– Фууу блин, как жарко! – стаскивает с себя синий кокошник и плюхается на кровать. – Чёт я прям задолбалась. Десять домов обошли, – поправляет тёмно-русую косу.

Родители Сеньки задержались ненадолго. Пошли дальше веселить народ, ибо на столе у нас, как всегда, отсутствовало то, что их интересует. Причём чрезмерно.

— Давай рассказывай мне обо всём подробненько! Кто такой? Из Москвы поговаривают? И правда ли, что ты спасла этого красавчика от Ипантеевской группировки? – тараторит она без пауз.

– Петрович, что ли, разнёс уже по деревне? – вздыхаю, принимаясь чистить мандаринку.

– Так всё Загадаево только этой новостью и гудит. Уже вон и в чате инфа появилась.

Сарафанное радио в действии. И когда успелось?

– Ну же, Олька, не молчи! Мне ж страсть как любопытство пятки чешет! – забирает чищенный мандарин и пытает меня взглядом. – Петрович сказал, что ты тащила парня на санях. Раздетая и околевшая.

– Так и было, да.

– Мол, типа если б он не проезжал мимо, вы бы оба замёрзли там на дороге. И всё. Труба! Уля-улю!

– Да кто знает, – пожимаю плечом. – Может и так.

– Детали, Мивонова, мне нувны детали! – набив рот, поторапливает. – Фто иф тебя фсо тянуть клещами надо? Рафказывай! Подруга ты мне или нет?

Подруга, конечно.

С Есенией Бриж мы дружим с самого раннего детства. Как говорят, со времён горшка. Чтоб вы понимали, у нас с Сенькой он даже периодически был один на двоих, когда наши мамы по очереди нас нянчили.

– В общем, везла я ёлку домой…

– Пешком попёрлась из Ипантеевки? Совсем чокнулась? – удивлённо пучеглазится она.

– Мне казалось, что я дойду быстро.

– Ага, в такой-то буран! – качает она головой. – Ну-ну, чё дальше было-то? – навострив уши, подсаживается ближе к изголовью кровати.

– Смотрю, толпа там. Громко общаются. Что-то происходит. Когда поняла, что кого-то избивают, спряталась в лесу. Испугалась, – опуская глаза, признаюсь я честно.

– И правильно сделала, Оль! Ты ж не Джеки Чан, чтоб раскидать всех.

– Подобравшись поближе, увидела, что на земле лежит парень. Ипантеевские раздели его, забрали его вещи и пытались угнать машину, но ничего не вышло. Наверное, из-за этого, – достаю из кармана плоскую круглую таблетку, спрятанную в кожаный чехол.

– Что это?

– Не знаю. Богдан выкинул её в снег, я подобрала. Похоже, без этой штуки машина не может далеко уехать, – сопоставив факты, рассуждаю чисто логически.

– Ого! До чего дошёл прогресс!

– Они избили Богдана, бросили его в овраг лесополосы и уехали.

– Жуть какая! – быстро чистит второй мандарин, отдаёт его мне и берёт третий, чтобы повторить процесс. – Как же ты его до дороги дотащила? Высокий, плечистый.

Ты посмотри на неё! Уже и разглядеть его успела!

– Он тогда ещё в сознании был. Потом отключился. Как сказала Зуля, из-за черепно-мозговой травмы.

– Так эта ведьма действительно была у вас? – изумлённо хлопает длинными ресницами.

– Перестань так называть её. Да, была. Я просила её помочь деду. Ты же знаешь, ехать в районную больницу он отказался, а Петровых, врачей наших, он на дух не переносит.

– Это у них взаимно. Васнецову можно было позвать.

– Сень, Васнецова – ветеринар, – вскидываю бровь.

– Ну всё равно же близко. Медик и медик, – отвечает невозмутимо. – Так ты сама к Зуле заявилась? – в шоке прикрывает рот рукой. – Была у неё дома? И что там? Поговаривают, у неё весь дом в чучелах, черепах, куклах вуду и свечах.

– Ничего такого я не видела. Дом как дом.

– Набрехали! – сложив руки на груди, подытоживает Сеня. – А насчёт всей этой истории… Я горжусь тобой, Оль. По сути, если б не ты, москвич просто замёрз бы там в лесу на фиг.

– Они изуродовали его машину.

– Петрович и про это говорил, ага.

– Язык-помело, – цокаю этим самым языком.

– Сколько их было?

– Пятеро. И Сень… – намереваюсь сказать ей что-то важное. – Одного из них я узнала.

– Да ты что? И кто это? – понижает голос до полушёпота.

