Мужчина, не спрашивая, забирает у меня пакет с продуктами. Придерживает дверь в подъезд.
Я пока не уверена, что поступаю правильно. Но на ошибках учатся, верно?
Я указываю Юре на кухню, а сама занимаюсь сыном. Пока он моет ручки, моя блузка оказывается промокшей. Отвожу сына играть в комнату, сама быстро переодеваюсь в домашний костюм.
К моменту, как я прихожу, Юра сидит за кухонным столом. Попивает чай, постукивая пальцами по папке.
— Я немного похозяйничал, — лишь с лёгким намёком на раскаяние. — Манговый, верно?
Я сдерживаю улыбку. У меня большой запас чая дома, но любимый — с манго. Я не думала, что Юра это знает.
Я вдыхаю сладковатый аромат, взглядом прошу мужчину начать разговор.
— Первым делом я хотел извиниться за то, что сегодня было, — он сжимает челюсть. — Я перегнул.
— Думаешь? — не сдерживаюсь от колкости.
— Кусайся, — с лёгкой улыбкой. — Заслужил. У меня есть плохие качества, я признаю. Иногда границы для меня размывает, когда я вижу цель. Препятствия становятся не такими важными. Благодаря этому я добился больших успехов с фирмой. Но в личном… Иногда тормознуть не получается сразу, перебарщиваю. Привык действовать как в бизнесе, но это не всегда приводит к хорошим последствиям. Я говорю это не для того, чтобы ты резко меня простила. Если ты не захочешь со мной отношений, я пойму. Но не хотелось бы, чтобы из-за одной оплошности ты считала меня подлецом.
— Две оплошности. Договор и твои угрозы…
— Давай сойдёмся на том, что одна выплыла из другой. Я был не прав. Не должен был даже заикаться о подобном. И ты же меня знаешь, я бы в жизни не стал приводить ту фразу в жизнь. Даже не думал об этом. Ляпнул первый подходящий вариант, чтобы тебя затормозить.
Я поджимаю губы. Обхватываю ладонями чашку, стараясь сдержаться. Даже воспоминания о намёках Юры…
Его слова про то, что может за сына побороться…
Меня передёргивает. И кипяток хочется отправить в это незаслуженно красивое лицо.
Но я сдерживаюсь. Крепко запаковываю эмоции в коробочки, отставляя подальше. Пытаюсь беспристрастно выслушать Юру.
— Ты ошиблась, Марьям, — он листает бумаги в папку, будто пытаясь чем-то руки занять. — Я никогда не сомневался в тебе. Не считал, что ты плохой юрист.
— Да? — я хмыкаю.
— Да. Это я хренового выбрал. Я не занимаюсь инвестициями, не особо думал об этом. Когда ты предложила вариант — решил, что можно попробовать. Но мой юрист был занят делами с генералом. Поэтому мне знакомый посоветовал своего юриста. И я дал отмашку действовать как обычно.
— Тогда тебе надо пересмотреть круг знакомых.
— Надо. Зато теперь буду знать, с кем стоит быть аккуратнее. Но я не ожидал этой подставы с договорами тоже. Ты должна мне поверить.
— Должна?
— Мне хотелось бы этого.
Юра чуть улыбается, и в его словах сквозит искренность. Или мне в это хочется верить?
Но за столько времени Юра показывал себя только с хорошей стороны. И вот так резко…
Может всё быть очень плохим стечением обстоятельств?
— Это не отменяет твоих угроз, — кривлюсь я.
— Не отменяет. Но, опять же… Я бы предпочёл сойтись на мнении, что это не были угрозы. Потому что, если бы я угрожал, Марьям, я бы действовал по-другому.
— И как же?
— Нашёл бы вариант, который бы ты не смогла аргументировать. Надёжный путь, а не то, что ты легко оспоришь. Продолжил бы давить. И я бы упирал на надёжные факты. Ну, это то, как я работаю в бизнесе. Когда идёт противостояние, и я добиваюсь своего. Честно. Профдеформация, когда некоторые жёсткие привычки прорываются в обычную жизнь. Слово даю, что подобного не повторится. Или ты просто можешь оборвать меня, что я перегибаю. Обещаю научиться.
Я фыркаю, игнорируя эту улыбочку. Юра умеет быть обаятельным, когда ему это нужно.
Вот только… Причин подмазываться ко мне у него нет. Мы разводимся, делить нечего.
