— Кстати говоря, мороженое продолжает таять,- Синдер кивнула на уже потерявшее форму медленно тающее мороженое,- Если мы позволим ему растаять окончательно — боюсь, Нио нам этого не простит.

И глядя на то, как, хмыкнув, Джонатан приступил к работе небольшой ложечкой над десертом — Синдер могла только улыбаться.

Даже если ради того, чтобы отвлечь Джонатана от Вакуо ей придется стереть само Вакуо с лица земли…

Кому вообще нужен Вакуо?

Не то, чтобы проведенный день прошел идеально — при всех своих способностях всемогуществом Синдер Фолл не обладала — и только всемогущий смог бы полностью успокоить Джонатана от его дальнейших размышлений — однако он прошел неплохо.

После обеда Джонатан и Синдер посетили вдвоем кинотеатр — тоже арендованный на время.

К сожалению с простыми людьми Джонатан не мог находится даже в одном помещении — к сожалению для него, само его присутствие не оставляло другим людям возможности нормально проводить свой досуг — все разговоры и взгляды мгновенно обращались к нему — ну а Синдер в свою очередь была только рада провести еще немного времени наедине с Джонатаном. Конечно же она бы предпочла своим желаниям радость Джонатана — но сделать это можно было только использовав в качестве массовки либо крыс, либо ее «Орден» — и Джонатан неплохо знал состав как первых, так и вторых, так что провести бы его не вышло. Скорее подставная масса людей дала бы результат обратный, нежели тот, на который могла надеяться Синдер, так что им пришлось провести все это время исключительно вдвоем.

Не то, чтобы Синдер была против, конечно же.

И вот, по итогу, вечером воскресного дня Синдер и Джонатан сидели дома, пока сама Нио праздновала со своими друзьями — каждый с чашечкой чая в руках и с расположенной рядом корзинкой с печеньями — учитывая погоду, сменившуюся за окном на обильный пушистый снег — для счастья домашнего уюта не хватало только горящего камина.

Но Джонатан отказался устанавливать такой в своем доме, не желая взваливать на Синдер еще одну из многих обязанностей — не то, чтобы Синдер сама была против, но против Джонатана не пойдешь — так что посиделки перед камином сейчас им двоим заменяли посиделки в гостинной, оба укутанные в одеяло и наслаждающиеся тишиной медленно наступающей зимы.

Синдер в свою очередь хотела заговорить — чтобы увести Джонатана как можно дальше от темы его размышлений — но нарушить установившуюся атмосферу молчаливых посиделок в гостинной дома, надежно защищенного от наступающего снежного вечера у той не хватило духу.

Так что, делая глоток чая из чашки, та могла лишь глядеть на Джонатана, задаваясь вопросами — наверное, даже теми же, которыми задавался сам Джонатан.

Что будет дальше?

Джонатан, как и всякий человек или фавн, любил откладывать решение тяжелых проблем и ответ на самые серьезные вопросы до конца, но рано или поздно он должен был ответить на них.

И Синдер с радостью бы вернулась в прошлое и снесла само Вакуо, только для того, чтобы не позволить Джонатану грустить от этого сейчас — но в прошлое не умел возвращаться даже Джонатан — да и вообще это было одним из сложнейших деяний магии, что Джонатан смог вспомнить — так что Синдер была вынуждена с мучительным осознанием наблюдать за метаниями Джонатана.

Синдер… В общем-то, она ценила жизни — не совсем с классической точки зрения — но ценила.

Жизнь человека это ресурс — умерший не заплатит налог завтра, не будет работать на заводе через месяц и не заведет еще трех детей через двадцать лет.

Но такое мышление Синдер не делало ее гуманисткой — даже осознавая некую определенную ценность самой жизни просто в факте своего продолжения, как некую самоценность — Синдер не считала, что в таком случае жизнь не может быть сравнима с какими-то иными ценностями — та просто становилась ценнее и дороже сама по себе.

Джонатан был не таким.

