– ЦУ. Кооперируешься с Мироновой. Дронова, ты тоже. Пас передаём, не надо держать мяч у себя. Мне нужны голы, а их сегодня в состоянии забить только Оля!

– Ладно.

– Марш играть, курицы!

Возвращаемся на свои места.

Пока иду, случайно замечаю на трибуне среди студентов знакомую компанию: Галдин, Разумовский, Сухоруков.

Зачем пришёл сюда? Нарочно? Всё ведь сказала ему в тот день по телефону!

Богдан, словно почувствовав, неожиданно перехватывает мой взгляд, и я тут же отворачиваюсь.

Злюсь. Как же злюсь!

Не хочу его видеть и, чёрт возьми, какая досада, что мы с ним учимся в одном универе! Хуже обстоятельств не придумаешь.

Свисток. Игра продолжается, а я вместо того, чтобы настроиться, мысленно возвращаюсь к нашему короткому разговору, состоявшемуся после визита его матери.

– Почему ты молчал? Вообще не собирался говорить об этом?

– Оль…

– Кака считаешь, разве я должна узнавать такое от других людей?

– Нет.

– Тогда почему именно так и происходит, Богдан?

По моему лицу катились слёзы, но, надо отдать себе должное, голос звучал абсолютно ровно.

– Я разберусь со всем этим, Оль.

– Разберёшься?

– Да.

Смотрела в окно на детскую площадку.

Скоро и мой парень будет проводить там время. Не со мной. Со своим ребёнком и его матерью.

– Не о чем нам больше разговаривать. Пожалуйста, не беспокой меня больше.

– Оль…

– Всё, Богдан, занимайся своей беременной невестой. Обо мне забудь.

– С такой лёгкостью расстанешься со мной? Серьёзно?

– Я говорила, что нам не стоило и начинать…

Задёрнула занавеску и отошла от окна.

В груди болело. На губах ощущался привкус соли.

– Ты понимаешь, что это бред полный? Эля действительно беременна, но не от меня. Я в этом уверен.

Эти его слова до невозможного неприятны. Как подло и низко!

– Прощай.

Сбросила вызов. Не медля, занесла его номер в чёрный список и, уткнувшись в подушку, беспомощно зарыдала.

Всегда ведь чувствовала, что ничего у нас с ним не получится. Зачем вообще подпустила к себе?

Бью по мячу со всей дури. Он залетает в ворота соперников, и трибуны мгновенно оживают.

Шум. Гул. Крики.

Так происходит ещё трижды. И вот, к окончанию второго тайма моими стараниями на табло счёт пять-два, но какой-то особой радости и гордости я не испытываю.

– Молодец, Миронова! Какой напор, какая воля к победе! Не знаю, что с тобой происходит, но сегодня ты прям в ударе, – тренер довольно улыбается и хлопает меня по плечу.

По традиции обнимаемся с членами команды. Дальше следует построение, объявление результатов, рукопожатие с соперниками. После всего этого я наконец иду в сторону раздевалок, желая лишь одного: поскорее укрыться от шума и людей.

Долго принимаю душ, стоя под горячими струями воды. Выхожу. Расчёсываюсь. Переодеваюсь на автомате.

Бельё, джинсы, свитер, ботинки.

– Пока, Оль!

Справившись с бунтующими шнурками, поднимаю взгляд.

– Пока.

Провожаю взглядом Машу и Катю. Понимаю, что осталась в раздевалке последней.

Что ж… Вот и наступила желанная тишина. Немного давит, но в целом, это куда лучше, чем то, что происходило час назад.

Поднимаюсь со скамейки. Складываю форму. Забираю спортивную сумку, снимаю с вешалки куртку и выхожу.

В зале пусто.

Ну почти.

Теперь ясно, почему я так медлила. Видимо, интуитивно почуяла, что Он будет ждать меня и пыталась оттянуть момент предстоящей встречи.

Смотрю под ноги.

Просто иди мимо. Просто иди к двери.

– Оля, подожди.

Голос Богдана и его шаги за спиной всё же вынуждают меня остановиться.

Оборачиваюсь, смотрю на него. Отмечаю бледность, усталый взгляд, тёмные круги под глазами.

Тоже плохо спит?

– Ты зачем здесь? – гоню ненужные мысли прочь.

Как говорила бабушка, каждый из нас пожинает то, что посеял.