Договор с химиками уже заключён. Да и Юра не был прям адски заинтересован в этом контракте. Думал, но вряд ли рвал на себе волосы, что не заключил.
— Можно вопрос? — я прикусываю губу. — Твои проблемы с генералом, которые ты решил… Это Дубинин поспособствовал, да? Он сделал так, чтобы у тебя были проблемы?
Я прищуриваюсь, с замиранием жду ответа. Потому что… Это важно, ясно? Очень важно, как ответит мужчина. Насколько честным он будет.
Конечно, я не могу быть на сто процентов уверенной, что правду мне сказал Дубинин. Что он не имеет никакого отношения к проблемам Юры.
И всё так запутано…
Но я хочу услышать версию Юры.
— Я это подозревал, — спокойно отвечает мужчина. — Слишком много связей. Но в итоге всплыли другие факты. Я не говорил, да?
— Другие? Какие?
— Всё дело было в откатах. На высшем уровне хотели получить процент от заработка, поэтому тормозили. Прости, что не прояснил всё раньше, прошлые версии казались уже неважными.
— Ммм, вот как.
— Да. Я не буду больше тебя задерживать. Я хотел всё объяснить. Надеюсь, у меня это получилось. Или ты хотя бы подумаешь над моими словами. Я позвоню, когда договорю с нотариусом. Ладно?
— Ладно.
— Если что — ты всегда можешь мне позвонить. При любых обстоятельствах. Ты ведь знаешь это, да?
Глава 43
В кабинете сильно пахнет хризантемами. Я крепче обхватываю горячую кружку, вдыхаю аромат травяного чая. Отвлекаюсь.
Часы громко тикают, отдавая эхом в висках. И душно, очень душно. Хотя кондиционер работает, и за окном холода. А мне жарко.
Ещё и воротник гольфа натирает горло.
Я нетерпеливо постукиваю пальцами по кружке, словно это ускорит время. И сорок пять минут пройдут быстрее.
Хотя это я выбрала тут быть.
Напротив сидит мой психолог. Женщина за сорок, терпеливо дожидается, пока я начну говорить.
Внутри у меня буря из эмоций. Я слишком долго их прятала, поэтому и обратилась за помощью.
Мне нужно с кем-то поговорить. Мама — не то. А у подруг хватает проблем, чтобы ещё за меня волноваться.
Нет, я хочу кого-то, с кем можно поговорить, а после забыть. И будто никто и не узнавал всё, что творилось внутри.
Вот только слов не находилось.
— Марьям, — она тепло улыбнулась. — Если ты не хочешь сегодня разговаривать, то ничего страшного. Мы можем просто помолчать. Это безопасное место и…
— Он меня бесит!
Я резко опускаю чашку на блюдце. Фарфор с раздражающим «дзынь» бьётся друг о друга.
— Кто? — аккуратно уточняет женщина.
— Савва! С Юрой мы всё решили, — я выдыхаю. — Не знаю, насколько я простила его, но… Вряд ли ему вообще нужно моё прощение. Он поступал так, как считал нужным.
— Хорошо. Савва бесит? Почему?
— Потому что он отправил меня на аборт! Поверил, что я могла изменить и… Он не доверял мне… Сделал больно. Из-за него я потеряла конституцию.
— Эм… Объяснишь?
— У меня была устаревшая конституция. Первое издание, с подписями. Неважно. Просто при переезде я забыла её. Он, наверное, выбросил её. А украшения? Украшения мне нравились!
— Их ты тоже забыла?
— Продала.
Я закатываю глаза, чувствуя наплыв раздражение. Когда мы развелись — я много чего продала. Не потому что нужны были деньги.
Савве хватило совести развестись честно, не пытаясь даже оспорить брачный договор. Хотя он мог, я знаю его умения.
Просто мне хотелось избавиться от всех напоминаний о мужчине. Словно ничего не было.
— Неважно, — я качаю головой. — Я была разбита. А теперь я должна его просто простить? Принять? Будто ничего не было?!
— Ты никому ничего не должна, Марьям, — женщина поглаживает блокнот, но ничего не записывает.
— Но такое чувство… Он заявился, весь такой из себя. Хочет всё исправить. Ведёт себя так, будто моё прощение просто вопрос времени.
Я делаю резкий вдох. Пальцы подрагивают. Пытаюсь покрутить кольцо, но вспоминаю, что его нет.
Прошло пять дней после того, как Савва приглашал меня отметить удачную сделку. Как я отказала.