– Друг Авдеева.

– Вот те раз! Кстааати, – растягивает первую гласную и рассматривает свои ногти, выкрашенные в ярко-жёлтый. – Никита твой не объявлялся ещё? Я бы на его месте конкретно напряглась, ведь в доме его девушки красавец-москвич, которого она всячески обхаживает.

– Никого я не обхаживаю! – чувствую, как щёки заливаются румянцем.

– Ага да, я видела, – хитро улыбается и подмигивает.

– Это называется радушие и гостеприимство, Бриж.

– Ну и ладненько. В любом случае, странно, что твой Никита ещё не написал и не позвонил тебе.

– Ничего странного. Мы немного повздорили накануне.

– Из-за чего? Нет, если не хочешь, не говори, – добавляет сразу.

Я молчу.

– Оль...

– Никита хотел, чтобы я поехала с ним к его брату в Тулу.

– Мухомор не отпустил?

– У дедушки есть имя, – недовольно на неё зыркаю.

– Ладно, прости. И за частушку тоже, – прыскает в ладошку. – Оно само как-то в рифму сложилось по пути.

– Я не спрашивала у деда насчёт Тулы, знала, что не отпустит.

– И Никитос разобиделся.

– Ну да.

– Ещё бы! Такая возможность остаться наедине, а ты бортуешь, – бормочет она себе под нос.

– Перестань, Сень.

– А чего перестань? Надоело твоему Авдееву за ручку тебя держать, да по-пионерски целоваться. Хочется большего. Гормоны бурлят, половой токсикоз в действии, как говорит Грачёва.

– Он на меня в этом плане не давит.

– Какой молодец, – цедит сквозь зубы.

– Сень…

Внимательно на неё смотрю. По лицу вижу: что-то не так.

– Я чего-то не знаю? – интересуюсь осторожно. И образовавшаяся тишина мне категорично не нравится.

– Оль, вот не хотелось бы передавать сплетни, но всё равно дойдёт же, – она тягостно вздыхает. – Никиту твоего видели у дома Кэт…

Ощущаю неприятный укол под рёбрами, но внешне никак себя не выдаю.

– Мало ли, что он там делал.

– Он выходил из её дома, Оль! – пищит возмущённо.

– Может, ей нужна была помощь.

– Ну как бы… Мы, конечно, не в курсе, что там происходило, свечку не держали, но уже само то, что он там был…

Киваю, переваривая поступившую новость. Если не кривить душой, слышать подобное – неприятно.

Двадцатилетняя Катя Симонова, или попросту Кэт, как она сама себя называет, – девушка, прославившаяся на всю округу тем, что спит с мужчинами за деньги.

– Прости, я не могла не сказать, – Сеня виновато хмурится и сжимает мою руку.

– Всё нормально, – а у самой в горле тугой ком встаёт. – Когда это было?

– Три дня назад.

– Понятно.

– Оль, ты не накручивай себя. Мож я дура, зря его обвиняю, – начинает нервничать и оправдываться.

– Кто конкретно видел его там? – беру дротики и по очереди кидаю в мишень.

Сплетням я особо не верю, но нет дыма без огня, так ведь?

– Костик мне передал.

Её двоюродный брат.

– Он ёлку Степановым завозил, ну и спалил, то есть заметил, что Авдеев выходил из её дома.

– Ясно.

– Ой, а я ж тебе не рассказала про Тоньку Никифорову! Заявляемся с предками к ним домой, а там семейство Борькино полным составом. Они засватали Никифорову, прикинь?! Летом будет свадьба, Тонька-таки беременна, Оль!

– Не сочиняй. Может, они с Борей просто очень сильно любят друг друга, – отзываюсь я равнодушно.

– Ага, налюбили, по ходу! – хихикает, закатывая глаза.

– Сень…

– Не, ну одно из двух: или она в положении, или Боря, как Эдвард Каллен, должен на ней жениться перед тем, как укусить и сделать её вампиром. По другим причинам в восемнадцать не женятся, Оль! И тебе меня не переубедить, – добавляет, стянув со стола ещё один мандарин.

– Давай не будем сплетничать про них.

Лично я на Борю и Тоню всегда смотрю с восхищением. Есть между ними какая-то особая магия. То, как они относятся друг к другу... Как ухаживает и заботиться парень о Тоне. Как сама Тоня расцветает рядом с ним. Они влюблены. По-настоящему. И пусть, случилось это рано, я искренне верю этим чувствам. Дай Бог, чтобы они сумели их сохранить на долгие годы.