Синдер мыслила о жизни как о ресурсе — конвертируемом в другие валюты и ценности — в то время как Джонатан видел жизнь как наивысшую ценность — в итоге все иные валюты и ценности должны были быть сконвертированы именно в эту.

Поэтому тот так и агонизировал в своем мышлении, стараясь прийти к тому курсу, что он был готов обменять, учесть все подводные камни и непредсказуемые повороты.

Если бы Синдер управляла вместо Джонатана — он бы, дождавшись начала нападения орды и момента осознания бедственности своего положения Вакуо, прибыла бы вместе с армией — это сняло бы многие вопросы к ней, например относительно ее готовности к нападению орды — и впоследствии, использовав бы возникшие — даже если ненадолго — благоприятные к ней настроения в Вакуо и отторжение к текущему дисфункциональному строю Королевства — и укрепилась бы в Вакуо, насколько та только могла, получив пусть и не самого сильного, но все же союзника в большой геополитической игре, ослабив влияние Атласа и целый пул, как и праха — пусть и не самого высокого качества — так и жителей, как рабочих так и военных.

Но Синдер была не Джонатаном, а Джонатан был не Синдер — жесткость их решений и их готовность жертвовать людьми для получения выгоды, в личном или мировом масштабе, отличались на порядки.

И потому Джонатан не мог решиться на определенный шаг.

Синдер не думала, что Джонатан не решится в конце концов. Джонатан был гуманистом — но гуманистом, способным на поступки — даже на жесткие.

Но это не делает их принятие легче и безболезненнее.

Синдер моргнула, возвращаясь из своих размышлений для того, чтобы взглянуть на пустую уже чашку в своих руках и отставить ту. Звук соприкосновения поверхностей, в свою очередь, вывел Джонатана из его размышлений, заставив того взглянуть на Синдер и, осознавая, где он находился, помотать головой,- Хороший день.

— Конечно же,- Синдер улыбнулась в ответ,- Надеюсь, что таковым будет каждый день…

Если так подумать — то никакой вариант действий не выбивается из нашей общей канвы.

Закрыв глаза и ворочаясь в постели Джонатан не могу остановить свой разум от нашептываний.

Если мы вмешаемся, мы спасем жизни в Вакуо. А если нет — жизни нашей армии! Но как же оправдать тогда личное невмешательство, хм? Не подскажешь, случайно?

Мягкая простыня впивалась в спину словно бы сотня тупых иголок, раздражая разум потоком неприятных ощущений.

Она может узнать, что первый раз не был случайностью — что у меня есть силы продолжать уничтожать ее гримм…

Может. А может и не узнать и решить, что у тебя было сил на всего две ее орды. А может быть она уже решила, что ты можешь это сделать. Вариантов много.

Джонатан прикрыл глаза.

Как будто секундная стрелка смещается раз за разом, неумолимо отсчитывая секунды.

Часы, столь тихо отчитывающие каждую секунду вися на одном своем месте так отчетливо громко сотрясали воздух. Как будто бы армия гримм, марширующая в безмолвной тишине, приближаясь каждую секунду к Вакуо.

Что мне сделать?

Медленно перед глазами Джонатана начали словно бы сами собой всплывать образы.

Что сказать?

Сперва было сложно понять, что происходит. Он словно бы здесь и совсем не здесь — словно бы он смотрит с двух сторон. Смотрит на картину — и изнутри картины на самого себя.

Кого спасти?

Множество людей, перемешавшись с разрушенными стенами города и угольно-черными тенями, полными зубов и когтей.

Как спасти?

И он понимает, что видит сам себя.

Видит из прошлого себя настоящего. Видит из настоящего себя прошлого.

И прошлый он тянет к нему руки.

Спаси нас! Спаси!

Я не могу!

Он пытается докричаться из настоящего в прошлое — но не может.

Ты должен действовать сам!

Я не могу!

И он знает, что не может. Он понимает, что уже стоял здесь. Видел этих же людей, эти же картины, эти же тени и этот же город.