– Увидеть тебя хотел. Запрещается?

– Увидел?

Не знаю, откуда во мне взялась манера общаться вот так, но ничего не могу с собой поделать. Это просто невозможно контролировать.

– Я скучаю по тебе, Оль, – хочет взять за руку, но я не позволяю.

– Ты целый год прохода мне не давал. Может, достаточно уже? Я всё тебе сказала, Богдан.

По правде говоря, мне очень больно, но разве есть другой выход из сложившейся ситуации?

– Почему всякий раз, когда появляются препятствия, ты даёшь заднюю? – спрашивает раздражённо.

– Ты своего ребёнка называешь препятствием?

Поверить не могу в то, что слышу. Как так можно?

– Это не мой ребёнок, – цедит сквозь зубы.

– Так в этом уверен? – мне становится смешно. – Ты был на той вечеринке в конце сентября. В каком состоянии? Напомнить?

Хмурится. Желваки ходят по лицу.

Спасибо Сене. Подруга разузнала все подробности у Галдина.

– С кем ты говорила?

– Неважно.

– Я был пьян, не отрицаю. Из-за тебя, между прочим, ты в очередной раз прописала мне болты.

– То есть я ещё и виновата в том, что ты и Разумовская…

– Да ничего у меня с ней не было! – перебивает, повышая голос. – Она приходила в спальню, где я находился, лезла целоваться, но у меня в голове была ты. Всегда ты! Я не мог!

– Мужчина, решивший избежать ответственности, – в моём понимании не мужчина, – выдаю, как думаю. – И знаешь, слава Богу, что я не на месте Эли. Мне сейчас искренне её жаль.

– А наши отношения не жаль? Разве плохо тебе со мной было?

В памяти крутятся наши удивительные свидания. Походы в музеи, кино, Москвариум, аквапарк. Аэротруба. Прогулки в парке, футбольные матчи. Совместные поездки на метро. Общение по телефону часами.

Бесспорно, время, проведённое с ним, это лучшее, что случалось в моей жизни.

– Хорошо было, но на этом точка, – сглотнув, повторяю снова.

– Отлично. Веришь всем вокруг, но только не мне, – подытоживает сердито.

– Ты сам в этом виноват! – взрываюсь я. – Говоришь мне о доверии? Можно было хотя бы поставить меня в известность! Узнать эту новость от твоей матери – явно не предел моих мечтаний!

– Так это она? – меняется в лице. – Моя мать приходила к тебе?

– Да.

– Что ещё она тебе наговорила?

– Ничего нового. Я не подхожу тебе, хотя, учитывая обстоятельства, это теперь вообще неважно, – отмахиваюсь.

– И тем не менее, ты встречалась со мной.

– Дура потому что! – бросаю запальчиво.

– Ради тебя я отказался от всего, что у меня было. Этого мало? Недостаточно?

– Пожалуйста, давай закончим этот разговор.

– Всё значит? – цепляет за локоть пальцами. И даже через ткань свитера это прикосновение обжигает кожу. – Ну?

В глаза друг другу смотрим. Его – горят обидой и злостью. Мои, к сожалению, блестят от слёз, выдавая то, что я чувствую.

– Всё, Оля? Ты так решила? Даже если я против? – тянет ближе к себе, и это точно не то, что сейчас нам обоим нужно.

– Богдан…

Тело пробивает мелкая дрожь.

Сердце гулко тарабанит о рёбра.

Только не заплакать. Держись.

– Не вынуждай меня уходить из университета… – шепчу я тихо.

– Ясно, – в его голосе звучит острое разочарование.

Сжав челюсти, отпускает мою руку, убирает ладони в карманы брюк и опускает голову, уставившись в пол.

Не теряя ни секунды, разворачиваюсь и ухожу оттуда. Закинув сумку на плечо, быстрым шагом направляюсь к двери.

Длинный коридор.

Лестница.

Фойе.

Улица.

Метель, царапающая щёки…

Я так спешу, что в себя прихожу уже в вагоне метро.

Тяжело вздохнув, прислоняюсь головой к вертикальному поручню.

Вспоминаю, как стояла вот так же утром, и как вдруг увидела Богдана. Уверенного в себе. Красивого, высокого. В стильном чёрном пальто и с букетом ярких цветов, предназначавшихся мне.