееся липким потом покрывало и зелезши под мягкие теплые одеяла кровати, сон не пришел к нему.

Джонатан поворочался немного под одеялами, после чего, решив, что отель и без того неплохо прогревался — скинул с себя те, оставшись исключительно в исподнем.